Стихотворение из сборника Катехизис. Стихи для Pussy Riot, подготовленного английским ПЕН-клубом

УЭЙН БАРРОУЗ

НЕТ

(по мотивам песни Отакара Петрины и Зденека Рытира, 1969 г.)

Я б купила все моря вместе с океанами,

Я б купила все шторма вместе с ураганами.

Я построила бы дом в глубине морской,

Чтоб навеки распрощаться со своей страной.

Той, где правит страх, а правды нет.

Кто захочет жить в такой стране?

Нет.

Я б купила небосвод, звездами расшитый,

Вместе с ветром, что под вечер на покой спешит.

Я бы крепость возвела там, на облаках,

И молилась, чтоб она не обратилась в прах.

Там, где правит страх, невинных нет.

Кто захочет жить в такой стране?

Нет.

Но в морях полным-полно боевых судов,

Бомбами и пулями набитых до краев.

Нет убежища, увы, и на дне морском –

Хищные подлодки вмиг найдут мой дом.

Самолеты рыщут в вышине…

Если ли край, где можно скрыться мне?

Нет.

Все мы в клетке здесь сидим, в мертвой тишине,

Из-под маски иногда бросая взгляд вовне.

Мы должны благодарить за дозволенье жить?

За то, что если мы смолчим, нас могут пощадить?

Страх тут правит бал, а правды нет.

Кто захочет жить в такой стране?

Нет.

перевод Даши Маклиш

Песня «Нет» была записана чехословацкой певицей Мартой Кубишовой в 1969 г., но оставалась под запретом вплоть до 1989 г. Кубишова не скрывала своего враждебного отношения к процессу «нормализации», последовавшему за вторжением советских танков в 1968 г., и поплатилась за это возможностью выступать, записывать песни и ездить на гастроли. В период действия запрета Кубишова оставалась ключевой фигурой диссидентской среды и одной из первых поставила свою подпись под «Хартией 77».

Стихотворение из сборника Катехизис. Стихи для Pussy Riot, подготовленного английским ПЕН-клубом

ДЖОРДЖ ТТОЮЛИ

ОТКРОВЕННЫЙ

Вчерашние дети играют
На детской площадке в
парке

детская площадка чудовищна
И хочет их
убить.

Она хочет убить
детей
за то, что те играют в парке.

В парк входят мужчины,
Надев лица друг
Друга, они хотят

Превратить
детскую площадку в собор.
Они сдирают

Лица детей
как балаклаву.

*

Превращая детскую площадку
в собор,
они
издают звуки

РРРРПЦ – РРРПЦ – РРПЦ – РПЦ
РРРРПЦ – РРРПЦ – РРПЦ – РПЦ - РПЦ

За кулисами женщина выгуливает
свою сучку и предполагает,
что звук этот неортодоксален.

Мужчины убивают ее
и меняют ее лицо
на балаклаву,

которую они стягивают,
как только появляются
мрачные видео-камеры.

Официальное заявление мужчин
зачитывает медведь,
Одетый священником.


То, что происходит за кулисами, не имеет никакого отношения к разбирательствам. Этого трупа не существовало до тех пор, пока мы не включили прожекторы и ничего не произойдет до тех пор, пока мы их не включим. Подобное происходит слишком часто, что бы нам обращать на это внимание. Когда такое случается регулярно, оно превращается в избыток и становится частью каждодневных звуков на заднем плане, подобно песни птиц, которую мы перестали слушать в детстве. У этой женщины не было отличительных примет и единственная вещь, которая переживет ее присутствие, будет эта сучка, и кому до этого дело? Зачем нам обсуждать права какой-то суки, когда у нас есть более важные дела? Пожалуйста, расходитесь, мы уже выключили прожекторы.

Поднимаясь над шумом,
который создают мужчины, когда превращают
детскую площадку в собор,

дети поворачивают
головы что б послушать.
Что они слышат?

Что именно мы
Разучились слышать?

*

Сегодняшние дети в парке
Обсуждают нужен ли
им собор.

Им нужен собор так же,
как и детская площадка,
им не нужно ни то, ни другое.


Им действительно они не нужны,
ничто не может быть хуже,
чем нечто чудовищное.

Собор, детская
площадка?
Должно ли это их волновать?
Их волнует

право выбора,
как и когда их детскую площадку
превратят в собор.

*

Мужчины решают уничтожить
Слово парк
То место, где


раньше была детская
площадка, больше нельзя
называть парком.

Родители,
(их всех зовут Марк и Виолеттa)
жалуются на мужчин.


Их всех зовут Марк и Виолеттa,
И их миллионы.
Как может быть, что у этих детей

всех родителей зовут Марк и Виолетта?
“И когда это закончится?”, спрашивает Марк.
“И где наши дочери?”, спрашивает Виолеттa.

Виолеттa не единственная, кто замечает,
что все ее дети – дочери,
и мужчины, ну они и есть мужчины.

Они хотят убивать,
и то, что они собой представляют –
чудовищно,

так же чудовищно, как и детская
площадка в парке

перевод Алиссы Тимошкиной