Esther Bol: "Я выплюнула себя из России, как из пушки"

Предчувствие войны

Марианна Каат о своём документальном фильме "Последний реликт"

Сергей Лебедев: "Как получилось, что ГУЛАГ вернулся?"

Перестроечная комедия. Переписанная история в сериале "ГДР"

Фестиваль Odessa Classics: великая музыка в поддержку Украины

Четыре билборда. Таллиннцам показали их дома, разрушенные войной

"В постели с врагом"

Рома Либеров: "Все наши прежние слова устарели и не годятся"

Сашко Чубко: "Самое страшное – это запах мертвых тел"

Евгений Федоров: "Наши песни – о том, как зреет вулкан"

Kostя Goldtv: "Я отсекаю органы чувств от государства-каннибала"

Погоня за шедеврами. Дмитрий Рыболовлев против Sotheby's

Радоваться мелочам. Памяти поэта Льва Рубинштейна

Оксана Тимофеева: "В каждом из нас есть свой собственный зомби"

Череп в новогоднем салате. Креатор KungFuct и война слов

Артур Соломонов: "Наша жизнь говорит на языке трагифарса"

Михаил Дурненков: "Время нельзя затолкать обратно в бутылку"

Утечка или потоп. Как проголосует искусственный интеллект?

Александр Гельман: "Главный враг людей – ложные уверенности"

Гиря-Афродита. Скульптор Александр Кутовой и копии его тела

Юрий Альберт: "Говорить от имени культуры – имперский комплекс"

Художники и цензоры. Борьба с крамолой в российских музеях

Запретили 30 картин и одного куратора. Скандал на выставке в Москве

"Это не слова, а молот". Антижурнал переехал в "Дом дураков"

Режиссер Дмитрий Крымов: "Пожар есть несчастье, но не конец"

"Я не мог молчать о произволе!" Эмиграция художника BFMTH

Виктор Ерофеев: "Геополитический костер горит гнилым огнем" 

Оксана Забужко: "Тоталитаризм калечит и убивает язык"

Писатель Максим Осипов: "Бег не прекратился, но замедлился"