Триумфатором оскаровского сезона стала "Анора" Шона Бейкера, завоевавшая пять наград Американской киноакадемии – за лучший фильм, режиссуру, монтаж, оригинальный сценарий и главную женскую роль Майки Мэдисон.

К этой победе "Анора" шла долгим извилистым путем. Ее мировая премьера состоялась почти десять месяцев назад на Каннском фестивале. Обычно люди уже успевают забыть фильмы, так далеко по времени отстоящие от оскаровской церемонии, и переключиться на более новые киноленты. Чаще всего на те, премьера которых состоялась осенью в Венеции или Торонто – как, скажем, "Бруталист" Брэди Корбе, один из весомых претендентов на "Оскар", получивший в итоге три статуэтки: за саундтрек, операторскую работу и за главную мужскую роль Эдриена Броуди.

Правда, "Анора" вышла в американский прокат только в ноябре, но до этого она была показана на множестве фестивалей Нового Света и неизменно оставалась на слуху и в поле зрения. И все это время страстно обсуждалась в социальных сетях обоих полушарий, нередко становясь яблоком раздора и поводом для непримиримых споров.

Все началось еще в мае прошлого года. Присуждение фильму Бейкера "Золотой пальмовой ветви" в престижном каннском конкурсе было встречено неоднозначно. Особенно нервно – многими комментаторами этого события в Украине и в России. Они упорно рассматривали этот фильм через призму сюжетной линии русского олигарха и его токсичного окружения. Как будто бы не было никакой войны, никаких санкций и бойкота: олигархическая семейка по-прежнему владеет шикарным домом на Манхэттене и даже манипулирует американскими гражданами и законами. В Украине видели в этом нечто оскорбительное, а часть россиян нашла здесь повод для гордости – хотя бы в участии квартета российских актеров: ведь таким "партизанским" способом Юра Борисов и Марк Эйдельштейн пробились в Голливуд вопреки все тем же бойкотам и отменам.

Смотри также

Главную награду Каннского фестиваля получил фильм "Анора"

Впрочем, в конечном счете российская патриотическая общественность в лице Никиты Михалкова отвергла картину, где показаны "отвратительные русские", и не понимать этого, с его точки зрения, "преступно". С другой стороны, в либеральном лагере тоже возникли разногласия – теперь уже на почве эстетических достоинств "Аноры" или их отсутствия. Кого-то оттолкнуло, что это "кино о проститутке", оппоненты вспомнили Феллини и "Ночи Кабирии", в общем – "в товарищах согласья нет".

Между тем в англоязычном мире "Анора" продолжала набирать очки. Полнился список завоеванных ею трофеев. Два приза британской премии БАФТА, три премии Independent Spirit Awards, профессиональные награды от американских продюсеров, режиссеров, сценаристов, кинокритиков… И понятно почему. В западном мире на эту картину смотрели совсем другими глазами, а линия русских олигархов вообще в американской оптике выглядела маргинальной, едва ли не случайной; вместо них могли быть арабские шейхи или индийские миллионеры. Экзотическая краска, не более того.

Впрочем, в политическом контексте последних дней "Анора" спровоцировала, кажется, единственную на оскаровской церемонии политическую шутку: "Американцы очень рады видеть, что кто-то наконец противостоит могущественному русскому". Этот кто-то – стриптизерша Анора. А основной месседж фильма – моральная поддержка работников секс-индустрии, маленьких людей с большим сердцем и внутренним достоинством – очень характерен для фильмов Бейкера и вообще находится в традиции американского независимого кино.

В каком-то смысле эти "униженные и оскорбленные" люди близки независимым кинематографистам (которые, как Бейкер, принципиально не работают на больших голливудских проектах) по своему социальному статусу. На церемонии Independent Spirit Awards Бейкер говорил о том, как бедствуют он и его коллеги во времена, когда царит инфляция и растут цены, кассовые сборы независимых фильмов невелики, а эпоха DVD ушла в прошлое.

Ему вторит и Брэди Корбе; в интервью он говорит о том, что многим независимым кинематографистам нечем платить за жилье. И все это несмотря на фестивальные призы и десятку оскаровских номинаций того же "Бруталиста". Фильм рассказывает о вымышленном архитекторе – венгерском еврее, который вырывается из охватившего Европу пламени Второй мировой и сталкивается в послевоенной Америке с брутальным капитализмом, враждебным свободному творчеству. Эта тема явно корреспондируется с тем, что пережил сам Корбе. Его амбициозный проект (фильм длится почти четыре часа и потребовал нескольких лет работы) не принес никаких денег, зато целых полгода режиссер должен был участвовать в наградной маркетинговой кампании, раздавать бесконечные интервью – и все это совершенно бесплатно.

Так или иначе, голливудский премиальный сезон завершен. Он был весьма горячим, причем эта метафора обрела дополнительный жестокий смысл. Охватившие Лос-Анджелес пожары, сгоревшие дома знаменитостей на голливудских холмах создали совсем не праздничный фон и даже отсрочили дату объявления оскаровских номинантов. Трагические события разыгрались сразу после вручения премий "Золотой глобус": многие участники церемонии, вернувшись домой в вечерних нарядах, обнаружили, что огонь уже подбирается к их домам.

Актриса Изабелла Росселлини написала тогда в фейсбуке: «В своём предыдущем посте, где я перечисляла все свои номинации за фильм "Конклав", я не смогла найти подходящих слов. Конечно, я очень благодарна и горжусь, но всё, что связано с Голливудом и Лос-Анджелесом, вызывает у меня слёзы, когда я думаю о друзьях и коллегах, переживающих эти трагические пожары. Я поговорила об этом со своим братом Роберто, и он прислал мне это душераздирающее фото». На фотографии изображена статуэтка "Оскара", валяющаяся среди углей и пепла. Даже если это фото фейковое или постановочное, оно все равно выглядело символично: "Оскар на пепелище".

Но show must go on. "Оскар" в огне не горит и в воде не тонет. Вода тоже стала лейтмотивом премии этого года. Она обрушивается на земной шар глобальным наводнением в анимационном фильме "Поток" Гинтса Зильбалодиса, создавая большие проблемы для черного котика и других обитателей звериного Ноева ковчега. Не слишком замысловатый, но трогательный фильм принес первого "Оскара" кинематографии Латвии, и, наверное, это одно из немногих решений Академии, не вызвавшее особых споров.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

Документальный фильм израильского режиссера Тома Шовала "Письмо Давиду" – это история двух братьев, один из которых вместе с семьей был захвачен группировкой ХАМАС в заложники 7 октября 2023 года. Давид до сих пор не освобожден. Есть сообщения, что он жив. В фильме использованы кадры из игрового фильма Шовала "Молодежь" (2013), в котором играют братья Давид и Эйтан.

О судьбе Давида и работе над фильмом Том Шовал рассказал Радио Свобода.

– Как вы узнали, что Давид взят в заложники?

– Я работал в Берлине над научно-фантастическим сериалом. Тем утром моя жена отправила мне сообщение, что над Израилем летают ракеты. Я не придал этому особого значения, выключил телефон и пошёл на работу.

Но в полдень, когда я снова его включил, новости были повсюду. Это было похоже на описание апокалипсиса. Я увидел, что атака произошла в южной части Израиля, и сразу подумал о Давиде и Эйтане. Нужно было возвращаться. Первым делом я попытался забронировать билет на самолёт, что оказалось непросто. Когда мне наконец удалось это сделать, я вылетел домой.

Всего через два или три часа после приземления мне написал продюсер "Молодежи" Галь Гринcпен, который живёт в Австралии. Он сообщил, что Давид и его семья похищены.

Я сразу же связался с их матерью, Сильвией, и она рассказала мне всё, что знала. Он попросила распространить информацию о том, что Давид в плену. Я воспринял это как свою миссию. Я обратился ко всем журналистам, которых знал. Поскольку "Молодежь" получила международную известность, я надеялся, что упоминание о роли Давида в фильме поможет привлечь больше внимания. Но я чувствовал, что этого недостаточно, меня не покидало ощущение беспомощности.

И тогда меня поразила одна пугающая мысль. "Молодежь" по сути была фильмом о похищении. И теперь Давид, который играл в этом фильме, переживал этот ужас в реальности. Будто сама жизнь жестоко переписала сценарий, ударив меня под дых. После этого я уже не мог смотреть на фильм так же, как раньше. Эта мысль засела у меня в голове. Возможно, мне нужно было вернуться к фильму, переосмыслить его, осознавая, что теперь Давид сам стал заложником.

– Вы поддерживали контакт с Давидом и Эйтаном после съёмок "Молодежи"?

– Да, конечно, мы поддерживали связь. Но я ушёл в другие проекты, а они вернулись в кибуц. Мы не виделись каждый день, но съёмки "Молодежи" были опытом, который нас сильно сблизил.

Я чувствовал, что оба доверяют мне. Они не были профессиональными актёрами, но полностью отдались процессу. Они знали, что это мой первый фильм, что у меня не так много опыта, но всё равно верили в меня. В каком-то смысле их доверие дало мне уверенность продолжать работать режиссёром. Они меня поддерживали, и я глубоко им благодарен.

Мы оставались на связи на протяжении всех этих лет – созванивались, переписывались, иногда встречались. Они приглашали меня на свадьбы. Наша связь не прерывалась.

– Можете рассказать о кибуце, в котором они жили?

– Да, кибуц называется Нир Оз, и он находится на юге Израиля, прямо возле границы. Кибуцы – это уникальная форма коллективного проживания, которая была очень распространена в Израиле с момента основания страны и до начала 1980-х годов. Это был социалистический, коллективный образ жизни, в котором все члены сообщества делили ресурсы.

Члены кибуца в основном занимались сельским хозяйством и поддерживали друг друга. Они ели вместе, а дети часто ночевали в общих детских домах, а не с родителями. Это был коллективный, почти утопический образ жизни. Однако к середине 80-х многие кибуцы начали приходить в упадок, отходили от первоначальной социалистической структуры.

Тем не менее, некоторые кибуцы, особенно те, что находятся возле южной границы, сумели сохранить прежний образ жизни. Нир Оз был одним из них. К сожалению, после атаки 7 октября эта жизнь была разрушена. Я не знаю, удастся ли когда-нибудь восстановить её.

– Вы упомянули, что Эйтан и Давид не были актёрами, но в фильме их персонажи изучают кино.

– Нет, они никак не были связаны с кино. Они просто жили в кибуце. Когда я начал кастинг "Молодежи", я понял, что мне нужны настоящие родные братья, чтобы передать глубокую связь, которую я хотел показать на экране. Мы провели обширные поиски – просмотрели более 200 пар братьев.

Когда Давид и Эйтан пришли на пробы, я сразу понял, что они – те самые. Между ними была симбиотическая энергия, словно они были одним целым. Это именно то, что я искал.

На создание "Молодежи" также повлияли мои отношения с моим братом Дэном. Мы с Дэном вместе изучали кино, и многие элементы фильма были взяты из нашего опыта. На самом деле, некоторые сцены в "Молодежи" – например, любовь братьев к кино и работа одного из них билетером – были взяты напрямую из моей жизни. В одном из эпизодов даже есть момент, где мы с Дэном вместе танцуем. В каком-то смысле моя связь с братом стала основой для поиска и кастинга Давида и Эйтана.

– "Молодежь" имела успех?

– Мировая премьера состоялась на Берлинале, а затем фильм демонстрировался во Франции, США, многих других европейских странах, а также в Израиле. Он получил дистрибуцию и был замечен, особенно в тот год. Не стал коммерческим хитом, но получил хорошие отзывы и был известен в кинокругах.

В 2013 году Давид и Эйтан приобрели известность благодаря фильму. Однако они никогда не стремились к актёрской карьере. Они хотели вернуться в кибуц – главным образом потому, что не хотели расставаться. И, честно говоря, в Израиле не так много возможностей для актёрской карьеры.

– Какова идея "Молодежи"?

– Фильм был снят в 2013 году, но его темы актуальны и сегодня. В то время в израильском обществе росло экономическое неравенство – богатые становились ещё богаче, а бедные боролись за выживание. Это сильно повлияло на меня, и я написал историю о семье среднего класса. Отец теряет работу, из-за этого семья оказывается в долгах, а его сыновья чувствуют себя беспомощными, наблюдая, как привычная жизнь рушится. Когда один из братьев возвращается из армии, теперь уже с оружием, они принимают радикальное решение – похитить девушку из богатой семьи и потребовать выкуп у её отца в отчаянной попытке спасти свою семью. Но, конечно, всё выходит из-под контроля.

В то время меня больше всего волновал растущий разрыв между богатыми и бедными и милитаризация израильского общества – ведь все обязаны служить в армии, а это создаёт постоянное напряжение. Я не мог предвидеть того, что происходит сейчас, но если смотреть на фильм сегодня, он кажется почти пророческим. Однако, когда мы его снимали, мы думали только о внутренних проблемах Израиля, а не о более широких геополитических вопросах.

– У фильма счастливый конец?

– Не совсем. Фильм исследует тему взросления и осознания трудностей предыдущих поколений. Братья сталкиваются с последствиями своих поступков, но остаются вместе – они никогда не разлучаются.

В этом смысле их история имеет "хороший" конец, потому что они всё ещё рядом друг с другом. И это то, на что я надеюсь в "Письме Давиду" – сейчас это фильм без завершения. Но я надеюсь, что его финалом станет воссоединение.

– Давид был похищен вместе с младшим братом?

– Да, Давид и его младший брат Ариэль были захвачены. Все четыре брата жили в кибуце. Давид был похищен вместе со своей женой Шэрон и их четырёхлетними дочерьми-близнецами. Дети и Шэрон были освобождены в рамках первой сделки по обмену заложниками, но Давид остаётся в плену.

– В фильме есть очень трогательная, но тревожная сцена, где вы встречаетесь с их родителями. Как вы переживали эти разговоры? Как удалось запечатлеть такой эмоционально сложный момент?

– С самого начала я понимал, что если я собираюсь снимать этот фильм для Давида, мне нужно полное участие его семьи. Поэтому я поговорил с ними заранее, объяснил, что пытаюсь сделать, и они были невероятно открыты и великодушны. Они сказали мне: "Мы доверяем тебе – делай так, как считаешь нужным".

На протяжении всего процесса я рассказывал им, как продвигается работа, показывал фрагменты фильма. Я также дал понять, что если есть что-то, что вызывает у них дискомфорт, они могут сказать мне, и я это не включу. Моя цель была создать для них безопасное пространство, где они не чувствовали бы давления или ощущения, что их эксплуатируют.

Поскольку я знал их раньше, нам было легче вести эти разговоры, и они были готовы открыться мне. Сначала я беспокоился, стоит ли спрашивать их о переживаниях 7 октября – это ведь настолько болезненная тема. Но они сказали мне то, что по-настоящему поразило меня: "Мы переживаем тот день снова и снова каждое утро, когда просыпаемся. Пока Давид и Ариэль не вернутся домой, мы застряли в этом моменте".

Для них рассказ о случившемся – это не просто воспоминания, это способ привлечь внимание людей к судьбе их сыновей.

– Ваш фильм не агрессивен по отношению к палестинцам. Но сейчас, когда Давид всё ещё в плену, что вы думаете о политической ситуации?

– Честно говоря, я не уверен, что должен комментировать политическую ситуацию. Для меня сейчас важно только одно: чтобы Давид, Ариэль и все остальные заложники вернулись домой.

Самое важное – чтобы сделка состоялась. В соглашении о прекращении огня предусмотрены три этапа – первый почти завершён, и теперь должен начаться второй раунд переговоров. Но я боюсь, что переговоры могут сорваться, что сделка может развалиться в любой момент.

Я призываю всех, кто это читает, сделать всё возможное, чтобы поддерживать этот процесс. Это единственный способ вернуть заложников и приблизиться к стабильности в регионе. Для меня это приоритет.

– Захват израильских у заложников ужасен так же, как и захват заложников Россией в Украине. Что вам об этом известно?

– Я знаю то, что читал в новостях. Я был в Украине незадолго до начала войны, снимал там телевизионный сериал. Я встретил невероятных людей – это было очень гостеприимное место, полное любви к кино, искусству и творчеству.

Война – это кошмар, и осознание того, что произошло с Украиной, причиняет мне глубокую печаль.

– Некоторые журналисты отказались приезжать на Берлинале, потому что поддерживают Палестину. Что вы об этом думаете?

– Я считаю, что чем больше точек зрения мы видим, тем больше учимся и понимаем мир. Лично я хочу видеть всё, а не подвергать что-то цензуре, но, конечно, я не могу говорить за других. Моя надежда была в том, что "Письмо Давиду" будет показано везде, чтобы люди могли увидеть самого Давида, понять, что он – мирный человек, который оказался в немыслимой ситуации не по своей вине. Его семья страдает, и я хочу, чтобы люди признали эту личную реальность.

Мне грустно, если кто-то отказывается смотреть фильм, но я надеюсь, что со временем они передумают. И когда это случится, они увидят Давида не просто как заложника, а как личность. И это для меня самое важное.

– Где сейчас Эйтан и его семья?

– Кибуц больше не существует, и я не думаю, что он будет восстановлен в ближайшее время. Пока что их переселили в город в центре страны.

Фактически их жизнь поставлена на паузу, пока они ждут новостей о Давиде и Ариэле. Очень трудно продолжать жить, зная, что близкие всё ещё в плену. Они делают всё возможное, чтобы привлечь внимание к ситуации и оказать давление на израильское правительство и международных посредников, чтобы продвинуть процесс освобождения заложников.

Сейчас второй этап сделки ещё не согласован. Если он не состоится, это будет катастрофой – это означало бы, что их жизни окажутся в ещё большей опасности. Поэтому они делают всё, чтобы продолжить переговоры.

– Оказывает ли правительство Израиля поддержку освобождённым заложникам?

– Некоторая поддержка есть, но я не думаю, что её достаточно.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться