В 345-м выпуске подкаста "Музыка на Свободе" Артемий Троицкий расскажет о сборнике Lounge Psychodelique

Embed share

Прыжок в психоделию. Артемий Троицкий – о музыке легкого поведения

by Радио Свобода

Embed share

Текст скопирван

The URL has been copied to your clipboard

---

No media source currently available

0:00 0:54:59 0:00

Скачать медиафайл

• 32 kbps | MP3
• 128 kbps | MP3
• 64 kbps | MP3

Pop-out player

Этот жанр возник в середине пятидесятых, когда уровень жизни и материального благосостояния в США рвался вверх и тамошние граждане стали активно путешествовать по дальним краям; сначала добрались до окрестных Гавайев, а затем двинулись дальше – в Африку на сафари, в Южную Америку в джунгли, на тихоокеанские острова и коралловые рифы. Новая мода породила и свою звуковую дорожку – музыкальный стиль exotica, в котором звуки экзотических инструментов вроде маримбы соседствовали с голосами диких зверушек и племенными песнопениями. Рядом расположился другой ласкающий слух стиль – easy listening; уже без особых диковинок, но с роскошными оркестрами и услаждающими уши вокальными группами. Тогда же появился ироничный термин bachelor pad music – "музыка холостяцкой берлоги". Имелось в виду, что под эти соблазняющие звуки означенные холостяки разводили (или хотя бы пытались развести) в своих берлогах девушек на сексуальные утехи. Я в своё время придумал русский эквивалент обозначения этой стилистики – "музыка лёгкого поведения". А в устоявшейся мировой терминологии прижилось выражение lounge music.

Десятилетие пролетело, и мода изменилась радикально. Сначала рок-н-ролл и сёрф покорили молодых холостяков и их подруг, а затем ЛСД и косяки марихуаны вдохновили стиль psychedelic. В принципе, каньон между lounge и психоделикой, при всей разнице в lifestyle и культурном контексте, не так уж глубок: и то, и другое создаёт иллюзорный и приятный звуковой мирок, аудиокайф своего рода. Поэтому, увидев ретроспективную компиляцию под названием Lounge Psychodelique, я не слишком удивился. Предлагаю и вам переступить порог этой берлоги!

Леонард Нимой – главный персонаж бесконечной культово-китчевой научно-фантастической телефраншизы Star Trek. (Тот, который Спок – с длинными, как у летучей мыши, ушами). Оказывается, у него была и недолгая (1967–1970) попытка музыкальной карьеры: целых два альбома записал. На первом из них имеется футуристическая версия классики lounge – пьесы Music to watch space girls by ("Музыка, чтобы наблюдать за внеземными девчонками"). Игривая мелодия, известная большинству по вокальной версии Энди Уильямса, здесь разукрашена всяческими "космическими" электронными эффектами – и звучит что твой Gong или Hawkwind.

А вот образчик противоположного подхода: Мел Торме, один из известнейших американских crooner’ов (исполнителей сладких эстрадных песенок), на своём альбоме Raindrops keep fallin’ on my head выпустил свой вариант психоделического хита шотландца Донована "Солнечный Супермен". Несколько десятилетий спустя эта практика – исполнять роковые или даже панк-роковые стандарты в нежной и игривой lounge-манере – стала очень популярной, достаточно вспомнить известный французский проект Nouvelle Vague.

В тяжёлые, шумные и мрачные, напичканные хард-роком, хэви-металом и постпанком семидесятые и восьмидесятые облегчённый lounge начисто утратил актуальность (до некоторой степени его компенсировала музыка диско), но в середине девяностых стиль пережил нежданный ренессанс. Любопытно, что наряду с родоначальниками жанра – американцами в первых рядах артистов нео-lounge оказались периферийные французы и особенно японцы. В Токио возникло направление shibuya-kei, и оно (ненадолго, правда) покорило мир музыкальных модников. Во главе движения стоял дуэт Pizzicato Five (композитор Кониши Ясухару и вокалистка Маки Номия) – безупречно стильный и космополитичный. К американскому свингу они примешали элементы бразильской босановы, итальянской кино-музыки, чего-то японского и, несомненно, толику психоделического сюра. Песня "Они все смеялись" – запись 1995 года с альбома "Тихая парочка".

В 21-м веке психоделический оттенок стал музыкальной нормой, проникнув даже в мейнстримовый гипер-поп, а вот у музыки lounge (к которой, признаюсь, я испытываю некоторую слабость) каких-либо приливов популярности я пока не отмечал. Однако на нишевом уровне она благополучно существует, и вполне приличного качества. Единственное новое для себя имя, что я обнаружил на компиляции Lounge Psychodelique, – это шведский квинтет Ixtahuele под руководством композитора Маттиаса Унебака. Группа из Гётеборга вернулась к классике lounge – стилю exotica с его недоступными островами и языческими ритуалами. Записали они уже четыре альбома (плюс один сольный у Унебака); на последнем из них ("Тропинки в Рай", 2024) имеется трек Mareld 2021.

И, под занавес, ещё одна современная запись. Los Bitchos – обаятельный лондонский квартет, в котором оказались четыре девушки из четырёх разных стран: Австралии, Уругвая, Швеции и даже самой Англии. Я бы сказал, что основной вектор, определяющий их музыкальный стиль, – это психоделический сёрф. Но граница между сёрфом и гитарным (подчёркиваю!) lounge всегда была размытой. В прошлом году у Los Bitchos вышел дебютный альбом (мы познакомимся с ним отдельно), с которого сборнику Lounge Psychodelique перепала пьеса "Эта ссылка вот-вот умрёт". "Музыке лёгкого поведения" скорую кончину в пучине новых трендов тоже не раз предрекали, однако…

Плейлист "Музыки на Свободе" #345

1. Blonde Redhead (USA). Kiss her kiss her. LP SIT DOWN FOR DINNER (Section 1)

2. Voodoo Jürgens (Austria). Gitti. LP ANSA WOAR (Lotterlabel)

3. Voodoo Jürgens (Austria). Angst haums. LP ‘S KLANE GLÜCKSSPIEL (Lotterlabel)

4. Boy Harsher (USA). Motion. LP COUNTRY GIRL UNCUT (Nude Club)

5. Leonard Nimoy (USA). Music to watch space girls go by. LP LOUNGE PSYCHEDELIQUE (Two Piers)

6. Mel Torme (USA). Sunshine Superman. LP Ibid

7. Pizzicato Five (Japan). They all laughed. LP Ibid

8. Ixtahuele (Sweden). Mareld 2021. LP Ibid

9. Los Bitchos (UK/Uruguay/Australia/Sweden). The link is about to die. LP Ibid

10. Suonno D’Ajere ft Raiz (Italy). Ammore Busciardo. LP NUN V’ ANNAMMURATE (Italian World Beat)

11. Sorry (UK). Willow tree. LP ANYWHERE BUT HERE (Domino)

12. Meril Wubslin (Switzerland/Belgium). Tout est curieux. LP FAIRE ÇA (Bongo Joe)

13. Sinead O’Brien (Ireland). Spare for my size, me. LP TIME BEND AND BREAK THE BOWER (Chess Club)

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

Художник Владимир Потапов нашел в Республике Коми необычный поселок – бывший лагерь, где до сих пор живут потомки заключенных и охранников. Причем о прошлом и те, и другие стараются не вспоминать. Вдохновившись этой историей, художник создал серию картин, объектов и видео. Увидеть их можно в Зверевском центре свободного искусства в Москве. В Музей истории ГУЛАГа, где такому проекту, казалось бы, самое место, выставку не пропустила цензура.

На газоне перед скромным одноэтажным зданием Зверевского центра свободного искусства ровными рядами лежат арбузы. На кожуре каждого вырезан номер. Это не попытка сотрудников скрасить унылые трудовые будни огородничеством, а часть художественного проекта Владимира Потапова "АДЖЕРОМ. Тип: поселок. Статус: жилой". Инсталляция посвящена реальному случаю из истории поселка. В конце 1930-х годов на его месте находилось центральное подразделение Локчимлага – Локчимского исправительно-трудового лагеря. Лагерное начальство провело смелый эксперимент по выращиванию посреди тайги бахчевых культур. К каждому арбузу "прикрепляли" заключенного, чтобы тот лично отвечал за его сохранность. О том, какое наказание ждало зэка, не сумевшего уберечь вверенный ему плод, история умалчивает.

Экспозиция продолжается в здании центра. На стенах – картины с видами Аджерома. На одних слой краски лопается, обнажая серые пустоты. В других сочетаются живопись и коллаж – работы напоминают стену в заброшенном доме, оклеенную несколькими слоями советских обоев. Местами обои сорваны, из-под них проступают очертания бывших лагерных построек. Метафора довольно прозрачна – жуткое прошлое проступает на поверхность будней, вторгается в повседневную жизнь людей, как бы упорно они ни старались о нем забыть. На экране у дальней стены показывают документальное кино: снятые с дрона панорамы поселка. Художник побывал в Аджероме в сопровождении местных краеведов – Людмилы Николаевны Королевой и Анатолиса Антоновича Смилингиса (1927–2021). В начале 1940-х годов Смилингиса, в ту пору еще подростка, вместе с родителями депортировали в Коми из Литвы. Его мать и отец погибли в здешних лагерях. После смерти Сталина он решил не возвращаться на родину, а остался на Севере, посвятив всю жизнь изучению истории этого края.

Советская власть стала использовать Коми как место для ссылки в начале 1930-х годов. Лагерь на реке Локчим, в 45 километрах от Сыктывкара, столицы Коми АССР, основали в 1937-м, как часто бывало в ту пору, фактически на голом месте. Заключенных привозили сюда на баржах по реке. Они жили в наспех вырытых землянках и работали на лесоповале. Уже через год подневольное "население" Локчимлага составляло больше 26 000 человек, из них половина – "политические". Вернуться на "большую землю" удалось немногим. Расстрелянных и погибших от голода, болезней и непосильного труда хоронили в ямах в тайге. Лагерь считался одним из самых страшных в Коми, только за 1938 год там погибли около 4000 заключенных. В окрестных песчаных карьерах до сих пор находят человеческие кости – дождь каждое лето вымывает их из земли. Центральное подразделение Локчимлага стало столицей целой провинции, включавшей 21 лагпункт. Даровой рабочей силы было в избытке, поэтому на месте землянок быстро выросли многочисленные постройки: комендатура, бараки, и даже свой "Кремль" – дом начальника лагеря с собственной пристанью и аэродромом. Рассказывали, что отсюда он частенько летал по выходным в Москву – посидеть в ресторанах. В 1940 году Локчимлаг официально закрыли. Впрочем, ликвидирован он был только на бумаге – большую часть лагпунктов просто передали другим лагерям, разбросанным по всей округе. Они просуществовали до середины 1950-х. Поселок на берегу реки потерял статус "столицы" подневольной империи, но не исчез бесследно, как многие другие.

В этом смысле история Аджерома уникальна. Большинство лагерей ГУЛАГа после закрытия были заброшены. Здесь же продолжали жить люди, в основном,бывшие заключенные и сотрудники НКВД. Жертвы и палачи жили и выживали бок о бок, создавали друг с другом семьи. Если покопаться в фамильных архивах нынешних обитателей поселка, можно найти немало примеров таких "неравных" браков: например, бабушка работала в тюремной администрации, дедушка – из зэков. Сейчас в поселке около тысячи жителей. Лагерные постройки приспособили под гражданские нужды. В бывших зданиях управления Локчимлага теперь коррекционная школа-интернат. Строение, где когда-то размещались комендатура и тюрьма, переделали в дом на две семьи. Нынешних обитателей дома не смущают странные окна между комнатами – они были прорублены в стенах камер, чтобы охранникам было проще наблюдать за узниками. Особняк начальника лагеря, "Кремль", тоже стал обычным частным домом. В лесу, где краеведы обнаружили полтора десятка массовых захоронений, местные жители собирают ягоды и грибы на продажу. Такую могилу легко разглядеть даже невооруженным глазом. Когда-то трупы сваливали в ямы и засыпали грунтом вровень с поверхностью. Но со временем тела разлагались и почва оседала: сейчас на этих местах характерные углубления в земле. Родственники заключенных, погибших в Локчимлаге, приезжают сюда издалека и устраивают в чаще самодельные мемориалы – гуляя по лесу, можно наткнуться на крест или могильную оградку. Местная администрация этому не рада: ее задача – привлекать в регион отдыхающих, любителей природы, охоты и рыбалки. Лагеря и расстрельные ямы в картину туристического рая как-то не вписываются. Обитатели поселка любителей истории тоже не привечают. Отчасти их можно понять – нравы в этом краю суровые, поэтому любой чужак вызывает подозрения. Одна из жительниц Аджерома, заметив дрон над своим огородом, решила, что это проводят разведку воры, замыслившие похитить сваленный на участке металлолом. Ей и в голову не могло прийти, что приезжих заинтересовала история поселка. Прошлое здесь напоминает о себе буквально на каждом шагу, но его старательно не замечают.

Рядом с картинами Потапова стоят на постаментах старые советские эмалированные сосуды – от кружек и чайников до ночного горшка. Они в буквальном смысле вывернуты наизнанку. Скупив старую посуду, художник нагревал ее и выворачивал так, чтобы ручки и носики оказались внутри. Старые вещи обрели новую, фантасмагорическую жизнь, превратившись в убогих уродцев с полустертыми рисунками и облетающей эмалью. К Аджерому они отношения не имеют и добавлены в экспозицию, видимо, в качестве некой визуальной притчи. Тоталитарное прошлое в постсоветской России постарались поскорее предать забвению, вместо того чтобы осмыслить и осудить. Теперь полузабытые лозунги и идеологические конструкции возвращаются, но уже в абсурдном, вывернутом наизнанку виде. Но, в отличие от старых ночных горшков, оказываются совсем не безобидными. Яркий пример тому — история самой выставки Потапова. Как рассказал один из его знакомых на вернисаже, художник работал над ней несколько лет. Поддержать его проект согласились пермский музей ПЕРММ и Музей истории ГУЛАГа, подведомственный Департаменту культуры Правительства Москвы. Именно московский музей планировал показать выставку в своих залах в сентябре 2024 года. Но за месяц до открытия Потапову сообщили, что выставка отменяется. Ее не пропустили вышестоящие чиновники. Причина — фамилия художника оказалась в "черных списках". Это значит, что доступ в подведомственные Депкульту музеи и выставочные залы для него закрыт. Поэтому Потапову пришлось перенести свой проект на независимую частную площадку. К счастью, в Москве они пока еще есть.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться