Фильмы южнокорейского режиссера Син Сан Ока нравились сыну северокорейского диктатора Ким Чен Иру. Особенно патриотическая драма "Вечнозеленое дерево" (1961) об учительнице, преодолевающей множество препятствий, чтобы создать школу для неимущих, и погибающей от аппендицита. Ким Чен Ир приказал похитить режиссера в Гонконге, и Син Сан Ок стал его пленником на 8 лет. В Северной Корее он снял несколько фильмов, Ким Чен Иру они понравились, в 1986 году Син Сан Оку разрешили поехать в Вену для переговоров об их прокате. Режиссер поселился в отеле "Интерконтиненталь", воспользовался случаем, чтобы попросить убежище в США, и перебрался в Калифорнию.
В 2024 году некоторые кусочки это пазла пришли в движение: отмечающий 60-летие отель "Интерконтиненталь" поддерживает фестиваль Виеннале и принимает его гостей, а "Вечнозеленое дерево" включили в программу фильмов, посвященных отражению эпохи японской оккупации в корейском кинематографе. Куратор этой программы Гервин Тамсма решил представить разнообразные жанры – есть и гангстерский эпос, и хоррор, и оккупационная пропаганда: не так давно в Китае нашли копию драмы "Плата за обучение" (1940) о японском учителе, который демонстрирует чудеса добросердечия, поддерживая бедного, но талантливого корейского школьника. Есть даже эротическая комедия: крестьянка отдается всем подряд в обмен на рис и листья тутового дерева для выращивания шелкопряда, разгорается скандал, и корейцы обращаются за помощью к японскому солдату. А тот отвечает: "Делайте что хотите, мне все равно", из чего можно сделать вывод, что оккупация не была такой уж бесчеловечной. Самый изощренный фильм – "Эпитафия" (2007). Японский генерал, которому сделали трепанацию черепа, встав с операционного стола, убивает корейского хирурга, и в момент смерти душа врача переселяется в тело его жены, сосуществуя там с ее собственной. Завораживающе!
Виеннале высоко котируется в синефильских кругах, и его трейлеры каждый год делают известные режиссеры. На этот раз Раду Жуде снял двухминутный музыкальный клип – Николета Тудораче виртуозно исполняет на цимбалах польку Штрауса. Это явная насмешка над австрийским снобизмом, учитывая, что Тудораче – цыганка, а инструмент считается "низким".
Еще одна программа Виеннале-2024 посвящена Хелен Тимиг, актрисе, которая не сделала заметной карьеры и осталась в истории искусств прежде всего как жена Макса Рейнхардта, основателя Зальцбургского фестиваля (возможно, этот фестиваль с его традициями, дорогостоящими билетами и дресс-кодом – одно из проявлений заносчивости, раздражающей Раду Жуде). Крупных ролей Хелен Тимиг не досталось, но ее появления на экране запоминаются. К тому же она работала с выдающимися режиссерами – тайным сыном Густава Климта Густавом Учицким ("Безымянный человек", 1932), Фрицем Лангом ("Плащ и кинжал", 1946) и Марком Робсоном – в его мистическом фильме "Остров мертвых" (1943) героиня Хелен Тимиг, живущая в доме на кладбище, убеждает греческого генерала (Борис Карлофф) в том, что кроткая горничная – на самом деле ворволака, вампирическая нежить.
Один из фильмов с участием Тимиг – "Банда Гитлера" (1944) – незаслуженно забыт. Между тем это интереснейшее свидетельство о том, как в разгар Второй мировой войны американцы представляли историю прихода нацистов к власти. Несмотря на карикатурность обобщений, некоторые детали отражены точно. Тимиг играет сестру Гитлера Ангелу, мать Гели Раубаль, к которой фюрер был неравнодушен. Обстоятельства смерти Гели до сих пор не прояснены, а в фильме она становится жертвой ревности Гитлера. Надо признать, что элегантная Хелен Тимиг выглядит слишком аристократично для такой роли: Ангела Гитлер, судя по снимкам, породистостью не отличалась. Фильм снял Джон Фэрроу, отец актрисы Мии Фэрроу, – говорят, что он отличался скверным характером и в съемочной группе его побаивались.
Ретроспективу фильмов с участием Тимиг австрийский Киноархив продолжает и после окончания Виеннале, а в Киномузее до конца ноября проходит ретроспектива Роберта Кремера (1939–1999). В каком-то смысле она продолжает прошлогоднюю большую ретроспективу Рауля Руиса, ведь в начале 80-х Кремер, Руис и Томас Харлан создали в Париже кинокомпанию Quasar, а жена Руиса Валерия Сармиенто была монтажером фильма Кремера "Оружие".
К ретроспективе приурочен выход книги бесед Роберта Кремера с историком кино Бернаром Айзеншицем, она еще в 2001 году была опубликована на французском, переводилась на другие языки, но английский оригинал подготовили к печати только сейчас, через 25 лет после смерти режиссера.
Кремер придерживался радикально левых взглядов, не просто выступал против войны во Вьетнаме, но однозначно поддерживал Вьетконг (даже свою дочь называл Хо в честь Хо Ши Мина) и стал летописцем левого движения в США. На постере ретроспективы – кадр из "Вех" (1975), автомобиль на бесконечной американской автостраде. Документальный фильм, который Кремер снял вместе с Джоном Дугласом, был показан на Каннском кинофестивале и принес авторам известность и средства, на которые Кремер смог поселиться в Португалии, в ту пору, после свержения режима Салазара, одной из самых прогрессивных стран в Европе.
В разговоре с Бернаром Айзенщицем Кремер вспоминает, что падение Сайгона, случившее в день премьеры "Вех", было лучшей наградой фильму, в котором цитируется стихотворение Хо Ши Мина, как бы благословляющее многочисленных героев, единомышленников Кремера – пацифистов, геев, поборников свободной любви и расового равноправия. То, что в начале 70-х казалось маргинальным, предосудительным и даже преступным, в наши дни стало мейнстримом и не способно никого удивить. Но по-прежнему передовым выглядит способ повествования: множество пересекающихся сюжетных линий, недосказанность, мнимая алогичность монтажа и стремительность ассоциаций. Одна из самых запоминающихся сцен фильма – показанные крупным планом роды. Мать принадлежит к антибуржуазному коллективу, и роды превращены в ритуал, за которым наблюдают члены коммуны, подбадривающие роженицу. Возможно, из ее чрева появился на свет новый эон.
Один из рецензентов справедливо заметил, что "Вехи" сняты так, словно Голливуда не существует. В самом деле, Кремер и его друзья категорически отвергали коммерческое кино. Позднее, когда Кремер поселился во Франции, он не нашел в себе силы отказаться от предложения снять дорогостоящий сюжетный фильм и потерпел позорное фиаско. Эту научно-фантастическую драму "Дизель" (1985) составители венской ретроспективы проигнорировали. Зато показали видеоработы, редко появляющиеся на большем экране: фрагменты незаконченных проектов (Кремер скоропостижно умер от вирусного менингита), юмореску, сделанную по заказу банка, и даже снятую в 1987 году по просьбе друзей видеохронику их свадьбы. Свадьба необычная: она проходит в усадьбе пятого президента США Джеймса Монро, а жених – один из лидеров левой сальвадорской партии "Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти". Фильм идет больше двух часов, видеопленку не пощадили годы, и все же наблюдать за ритуалом в белоснежной мемориальной усадьбе и слушать рассуждения о доктрине Монро весьма интересно.
Хронологически завершает ретроспективу документальный фильм о Кремере, снятый его другом, оператором и продюсером Ришаром Копансом, – "В поисках Роберта" (2024). Копанс работал с Кремером над документальным фильмом "Трасса №1/США" (1989), своего рода продолжением "Вех", только в этих дорожных заметках мы видим другую Америку – богобоязненную, консервативную, готовящуюся не к мировой революции, а к скромной старости в бинго-салоне.
Еще один проект 80-х годов, в котором участвовал Кремер, связан с семейной историей его друга – режиссера и писателя Томаса Харлана. Сын любимца Геббельса Файта Харлана, снявшего "Еврея Зюсса", Томас расправляется с эпохой своего отца в фильме "Пулевое ранение" (1984). Главную роль играет настоящий военный преступник, эсэсовец Альфред Филберт, повинный в убийствах евреев на оккупированных территориях Литвы и Польши. Его приговорили к пожизненному заключению, но выпустили на свободу по состоянию здоровья. Харлан говорил, что видит в актере-преступнике своего отца. В "Пулевом ранении" нациста похищают левые террористы и допрашивают не только о преступлениях времен Второй мировой войны, но и о загадочной гибели лидеров RAF в тюрьме Штамхайм в 1977 году. По официальной версии, это было самоубийство, но Харлан утверждал, что "они покончили с собой, чтобы доказать, что были убиты". Кремер сыграл в "Пулевом ранении", а параллельно снял фильм о фильме "Наш нацист", в котором запечатлел подробности этого необычайного эксперимента.
Традиции бунтарского кинематографа живы, и об этом свидетельствует еще одна программа Виеннале – собрание произведений мексиканского коллектива Los Ingrávidos ("Невесомые"). Под живой саундтрек музыканта, называющего себя Jung an Tagen, мерцающие на экране картинки – глаза, черепа, кактусы, ацтекские символы, фрески Диего Риверы, старые фотографии – складываются в коллаж, который пристало показывать на черной мессе. Есть у коллектива и не столь абстрактные короткометражки на тревожащие мексиканское общество темы, такие как фемицид и безнаказанность наркокартелей. Полуанонимные кинематографисты считают, что колониализм погружает публику в транс и противостоящий ему антиколониальный кинематограф должен в своих целях использовать тот же метод.
Героя Роберта Кремера, готовящего покушение на президента США, вспоминает Хайнц Эмигольц, комментируя свой новый фильм "Костюм". Актер и перформер Джон Эрдман на экране облачен в роскошный пиджак, словно вывернутый наизнанку, и лежит на постели Эмигольца в окружении подушек, дизайн которых тоже придумал Эмигольц. Он говорит сам с собой из будущего, и это будущее снято в Мексике, возле дома Бунюэля, в кабинете Троцкого и у его могилы. Фильм о разочарованиях, которые приносит возраст, наполнен желчной мудростью. И режиссера, и его alter ego раздражают проблемы с пищеварением, тупость человечества (в частности, отборщиков Берлинале), электронные гаджеты и вообще пошлая современность. Дает о себе знать и травма прошлого – эпидемия СПИДа, унесшая дорогих друзей. Эрдман демонстрирует драгоценные тома из библиотеки Эмигольца и рассказывает их историю. Одна полка занята полным собранием сочинений Филипа К. Дика – много лет назад юный режиссер написал любимому романисту и получил от него обнадеживающий ответ, приглушивший суицидальные мысли.
Хайнц Эмигольц – частый гость Виеннале. У этого фестиваля много любимцев, например Ален Гироди, который удостоился ретроспективы, когда не снял ни одного полнометражного фильма. Теперь он привез в Вену свой новый абсурдистский детектив "Милосердие". Очередная история про "талантливого мистера Рипли", только вместо циничного американца – деревенский пекарь-гей, который не может объяснить свои кровожадные порывы.
Пять лет назад Виеннале устроил ретроспективу фильмов Пьера Кретона, режиссера, во многом близкого Гироди. Его новый фильм "7 прогулок с Марком Брауном" отдает должное давней страсти автора – ботанике. Вместе с его друзьями мы изучаем растущие в Нормандии древние цветы и травы из орхидных, магнолиевых и прочих благородных семейств и убеждаемся в том, что это увлекательнейшее занятие.
Еще один постоянный гость Виеннале – Джеймс Беннинг. Австрийский киномузей выпускает на DVD полное собрание его фильмов. Новый называется "На исходе дыхания". В свое время Беннинг переснял "Лица" Кассаветиса и "Беспечного ездока" в антинарративной манере, то есть так, что от оригиналов не осталось вообще ничего. И вот теперь фильм Годара, в котором нет ни Бельмондо, ни Сиберг, ни Парижа, только длина – 87 минут и всплеск музыки в финале. В центре кадра – оранжевый ромб Work Area Ahead, на калифорнийской дороге пилят дерево, потом рабочий забирает ромб, проезжает белый грузовик, а на военную базу с грохотом возвращаются невидимые самолеты. В этом фильме нет никаких событий, но в то же время происходит всё – от глобального потепления до экзистенциального кризиса. Кино завораживающей красоты, в своем роде не хуже Годара (Беннинг говорит, что они провели вместе несколько дней и ожесточенно спорили).
На открытии Виеннале показали новый фильм Леоса Каракса "Это не я", полный самолюбования и стилизованный под коллажи Годара об истории кино: кадры из фильмов самого Каракса и других режиссеров смешаны с актуальной хроникой – есть даже Путин, орущий на митинге. Фильм представлял Дени Лаван, любимый актер Каракса.
Альберт Серра без устали отвечал на вопросы зрителей, озадаченных его документальной лентой "Вечера одиночества" о популярном в Испании тореадоре Андресе Роке Рее. После премьеры в Сан-Себастьяне фильм породил споры среди кинокритиков и защитников животных. Кто-то решил, что это яростное осуждение корриды, кто-то уловил ее прославление. Альберт Серра расставил точки над i, объявив, что занимает нейтральную позицию, ему не жаль животных, но он стремился сделать так, чтобы не только люди, но и быки стали героями фильма. Их мучения и смерть сняты без всяких уловок, крупным планом, и, как утверждает Серра, тореадор и его помощники возненавидели фильм, поскольку нашли его слишком жестоким.
Виеннале не фестиваль премьер, но все же некоторые любопытные фильмы были показаны впервые. Среди них – "Среди пальм бомба" Лукаса Маркста и Вани Смилянич о следах холодной войны в Неваде и Юте. Когда-то здесь испытывали, нанеся ужасающий урон окружающей среде, сверхмощное оружие, после крушения СССР решили, что наступил "конец истории", и превратили бывшие военные объекты в музеи. Оказалось, что это иллюзия, а угроза ядерной войны только обостряется. Тревожное кино о пейзажах, изуродованных недальновидными людьми, и полузабытом прошлом, становящимся будущим.
Новый фильм Пабло Сигга, режиссера, которого почитает узкий круг синефилов, был показан в последние дни Виеннале. Сигг несколько лет снимал братьев Швайкхарт, живущих в джунглях Парагвая. Потомки арийских колонистов, привлеченных в Южную Америку сестрой Фридриха Ницше, они обитают в замкнутом мире, вне соблазнов времени и социальных связей. Каким-то образом режиссер убедил их разыграть историю Каина и Авеля, символически убить друг друга и воскреснуть в другом измерении. Этой метаморфозе посвящена трилогия "Ламалэнд", снятая на 35-миллиметровую пленку. Пабло Сигг привез в Вену заключительную часть под названием "Рай". Это фильм без диалогов, скорее хореографический этюд, наполненный то очевидной всем (муравьи на руке из "Андалузского пса", фигурки Голема), то неясной символикой, и дешифровывать ее – одно удовольствие. Увлеченные зрители оказываются в раю даже раньше, чем братья Швайкхарт.
