Свежая макроэкономическая статистика за третий квартал текущего года говорит о том, что экономика продолжает замедляться. При этом спрос продолжает расти, пусть и не такими темпами, а вот предложение уже сокращается. Ни у Центрального банка, ни у правительства нет никаких инструментов для того, чтобы остановить развивающийся кризис.
В России на минувшей неделе вышла новая порция макроэкономической статистики за третий квартал, которая продолжает сложившиеся тенденции и подтверждает справедливость неоднократно звучавших на Радио Свобода оценок. Российская экономика в целом продолжает замедляться. ВВП в годовом выражении с июля по сентябрь прибавил 0,6% после 1,1% роста во втором квартале и 1,4% – в первом. При этом потребительский спрос подпитывается ростом как номинальных, так и реальных (то есть с поправкой на официальную инфляцию) зарплат и доходов населения. Этот рост затормозился, но остается ростом. По оценке Росстата, реальные располагаемые доходы населения за первые 9 месяцев года выросли на 9,2%. Тем не менее, россияне начали экономить на еде. Продажи продовольственных товаров в деньгах выросли, а в натуральном выражении начали падать. Можно, конечно, удивляться: доходы-то растут быстрее цен, по крайней мере, если верить Росстату. Пока не наткнешься на опубликованные в "Коммерсанте" данные о том, как выросли с начала года цены на основные продукты питания.
Подсолнечное масло и свинина – больше, чем на 11%, хлеб – на 13-14%, говядина – на 15, сыр – на 17, помидоры – на 20, мороженая рыба – на 27,7%. Видимо, все рыболовецкие сейнеры переделывают в танкеры "теневого флота". Между тем, официальная накопленная с начала года инфляция – скромные 4,29%.
Но вернемся к соотношению спроса и предложения. Как и ожидалось, разрыв теперь обеспечивается не только избыточным спросом, который генерируют сама война и военное производство, но и сокращением предложения. Выпуск в гражданских отраслях – от пищевой промышленности, до деревообработки и мебельного производства – сокращается. В автопроме полноценный кризис. Производство автотранспортных средств, прицепов и полуприцепов рухнуло на четверть год к году. Инвестиции остановились, производство машин и оборудования обвалилось на 15%.
Крупные, в том числе градообразующие, предприятия и целые отрасли перегружены долгами, отправляют работников в неоплачиваемые отпуска и переходят в разряд "финансово-нестабильных", то есть оказываются в предбанкротном состоянии.
Правительство не может их поддерживать за счет налоговых льгот или бюджетных субсидий, поскольку это подразумевает резкий рост бюджетных расходов или бюджетного дефицита, что начнет разгонять инфляцию и дат Банку России повод для перехода от снижения ставок обратно к повышению. Впрочем, и разговоры о том, что инфляцию удалось поставить под контроль – это скорее попытка выдать желаемое за действительное. С 1 по 27 октября текущего года цены выросли сильнее, чем за весь октябрь 2024-го.
Помимо депрессивного состояния гражданского сектора и сокращения предложения, есть и другие побочные эффекты высоких ставок. Это гигантский навес отложенного спроса, скопившийся на банковских депозитах и в долговых бумагах, а также переоцененный (что бы ни говорила глава Банка России Эльвира Набиуллина) рубль. Cнижать реальную – с поправкой на инфляцию – ставку становится опасно. Одно неосторожное движение, и лавина отложенного спроса выльется на рынок, а "ковбойские деньги" стремительно "поскачут" в сторону Дикого Запада, еще более дикого Востока или Глобального Юга – в зависимости от того, откуда они слетелись на аномальную доходность в безрисковых инструментах. Результатом будет обвальная девальвация и галопирующая инфляция со всем знакомыми последствиями. Так что остается занять "страусиную позицию" и начать убеждать себя и окружающих тем, что никакой рецессии без падения доходов и роста безработицы не бывает. Еще как бывает.
Можно ли что-то сделать на месте Набиуллиной, Силуанова, Решетникова, Мишустина, наконец, чтобы остановить кризис? На их месте, безусловно, ничего. Каждый из них наделен строго ограниченными функциями по поддержанию сложившейся системы. Каждый старательно в меру своих интеллектуальных и организационных способностей эту функцию выполняет. Проблема в том, что кризис носит системный характер, а мандата на то, чтобы менять систему ни у всех этих персонажей вместе, ни, тем более, у каждого по отдельности просто нет. Главная диспропорция, которая усугубляется и делает систему все менее жизнеспособной – это соотношения между теми, кто насыщает рынок товаров и услуг (включая экспортеров, которые обеспечивают валюту для оплаты импорта) и теми, кто только потребляет, ничего не предлагая взамен. И до войны ситуация – из-за старения населения, структуры занятости и демографических проблем – была далека от радужной. А с ее началом к пенсионерам и чиновникам добавились еще и рабочие военных заводов, которые точат детали для танков и пулеметов, и швеи-мотористки, без устали шьющие военную форму, которая потом гниет в украинских полях.
Тем не менее, это не означает, что устранить структурный перекос и оздоровить российскую экономику невозможно. Нужно лишь выполнить программу-минимум из трех пунктов, каждый из которых, если до этого дойдет дело, можно развернуть в многостраничный документ с этапами, выкладками и обоснованиями. Сейчас же – кратко и тезисно.
Первый пункт – демилитаризация.
Максимум, что может позволить себе Россия с нынешней демографией – компактная профессиональная армия. В конце 90-х была предпринята попытка перехода к такой армии, но по мере роста нефтяной ренты из-за роста цен на мировом рынке, от нее отказались. Демилитаризация подразумевает сокращение численности не только армии, но и многочисленный силовых структур и спецслужб. Да и армию чиновников неплохо бы проредить. Что касается военного производства, его продукция может быть источником роста экономики – не номинального, а реального, если произведенное оружие будет не утилизироваться на поле боя, а поставляться на экспорт.
Второе – это денацификация.
Трудовая миграция для всех стран со стареющим населением – это один из самых простых способов решить проблему нагрузки на работников со стороны пенсионной системы и системы социального обеспечения. Осмысленная миграционная политика с программами адаптации для мигрантов, с соблюдением баланса между ассимиляцией и сохранением культурного разнообразия – трудное, но жизненно-небходимое для экономики дело.
Впрочем самый сложный и одновременно – важный для экономики пункт – третий.
Восстановление институтов.
С точки зрения экономики самые важные – институт собственности и независимая судебная система. Ни то, ни другое восстановить без конституционной и политической реформы невозможно. Сейчас же институты продолжают разрушаться. Собственность, как во времена абсолютной монархии, стала способом государя-императора наградить верных слуг и товарищей по развлечениям. Выслужился – получи деревеньку на прокорм. Не угодил – рвать ноздри и в Сибирь, а на деревеньку и другие желающие найдутся. И это касается не только собственности. За примером далеко ходить не надо. Взять хоть свежую инициативу спикера Государственной Думы Вячеслава Володина – перечислять на замороженные счета пенсии иноагентов. То есть фактически лишать пенсионеров пенсии за отсутствие лояльности действующей власти. И в этой конструкции трудовая пенсия из денег, заработанных десятилетиями уплаты прямых и заложенных в цены налогов, акцизов, социальных взносов и прочих поборов, на которые содержались и чиновники, и силовики с военными, и прежние поколнения пенсионеров, и те, кто сам себя содержать не в состоянии, превращается в подачку за лояльность. Которую чиновник может дать, а может и отобрать.
После реализации этих трех пунктов, можно подумать и о децентрализации, и о приватизации и еще много о чем, что сделает систему более эффективной. Но без этой основы никакой здоровой экономики в России не получится.
