Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из эфира Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?

Скрытая сторона жизни американского магната и большого друга СССР Арманда Хаммера. По книге Эдварда Джея Эпстайна "Досье. Тайная история Арманда Хаммера". Впервые в эфире 16 января 1997.

Аркадий Львов: В жизни каждого человека есть день, который стал для него ключевым. Таким днем для Арманда Хаммера было 22 октября 1921 года, когда в кабинете у вождя русской революции он провел четыре часа. Много лет спустя в своем устном дневнике, записанном на магнитофонную ленту, он не в горячке восторга, не в бреду, какому подвержены романтически настроенные молодые люди, а в спокойном раздумье, когда выверяется каждое слово, пометил для себя: "Если бы Ленин тогда приказал мне выпрыгнуть в окно, я бы, наверное, сделал это". Заметим, Арманд Хаммер не был коммунистом, не был даже членом Социалистической партии, но впечатление, какое произвел на него Владимир Ленин, мировой вождь пролетариата, оказалось не только незабываемым, но и неотразимым.

Диктор: Что Ленину свойственно было некое обаяние, свидетельствуется многими современниками, которым приходилось общаться с ним. Достаточно сослаться на одного из них - великого английского фантаста Герберта Уэллса. НоУэллс не заподозрил себя в готовности выпрыгнуть в окно, если бы Ленин призвал его к этому. При всех своих симпатиях к социалистическим идеям, писатель Уэллс не был адептом Ленина. Но адептом Ленина не был и Хаммер. Что же вызвало у него порыв экзальтации? Только ли присущее вождю мирового пролетариата обаяние? На этот вопрос можно определенно ответить - нет. Что же, в таком случае?

Аркадий Львов: Первый коммунист в мировом движении, создатель державы, имя которого вызывало не только ненависть, но и трепет и уважение у его врагов и оппонентов, принял в своем державном кабинете в московском Кремле 23-летнего американского студиозуса. Принял однако не то чтобы как ровню, но как настоящего партнера по делу, по бизнесу.

​Диктор: Судьба, Хаммер понимал это как провиденциальный толчок, сама вручила ему проходной билет в историю. Теперь, когда он получил этот билет, все зависело от него. Документ ему даден. Как воспользоваться этим документом, отныне это зависело от него. Хотя юный Арманд отрекся от веры своих предков, он твердо усвоил их мудрость: Господь благоволит к тем, кто сам делает свою роль в жизни. В гостинице "Савой", где он остановился в Москве, было холодно, грязно, еду отпускали по талонам. Название "Савой",- вспоминал позднее Хаммер,- было как будто в насмешку. Но при этих издержках первых его московских будней, Арманд испытывал чуть не эйфорию. Эйфорию в предощущении дел, которые предстояло ему совершить в жизни, жизни, как впоследствии выяснилось, протянувшейся чуть ли не на целый век.

Аркадий Львов: Еще до того, как принял его Ленин, Хаммер, в сопровождении Людвига Мартенса, теперь уже члена президиума Высшего совета народного хозяйства Российской Федерации, совершил поездку на Урал, осмотрел асбестовые шахты, рудники, заводы. Все это представлено было ему не просто как другу и партнеру, но как вестнику, чтобы не сказать вестовому, новой державы, разместившейся в границах бывшей Российской империи. Ну, тогда, осенью 1921 года, границы были еще несколько урезаны, но близился уже 1922 год с его новыми кордонами Союза Советских Социалистических Республик.

Диктор: Здесь надо отдать должное провидческому таланту молодого Арманда Хаммера. Он понимал, он видел уже и признаки того, что дело идет к этому. Как понимал и видел, что суждено ему провести в России годы. При всем том, как ни странно, не видел Арманд того, что буквально следовало за ним по пятам, норовя остаться незамеченным, как и пристало всякому секретному наблюдению. На заметку, как упомянуто было в предыдущей передаче, наш герой был взят в Нью-Йорке в 1919 году. Поначалу это было связано, скорее, с его отцом, который оказался в сфере внимания спецслужб, однако с весны 1921 года Арманд представлял для этих служб уже и личный интерес. Чтобы дать более обстоятельное представление, мы должны отступить несколько назад и пройти некоторую часть пути в ногу со спецслужбами США и некоторых других стран.

Аркадий Львов: Начиная с того злополучного для семьи Хаммеров дня, когда глава семьи предстал перед нью-йоркским судом по делу о непредумышленном убийстве молодой женщины, у руководителя секретной службы Эдгара Гувера появился в окружении доктора Юлия Хаммера свой человек. Собственно, он и прежде выполнял кое-какие задания, но тогда это преимущественно связано было с деятельностью миссии Людвига Мартенса, главы Российского бюро в Америке, занимавшегося торговыми и иными операциями.

Диктор: Человеком этим был некий Вильям Эдвард Коуп, бывший журналист, специалист по связям с общественностью и смежным делам. Во время процесса он сделал попытку подкупить одного из присяжных. Дело было весьма серьезное и грозило ему большими неприятностями, как и одному из членов семьи, причастному к этой попытке. Делу, однако, не был дан ход. Коуп, говорит автор книги "Досье", вступил в отношения с Эдгаром Гувером, который в те времена не был еще таким большим начальником, как впоследствии, но уже вполне квалицированно и, главное, уверенно делал свое дело.

Аркадий Львов: Карьеры Эдгара Гувера и Арманда Хаммера начинались практически в одно время. Некоторые исследователи склонны усматривать в этом знамение истории и, в некотором роде, парадокс. Ну, парадокс здесь разве только в том, что человек, взятый на мушку буквально с первых своих шагов, каким-то непостижимым образом, оставаясь годы напролет в поле зрения преследователей, увертывался от них. Об этом мы будем иметь серьезный повод поговорить в дальнейшем, а сейчас остановимся на обстоятельствах отъезда Арманда Хаммера из Нью-Йорка, как они виделись не из окна "Корпорации лекарственных препаратов и химикалий", а из окна кабинета спецслужбы.

Диктор: По информации, которую Эдгар Гувер получил от Вильяма Коупа, теперь уже своего осведомителя, Людвиг Мартенс, глава Советского бюро в США, вошел в дело доктора Хаммера на паях, половина которых принадлежала конторе Мартенса. Паевая доля эта, естественно, не была нигде зарегистрирована, поскольку не только деятельность Людвига Мартенса, но и само пребывание его в США было незаконным. О намеченной поездке в Россию Арманда Хаммера, сына доктора Юлия Хаммера, Эдгар Гувер узнал в июле от того же Коупа, который известил своего секретного шефа, что Арманд везет в Москву какую-то информацию для Людвига Мартенса, к тому времени уже высланного из США.

Аркадий Львов: Из паспортного отдела Госдепартамента Гувер получил анкету, заполненную Армандом. В анкете, как помним, перечислен был ряд европейских стран, но России среди них не было. Между тем, как знал уже Гувер, именно Россия была действительной целью поездки молодого Хаммера. Общий разведывательный отдел, которым руководил Эдгар Гувер, располагал к этому времени сведениями о двух американцах, Геллере и Дубровском, которые также причастны были к деятельности "Корпорации лекарственных препаратов" и, одновременно, сотрудничали с Российским бюро.

Фигура последнего американского тайкуна продолжает привлекать внимание исследователей. Человек, многие деяния которого подлежат оценке по статьями Уголовного кодекса, поднялся на высшие ступени деловой и общественной жизни США. Фактический создатель корпорации "Occidental Petroleum", одной из крупнейший нефтяных компаний США, Арманд Хаммер начинал свою деятельность на международной сцене в первые годы социалистической России как связной между Кремлем и американскими бизнесменами. Отец его, Юлий Хаммер, один из основателей Коммунистической партии США, был удостоен своими партийными камрадами членского билета номер один.

Диктор: В истории американских бизнесменов с именем Хаммеров связан уникальный прецедент. 20-е годы и начало 30-х годов Арманд Хаммер провел в России. Глава ФБР Эдгар Гувер располагал данными, свидетельствовавшими о связях американского предпринимателя с советскими властями, выходившими за пределы контактов по делам экономического бизнеса. В полной мере объем этих связей открылся после ликвидации СССР, когда исследователи получили доступ к архивам.

Аркадий Львов: Итак, у начальника Общего разведывательного отдела сложилось вполне определенное мнение. Все эти люди, заметим, кстати, весьма различные по личным качествам, представляют собою то, что в такого рода делах именуется сетью. Один из них, Геллер, по сведениям Госдепартамента, был в это время арестован в Эстонии при попытке нелегально перебраться в Советскую Россию, другой, Дубровский, как сотрудник "Корпорации лекарственных препаратов", благополучно прибыл в Россию, доставив туда груз, вывезенный из Америки без лицензии. Собственно, при этих обстоятельствах Арманд Хаммер, который дал заведомо ложные сведения Госдепартаменту, должен был быть задержан при посадке на "Аквитанию", отплывавшую в Европу. Но, - говорит Эдвард Эпстайн,- Эдгар Гувер чуть-чуть опоздал. Когда все документы были, наконец, у него на руках и надлежащим образом оформлены, "Аквитания" подняла уже якоря и взяла курс на Европу, в английский порт Саутгемптон.

Диктор: В этих условиях Эдгару Гуверу не оставалось ничего другого, как известить американское посольство в Лондоне о предстоящем прибытии на борту "Аквитании" господина Арманда Хаммера, следующего, по анкетной версии, в Центральную Европу и Скандинавию, а в действительности направляющегося в Москву со специальной миссией. Если бы дело было двумя годами раньше, такая каблограмма едва ли имела какое-то практическое последствие. Но в 1921 году существовало уже соглашение между США и Великобританией о "специальных отношениях". Это соглашение было секретным и предусматривало согласованные действия американских и британских спецслужб, когда дело касалось коммунистических агентов или тех, кто подозревался в сотрудничестве с ними.

Аркадий Львов: По дипломатическим каналам каблограмма, полученная от Гувера, передана была британской спецслужбе, и 15 июля в Саутгемптоне американский гражданин Арманд Хаммер был уведомлен английским инспектором, что багаж его подлежит досмотру. Среди прочих вещей была обнаружена 16-миллиметровая пленка, в кадрах которой запечатлен был прощальный привет Людвига Мартенса, депортированного американскими властями. Депортированного, уточним, по настоянию Эдгара Гувера. В просмотренных кадрах ничего заслуживающего особого внимания обнаружено не было. Однако из сопроводительного письма стало известно, что кадры были сняты Чарльзом Рехтом, который официально отправлял обязанности советского юрисконсульта, а на самом деле, после высылки из Штатов Людвига Мартенса, принял на себя его функции.

Диктор: Служба Гувера держала Хаммера в поле зрения вплоть до прибытия его в Берлин, где он остановился в отеле "Адлон", по соседству с советской торговой миссией в Германии. Здесь, по данным американской разведки, через десять дней была получена для Арманда Хаммера виза на въезд в Россию. Хаммер выбыл из отеля "Адлон" и пропал из виду. Здесь надобно вспомнить, что Веймарская Германия, после заключения Версальского мира, тяжкого, унизительного для национального самосознания, налаживала отношения со своим восточным соседом - Российской Советской Федерацией - и всякие акции связанные с Россией, но не задевающие интересов Германии, находили благожелательное отношение.

Аркадий Львов: Через две недели, 16 августа, Арманд Хаммер прибыл в Ригу, где предстояло ему встретиться с неким господином по имени Борис Мишел. Этот господин имел также отношение к хаммеровской фирме лекарственных препаратов, хотя и не вполне ясно, какое именно. Мишел должен был обеспечить пребывание Арманда в Риге и подготовить его отъезд в Россию. Груз, медицинские инструменты, которые предстояло доставить в Москву, подлежал в Латвии специальному досмотру. Естественно, благополучный исход такого досмотра зависел, в первую очередь, от наличия соответствующей лицензии. Поскольку лицензии не было, надо было прибегать к испытанному, проверенному способу - даче взятки проверенным лицам.

​Диктор: Мишел проявил недюжинную изворотливость, и Арманд Хаммер, до сего времени студент-медик, в сущности, папенькин сынок, впервые,- говорит Эдвард Эпстайн,- стал проходить практически школу жизни. В этой школе жизни на одну легальную акцию приходилось десять нелегальных. Пропорция, которую Арманду Хаммеру в последующие годы и десятилетия жизни приходилось осваивать повседневно, в разных странах, на всех континентах.

Аркадий Львов: Все накладки, которые случались у Арманда до прибытия его в Россию, начиная с того июльского дня, когда он зашел на борт "Аквитании" в нью-йоркском порту, теперь, с некоторого расстояния, представлялись чуть ли не забавными приключениями, какие разнообразят жизнь пассажира, отправившегося в заморское плавание. Только здесь, в России, он впервые понял, впервые почувствовал, как велики могут быть испытания. Немедленно по прибытии он получил талоны на питание, что, по тогдашней ситуации, было несомненной удачей, и служащие столичных советских учреждений могли только приятно дивиться тому, что вот, пожалуйста, без проволочек человек получил талоны на еду. Разумеется, это был не рядовой случай, это был особый случай, но сам по себе факт преодоления привычной бюрократической волокиты был отрадным.

Диктор: На Урал Людвиг Мартенс поехал с Армандом. Само по себе это было немалой честью. Один из высших советских сановников, член Высшего совета народного хозяйства, главного органа Российской Федерации по экономике, сопровождал молодого человека в многодневной поездке за тысячи верст от Москвы. И, самое примечательное, что Арманд Хаммер, который был для него, Людвига Мартенса, там, в Нью-Йорке, лишь сыном доктора Юлия Хаммера, у которого он, Мартенс, состоял в нелегальных партнерах, сегодня в России был уже коллегой. Коллегу этого надо было обхаживать, улещивать, потому что был он, этот коллега, из США, и назначалась ему роль связного Кремля. Ленину доложили, что Арманд Хаммер привез партию хирургических инструментов, которая будет передана наркому здравоохранения Семашко. Инструменты эти доставлены были в Москву тем самым Мишелом из Риги, которого мы упоминали несколько ранее.

Аркадий Львов: Инструменты эти были подарком от отца Арманда, доктора Юлия Хаммера. Сын, однако, рассудил, что отцу еще несколько лет коротать в тюремной камере, а ему предстоят в России годы, сколько именно - сегодня никто не мог сказать. Надо впрягаться в новую жизнь. И вот вопрос, на каких ролях: посланца отца или на собственной роли, которую предстоит ему отработать, отшлифовать, чтобы была ему ценность самостоятельная, не отраженная? Арманд Хаммер дал себе ответ. Ответ этот был наказом, императивом самому себе. Он, Арманд Хаммер, которому советская власть показывает свои шахты, рудники, заводы, предлагает, строго говоря, даже не предлагает, а по бедственному своему положению просит концессий, первый свой шаг в Москве сделает на ролях благотворителя. Вот вам, товарищи, коллеги, партия хирургических инструментов. Эти инструменты – дар от меня. По Библейской заповеди это было преступление против отца, это был подлог. Арманд Хаммер твердо сказал себе: "Делай так!" И сделал.