Тайная история жизни американского магната и связного Кремля. Часть 11-я.

Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?

Передача из серии о секрете успеха американского бизнесмена Арманда Хаммера. Сегодня - о семейном конфликте, душевном здоровье и правилах хаммеровского бизнеса. Впервые в эфире - 18 марта 1997 года.

Диктор: Слава и бесславие Арманда Хаммера - американского мецената, связного Кремля. По странницам новой книги Эдварда Джея Эпстайна "Досье. Тайная история Арманда Хаммера". Передачу ведет Аркадий Львов.

Аркадий Львов: Итак, на протяжение почти 60 лет Арманд Хаммер терзался сомнениями относительно своего отцовства по отношению к Юлиану, своему первенцу, сыну Ольги Вадиной, которую, как помним, он всюду представлял как баронессу фон Рут. Сохранились фотографии, на которых Юлиан 3-4 лет снят со своей матерью. Сходство их столь велико, что невольно восклицаешь: весь в маму! Природа как будто позаботилась о том, чтобы скрыть всякие черты другого родителя - отца. На фотографиях более поздних лет, где Арманд, уже весьма в годах, снят с 30-летним Юлианом – стройным, высоким, спортивного вида мужчиной - просматривается сходство, но того рода, которое именуется характерологически.

С точки зрения Арманда Хаммера такое сходство не могло быть бесспорным свидетельством родства, поскольку замечено, что люди, пребывающие на протяжение десятилетий в достойной близости, как бы становятся похоже друг на друга.

Диктор: Вот это "как бы" то усиливаясь, то ослабевая, но никогда не исчезая без остатка, томило Хаммера до 1988 года. Было ему тогда уже 90, когда генетика, по утверждению специалистов, оказалась способной с высокой степенью надежности определить по ДНК отцовство. Взять у Юлиана каплю крови для лабораторного анализа, разумеется, не ставя его в известность, для какого именно лабораторного анализа, не представляло трудностей. Сопоставив ДНК Арманда и Юлиана Хаммеров, пришли к заключению, что отцовство можно считать установленным. Время, однако, сделало свое дело – сложное, мучительное чувство, скрываемое не только от других, но и от самого себя, наложило свою печать на отношения с Юлианом, долгожданным первенцем, единственным сыном, которому он нанес последний удар в своем завещании, оставив в наследство крохи, каких недостаточно было даже для покрытия долга по дому.

​Аркадий Львов: Недоверие, постоянное опасение подвохов, двойной игры, стали доминантой хаммеровской психологии в последнее московское десятилетие его жизни. Опыт и впечатления, связанные с бизнесом, перемешивались, как в тягостном сне, с личными, интимными переживаниями. Временами Арманду казалось, что Ольга, которую он и любил, и ненавидел одновременно, приставлена к нему чекистами. В иные моменты, напротив, представлялось ему, что есть у нее какие-то другие хозяева, но кто они, где они, можно было только гадать. Кошмары надвигающегося сумасшествия, какие он однажды уже пережил, и теперь, порой неслышно, топтались у порога за закрытой дверью. Между тем, реальность, со свойственной ей упорством, заявляла себя повседневно и ежечасно. Советская власть, ворочая пласт за пластом, выдавала на гора новые породы, для освоения которых специальное время не отводилось, надо было реагировать, откликаться немедленно, надо было, выражаясь спортивным языком, постоянно подтверждать свой разряд.

Диктор: Сделавшись королем карандаша в Советской России, Арманд подтвердил свой разряд. Теперь уже ни Внешторг, ни Наркомфин не могли поставить под сомнение его предпринимательские таланты. Дело пошло хорошо, пошло с успехом. Парадокс, однако, заключался в том, что чем лучше шло карандашное производство, тем сложнее и тревожнее были финансовые проблемы Хаммеров за красными кордонами, в Европе. Долги банкам в Берлине, Париже, Лондоне не погашались. Это само по себе было плохо. Но еще хуже, что почти невозможно было получить новые кредиты. ОГПУ и главный экономический начальник органов Генрих Ягода давали свои заключения: да, положение у Хаммеров сложное, надо принимать меры. Но какие меры? Арманд Хаммер, владелец первой концессии в Советской России, был уже владельцем и последней концессии. Сталин объявил, что НЭП окончен, социализм начинает свое наступление по всему фронту. Тезис этот, который вошел во все большевистские учебники истории, из теоретической формулы быстро в те дни обратился буднями.

Аркадий Львов: Установки, какие давала Старая площадь, требовали ликвидации хаммеровской концессии. Вопрос ставился и в Госплане. Но, как и во всех предыдущих казусах этого рода, Лубянка брала верх. Взяла верх Лубянка, значит, взял верх Арманд Хаммер. За десятилетие между 1921 и 1930 годами в сознании Арманда этот отложилось как клише.

Времена, конечно, переменились, люди у власти были не те, в кабинетах сидели какие-то новые типы, начисто лишенные той печати интеллигентности, какой отмечены бывали первые большевистские столоначальники с дипломами из университетов и политехникумов старорежимной России и Европы. Надо отдать должное Арманду, увлекаемый своим воображением и охотно предававшийся мечтам, как все амбициозные натуры, он всегда оставался прагматиком. Точнее, во всех душевных его борениях прагматик крепко держал в своих руках штурвал.

Диктор: Понимал ли американский бизнесмен товарищ Хаммер, что советская власть, хотя и нуждается в нем, превыше всего ставит свои идеологические принципы? Что исключений не будет ни для кого, включая и его, первопроходца на ленинской тропе в мир заокеанского бизнеса. Несомненно, понимал, но как прагматик понимал и то, что дело, пока оно делается, нельзя бросать. Более того, надобно выяснить: а использована ли сполна его потенция? Таким делом, конкретно в его случае, было карандашное производство.

Аркадий Львов: Оказалось, сколь ни сильны были немцы в этом промысле, на мировом рынке было место и для хаммеровских карандашей. По расчетам Арманда, больше всего профиту было бы, ежели бы пустили все его карандаши, 40-50 миллионов в год, на зарубежный рынок. Какая пропорция виделась наиболее целесообразной лубянским спецам, из документов не ясно, но окончательное решение известно – одну пятую всей продукции отправлять за рубеж для накопления валюты, а четыре пятых пускать на внутренний рынок. Не оставлять же пролетариев и крестьян, которые так рвутся к грамоте, без карандаша. Одна пятая, какую решено было реализовывать за валюту на внешнем рынке, могла существенно поправить финансовое положение Хаммеров, но раскладку делал не Арманд, раскладку делали на Старой площади и на Лубянке.

Диктор: По этой раскладке большая часть шла через хаммеровские конторы в европейских столицах и США на покрытие нужд Коминтерна. Говоря без эвфемизмов, на оплату агентов ГПУ и функционеров зарубежных компартий. Хотя часть операций производилась через "Весторг", "Аркус" и "Амторг", хаммеровские конторы по-прежнему имели преимущество, поскольку все расчеты осуществлялись не в рамках смешанных предприятий, а по юридическому статусу, на уровне привычного американского бизнеса. Модель эта, как показала практика, была не просто действующей, а весьма эффективной.

Аркадий Львов: Тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. В 1929 году в США и Европе начался экономический кризис, потрясший не только индустриально-хозяйственные, но и политические, и социальные структуры. Естественно, и внешнеполитическое ведомство, и министерство торговли США в этих обстоятельствах видели в хаммеровской активности пример, достойный одобрения. И если вскоре "American Industrial" пришлось свертываться, то инициатива в этом принадлежала не Вашингтону, а Москве. Здесь, однако, надо сразу заметить, что в США были ведомства и инстанции, которые видели всю картину по-другому. Знали ли об этом люди из Коминтерна? По сохранившимся документам можно с уверенностью утверждать, что если не имели достоверных сведений, то догадывались. Один из этих коминтерновских спецов, некий Иосиф Пятницкий, держался мнения, что Арманд Хаммер неумеренной свой активностью не мог не дискредитировать себя и, стало быть, полагаться на него и далее нельзя.

Сколь это ни удивительно,- говорит Эдвард Эпстайн в своей книге "Досье", Иосиф Пятницкий, глава Организационного отдела Коминтерна, ответственного за оплату и содержание зарубежных агентов и партийных функционеров, переоценивал осведомленность западных служб разведки. Арманд Хаммер, порою несомненно увлекавшийся, и по этой причине терявший не только нужную в таком деле бдительность, но и пренебрегавший требованиями элементарной осмотрительности, лучше знал психологию тех, кому на Западе следовало сколь можно пристальнее наблюдать за ним. Здесь, возможно, мы сталкиваемся с парадоксом, который опирается на простую житейскую формулу: коль скоро человек не таится, не скрывается, то, стало быть, нет у него в этом надобности. Долг Хаммеров в конце 1927 года составил около миллиона семисот тысяч долларов. Именно тогда решено было часть карандашной продукции экспортировать за границу. Однако, два года спустя, в 1929, Хаммеры должны были срочно внести в банки полмиллиона, иначе им грозило банкротство.

Диктор: По настоянию ОГПУ, правительство дало согласие на то, чтобы в покрытие долгов западным банкам были предложены акции карандашной фабрики на сумму в полмиллиона долларов, с гарантией от Центросоюза, правительственного агентства, производящего на Западе закупку товаров для отечественных кооперативов. С точки зрения чистой коммерции акция эта была совершенно неприемлема. Естественно, уместнее было отобрать у Хаммеров карандашное производство, взять дело в свои руки, а Хаммеры пусть сами управляются как могут. Такое решение действительно было намечено, но предварительно Арманду было предоставлено право на продление экспортных операций, которые хотя бы отчасти могли поправить дела фирмы. Как бы ни квалифицировать ГПУ, надобно отдать ему должное. Тех, кто работал с ним от чистой души, рука об руку, на произвол судьбы в трудную минуту не бросали.

Аркадий Львов: Хаммер впоследствии говорил, что начиная с 1921 года и до 1930, без малого 10 лет, фирма не только не получила прибыли, но, напротив, понесла убытки. Здесь, само собою, напрашивается вопрос: а как Хаммеры, вся семья, все эти годы справлялись, как держали свои офисы в столицах Европы и в Нью-Йорке, как бороздили дороги обоих полушарий, как платили за гостиницы, рестораны, за чей счет устраивали рауты? Что верно, то верно - карандашное королевство было самым большим достижением в хаммеровском бизнесе, индустриальной империи создать не удалось, но что касается общего, как говорят бухгалтеры, дебита-кредита, то здесь одной арифметикой не обойтись.

​Диктор: Здесь, - замечает Эдвард Эпстайн,- надобно обратиться к другой стороне хаммеровского опыта, которая может быть сформулирована в пяти правилах. Эти правила, в их психологическом и стратегическом аспектах, дали главный вектор всей дальнейшей жизни Арманда Хаммера. Вот в сжатом виде эти правила. Первое: не иметь дела с мелкой сошкой, всегда и везде идти туда и к тем, кто на верхних ступнях власти, лучше всего - на ее вершине. Самый наглядный пример тому - его встреча с Лениным. Единственная встреча, она предопределила в дальнейшем отношение к нему на всех уровнях иерархии, партийной и государственной. "Товарищ Хаммер" - произнесенное однажды вождем партии, председателем Совнаркома, было для него пропуском до тех пор, пока эта страна стояла. До ее кончины Хаммер не дожил один год. Правило второе: сотрудничество с властями - важнейшее условие успеха. Ленин видел в нем связного Кремля, первопроходца на тропе в американский бизнес.

Аркадий Львов: Сотрудники первого человека в Кремле уточнили и конкретизировали его задачи. В дополнение к бизнесу коммерческому предстоит ему заняться не коммерческим бизнесом. В условиях тоталитарного режима это не может быть предметом свободного выбора, это не условие, это предусловие. Здесь имеются свои негативные стороны, спору нет, но здесь есть и свои несомненные преимущества. Бизнес всегда сопряжен с риском, с потерями, с убытками, бизнесмен, который готов сотрудничать с некоммерческими специальными структурами, не будет зависеть от капризов и колебаний рынка. "Друзья" о нем позаботятся. Сотрудничество позволит ему выстоять, в самом крутом случае – выжить. Сотрудничество - это информация, это доступ к секретным технологиям, это, если того требует дело, дача взятки тому и там где надо.

Диктор: Правило третье: двойная бухгалтерия, двойная система отчета. Что, по мерке одних, выгода и успех, то в другой системе – неудача, может быть, провал. В Советской России свои мерки добродетели и успеха. Первое - отношение с властью, с государством. Переводя на язык быта - отношения с теми, кто представляет эту власть и государство. В мутной воде лучше ловится рыбка, следовательно, это наиболее благоприятная для операций среда. Наиболее успешная часть его, Хаммера, бизнеса всегда сопрягалась с передачей сумм комминтерновцам и агентам ГПУ на Западе.

Аркадий Львов: Правило четвертое, стремление к выгоде, как и беспринципность, должны маскироваться сентиментальными мотивами и чувствами. Последние, однако, не должны на самом деле определять первого и второго, которые имеют свою собственную шкалу. Поскольку всякая помощь и благотворительность в условиях капитализма в России по Ленину интерпретировались не в категориях личностной, индивидуальной, а в категориях публичной и общественной, надобно отдать дань этим формулам и клише.

Арманд помнил, что заявленная им публично готовность оказать помощь голодающей России послужила доводом в пользу предоставления ему асбестовой концессии. Вместе с тем, он имел случай убедиться, что чекисты, призванные им для подавления недовольства и беспорядков среди горняков на его шахте, действовали быстро, решительно, действиям их никто не препятствовал и не подвергал их осуждению. Напротив, было очевидно, что цель оправдывает средства. Правило пятое: каково бы ни было действительное положение дел, какова бы ни была реальность, надо всегда представлять свою инициативу и ее исполнение как успех. Советское правительство, которое хорошо осведомлено было о состоянии его дел, неизменно представляло их в самом лучшем виде. Арманд Хаммер вполне отдавал себе отчет, что это не позиция страуса, который прячет голову в песок, чтобы не видеть действительности, эта позиция людей, которые знают силу иллюзий. Сделав для себя эти заключения, Арманд Хаммер стал готовиться к возвращению в Штаты.