Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?
С тех пор, как в новейшей российской истории появились сверхбогатые люди, встал вопрос не только о расслоении общества, но и о престиже, о "новом дворянстве", "новой аристократии". Пока этот статус в России не опеределен, послушаем, с какими проблемами в этом плане встречается Америка.
Какие профессии в Америке самые престижные? Научные критерии для определения социального статуса, и в самом ли деле он так важен? Об этом Джим Сингерлин - вице-президент Американской ассоциации менеджеров частных клубов, Том Смит - профессор-социолог из Чикагского университета, Алан Вулф - профессор-социолог из Бостонского университета, Клинтон Гарднер - пенсионер, основатель Философского общества Владимира Соловьева, эмигранты с Брайтон-Бич. Автор и ведущая Марина Ефимова. Эфир 17 декабря 1998.
Марина Ефимова: "Никому так ясно не видно, что такое социальный статус в Америке, как тем, кто приехал с моей родины, из Англии, - пишет журналистка Андреа Саливан. - Там меня спрашивали: "Вы где живете? Где учились?" И ответ раз и навсегда определял мое положение в обществе, потому что адрес, школа и акцент немедленно выдавали тот класс общества, к которому я принадлежу по рождению и буду принадлежать до конца жизни. Американцы же, как я скоро поняла, изобрели нечто более тонкое – статус. В чем разница? Класс наследуют, а статус предъявляет персональные требования. Класс зафиксирован и напрямую связан с прошлым, статус переменчив и весь нацелен на будущее. Класс определяется акцентом, а статус - словарным запасом. Класс - отец самооправданий, поскольку все неудачи можно свалить на то, что ты родился в неправильном слое общества. Статус - генератор энергии, поскольку ты за все несешь ответственность сам. В Англии любят говорить, что американцы заменили неколебимое понятие класса неколебимым же понятием "деньги". Не верьте. Билла Гейтса, со всеми его миллиардами, не приняли в престижный частный гольф-клуб "Августа"".
Так знакомит нас с общим понятием "статус" в прошлом английская, а теперь уже американская журналистка Андреа Саливан. Попробуем представить себе конкретное и наиболее традиционное появление социального статуса. Клубы. О них - вице-президент Американской ассоциации менеджеров частных клубов Джим Сингерлин. Ассоциация эта существует с 1927 года и в нее входит три тысячи клубов.
Мистер Сингерлин, кого принимают в частные клубы?
Джим Сингерлин: Ну, это в каждом клубе по-разному. Так же, как в семье - каждый сам решает, кого он хочет видеть в своем доме. В спортивном клубе одни требования, в гольф-клубе - несколько иные, в бизнес-клубе, где собираются люди по деловым интересам и ради деловых контактов, - третьи. Есть клубы врачей, химиков, физиков, есть университетские клубы, куда принимают исключительно выпускников только этого университета. Правила приема диктуют члены клуба, создавшие и поддерживающие его финансово. Есть два вида взносов: один – вступительный, а другой - ежегодный. Вступительный взнос обычно от пяти тысяч до ста пятидесяти тысяч долларов, причем, вступительный взнос, как правило, не возвращается, пробыли вы членом клуба всего один год или пятьдесят лет. А ежегодный взнос может колебаться от одной до пяти тысяч долларов.
"Тот, кто хочет съесть гамбургер за пятьдесят центов, идет в один ресторан, а тот, кто готов выложить за вкусный обед пятьдесят долларов, идет в другой"
Марина Ефимова: То есть частные клубы, даже если они называются клубами химиков, физиков или музыкантов, в общем, доступны только богатым химикам, физикам и музыкантам?
Джим Сингерлин: Конечно! Это как в ресторане. Тот, кто хочет съесть гамбургер за пятьдесят центов, идет в один ресторан, а тот, кто готов выложить за вкусный обед пятьдесят долларов, идет в другой. Значительные изменения в американских частных клубах произошли в последние десять лет. Нынче люди вступают в клубы не только по деловым соображениям и не только по соображениям престижа, но и ради существования в удобном, спокойном и подходящем микроклимате. С ростом преступности, с ростом наркомании люди, которым позволяют средства, пытаются создать в клубах подходящее общество, уютное место, куда можно пойти всей семьей и пригласить друзей безо всяких опасений.
Марина Ефимова: Из чего, с научной точки зрения, складывается социальный статус человека в Америке? Об этом - профессор Чикагского университета Том Смит, который вот уже четверть века занимается тем, что называется "occupational status", то есть статус, связанный с родом занятий.
Том Смит: Социальный статус - понятие сложное и спорное. По принятым в Америке нормам статус складывается из трех компонентов - уровня образования, престижности профессии и, вообще, рода занятий, и дохода.
Марина Ефимова: А что такое престижная профессия? Я читала, что еще недавно в университетах студентов инженерных факультетов не приглашали на так называемые "пивные вечеринки", потому что это была уж очень непрестижная профессия.
Том Смит: Ну вот, смотрите: сейчас на самом верху в списке престижности рода занятий у нас стоят врачи, президенты университетов, профессора математики, юристы, ученые всех родов, в том числе, и специалисты по компьютерам. Непосредственно за ними идут инженеры-химики. Эта профессия сейчас лидирует по престижности среди инженерных профессий. За ней следуют инженеры по космическим кораблям, затем строители, механики, и так далее.
Марина Ефимова: То есть престиж профессии меняется. А из каких компонентов он складывается?
Том Смит: Два фактора играют главную роль – образование и доход. Впрочем, есть и третий фактор – полезность профессии для общества. Поэтому, например, в Америке профессия или призвание, если хотите, священника котируется очень высоко, хотя в среднем их заработки ниже доходов юристов и врачей. По тому же принципу врачи занимают вершину иерархической лестницы.
Марина Ефимова: А входят ли в понятие статуса моральные критерии – честность, благородство, достоинство, порядочность?
Том Смит: Да, если род ваших занятий требует такого рода свойств, скажем, если вы священник. Поэтому, как я говорил, священники имеют такой высокий статус. А если вы бизнесмен, то у вас существует персональная репутация среди коллег и соседей, зависящая от личных свойств. Человек должен участвовать в благотворительности, в общественной деятельности своего городка или графства, и, кроме того, человек должен быть общительным и быть хорошим семьянином.
Марина Ефимова: Ну, а какие профессии в Америке уважают меньше всего?
Том Смит: Если занятие человека связано с нарушением законов как юридических, так и нравственных, то они котируются чрезвычайно низко, несмотря на доходы. Наркодилеры, например, занимают третье место с конца в списке престижности.
Марина Ефимова: А кто на самом дне?
Том Смит: Попрошайки. На втором месте - гадалки и всякого рода предсказатели судьбы. На третьем - нарокодилеры. На четвертом проститутки, тоже вне зависимости от доходов. А дальше идут самые низкооплачиваемые работы в сфере обслуживания - мойщики посуды, чистильщики обуви, сезонные рабочие, упаковщики.
"Популярность и статус не совпадают, скорее, наоборот, излишняя популярность мешает высокому статусу"
Марина Ефимова: А на каком месте стоят писатели?
Том Смит: Я не уверен. Тут передо мной список из семисот профессий и занятий. Вот тележурналисты, я вижу, выше среднего. Авторы технических инструкций чуть выше среднего по престижу.
Марина Ефимова: А поэты?
Том Смит: Я не думаю, чтобы мы поэтов вообще включали в анкету.
Социальный статус - вещь довольно неопределенная, он не обладает бесспорностью, скажем, финансового благополучия. Тем не менее, Теодор Драйзер писал романы о мире денег, успех в котором дает нечто ощутимое – власть, свободу, роскошь, но его романы уже давно никто не читает, а Джейн Остин писала о такой легкомысленной, неосязаемой материи как социальный статус, и ее романами зачитываются до сих пор.
Марина Ефимова: У микрофона - профессор Бостонского университета социолог Алан Вулф. Профессор Вулф, для уточнения: кто из писателей имеет больший статус - Стивен Кинг или Джон Апдайк?
Алан Вулф: Я думаю, что Апдайк, как более серьезный писатель. Популярность и статус не совпадают, скорее, наоборот, излишняя популярность мешает высокому статусу.
Марина Ефимова: В таком случае, кто определяет, скажем, статус деятелей искусств, если не публика? Кто определяет статус политического деятеля, если не избиратели?
Алан Вулф: Мы называем этот слой общества "законодатели вкуса". Это культурная элита страны. Ее никто не назначает и никто не сможет конкретно и ясно определить ее социальный и профессиональный состав, ее численность, ее требования, но каждый член этой элиты высказывает свое мнение, не важно даже публично или приватно, и вот оценка элиты и формирует социальный статус общественного деятеля или писателя. Сейчас мы все стали свидетелями редкого феномена в этом плане. В течение последних двух-трех лет "законодатели вкуса" Вашингтона – конгрессмены, сенаторы, политические журналисты – показали, так или иначе, кто статьями, кто шутками, кто своей политической позицией, что президент Клинтон не вошел в их среду, что он не заработал себе достаточно статуса для того, чтобы стать одним из них. Так что даже положение президента США не обязательно обеспечивает человеку его социальный статус.
"...даже положение президента США не обязательно обеспечивает человеку его социальный статус"
Марина Ефимова: Боюсь, что мы забрались слишком высоко. Давайте спустимся до уровня американского среднего класса. Какие у них символы социального статуса?
Алан Вулф: Автомобиль является чрезвычайно важным показателем статуса. Сейчас роскошный "Лексус" является символом. Большой дом так важен, что люди часто покупают дома гораздо просторнее, чем им нужно, исключительно для статуса. С другой стороны, среди университетской профессуры статус определяется как раз пренебрежением к общепринятым нормам среднего класса, к которому профессор принадлежит по своему финансовому положению. Профессора иногда демонстративно ездят в старых машинах, живут в небольших домах, небрежно одеваются – мол, мы рабочий люд, мы ничем не владеем. Словом, статус меняется от одной группы к другой.
Марина Ефимова: Журнал "Нью-Йорк Таймс Мэгазин" провел большую дискуссию о том, что такое социальный статус в Америке. В ней участвовали как раз представители разных социальных, профессиональных и возрастных групп. Журналистка Сэра Реймер пишет, что среди общин пенсионеров во Флориде главный признак статуса - водительские права. Если врачи тебя их не лишили, значит, ты полноценный человек, не развалина. Американские старики переживают потерею водительских прав страшно болезненно, вплоть до того, что впадают в депрессию. "Однажды, - пишет Сэра, - моя мама прошептала мне, показывая на важного старичка, бредущего с палочкой по саду: "Смотри, это самый завидный жених во всем нашем кооперативе, он может водить машину даже вечером"". Самые впечатляющие критерии статуса, конечно, у нынешних нуворишей - компьютерщиков и биржевых дельцов. В основном их девиз - быстрота действия денег. Вот что рассказал агент по продаже недвижимости Пат Бернхам:
Диктор: "Главное требование молодых нуворишей – "сделайте это за один день". Мой клиент в Ист-Хэмптоне за один день купил и обставил особняк из 23 комнат, включая картины на стенах, мыло в мыльницах и букеты свежих цветов в каждой комнате. Только цветочное оформление стоило по 150 долларов за комнату. Другой клиент предложил владельцу дорогого манхэттенского кооператива два миллиона долларов сверх цены за то, чтобы он в один день убрался из квартиры, оставив там всю обстановку, книги, посуду, чтобы новый владелец мог въехать на следующий день. Часто, не имея за душой ни традиций, ни вкуса, ни стиля, они на корню готовы купить чужой, за любые деньги. Среди дизайнеров их особняки – меншнз - получили прозвище "Макменшнз", по аналогии с "Макдональдсами". Если нувориши покупают новый дом, то в один день разбивают около него, якобы, старый сад. Для одной дамы в Калифорнию была привезена с Гавайских островов дюжина огромных пальм, которые на вертолетах спустили к ней на участок и там посадили. В тот же день, естественно".
"...это самый завидный жених во всем нашем кооперативе, он может водить машину даже вечером"
Марина Ефимова: Наш корреспондент Рая Вайль выяснила отношение к социальному статусу у группы эмигрантов из России, жителей Брайтон-Бич.
Рая Вайль: София Винокурова, хозяйка магазина "International Food" на Брайтон-Бич, в Америку приехала 23 года назад.
София Винокурова: Статус есть статус. Во-первых, ты легальный человек в стране, ты можешь быть писателем, ты можешь быть читателем, бизнесменом, например. Моя дочка стала американским адвокатом, имеет статус, это очень приятно. Но человеком главнее быть. Самое главное – здоровье, чтобы наши дети выросли большими людьми, пусть они думают о статусе, мы уже прошли это.
Рая Вайль: Владимир Рабинович, владелец одного из самых крупных магазинов видео- и аудиокассет, в Америке 12 лет.
Владимир Рабинович: Престижный? Я в этих категориях даже как-то не размышляю. Смотрите, как русские навалили толпой и уже разделились по классам, уже есть высший класс. Знаете, такой Тимур есть, он сделал какие-то очень хорошие деньги, причем, очень талантливо, судя по всему. Я был у него в гостях на яхте,он подъехал, встал здесь на яхте и говорит: "Привези мне все, что у тебя в магазине есть, собери в ящик и привези. Вот тебе задаток 5 тысяч долларов". Но когда мы к нему приехали на яхту, она у него не отапливается. В чем дело? Он говорит: "Ты понимаешь, я уже должен был быть на Карибских островах, я сижу здесь третий день и мои девочки мерзнут". А на верхней палубе у него три молодых англичанки, он с ними путешествует. Красивая девочка - это очень престижно.
Я, правда, нашел - молодая жена, очень ее люблю, просто безумно, никогда так не любил женщину. Жить очень хочется.
Рая Вайль: Петр Соболевский - хозяин гастрономического магазина "Золотой ключик".
Петр Соболевский: Мы работоголики, мы работаем и работаем, а о статусе не думаем. Наши дети уже будут к этому идти, а мы не можем заниматься статусом, нам еще не отведено ни времени, ни денег еще не хватит. Для меня статус - это приятно жить, общаться с людьми. Я вам скажу честно, я не могу пройти по улице, меня хотят все время остановить и спрашивают советы. Но я же не могу на всех разорваться, всем дать совет. Это своего рода статус у меня.
Марина Ефимова: Надо сказать, что наши эмигранты вовсе не единственные люди в Америке, гордящиеся своим трудовым статусом. Вот что говорит профессор Том Смит.
Том Смит: В последние четверть века мы постоянно включаем в анкету вопрос: К какому классу вы себя относите - к высшему, к среднему или к классу рабочих и служащих? Когда мы включили этот вопрос, многие специалисты считали его нелепым, потому что думали, что все запишут себя средним классом – мы, мол, вообще страна среднего класса. А результат был такой: 46 процентов американцев считают себя средним классом и ровно столько же считают себя принадлежащими к классу рабочих и служащих. О чем это говорит? Что понятие рабочий класс не является ни стыдным, ни унизительным. Если человек принадлежит к этому классу, значит, его образ жизни соответствует нашей главной национальной добродетели - зарабатывать себе на хлеб честным трудом. Честный труд в США - все еще чрезвычайно уважаемый род занятий.
"...его образ жизни соответствует нашей главной национальной добродетели - зарабатывать себе на хлеб честным трудом. Честный труд в США - все еще чрезвычайно уважаемый род занятий"
Диктор: "14 октября брокерская фирма "Меррилл Линч" среди трех тысяч других служащих уволила мистера Джонса. У него был дорогой дом с бассейном в графстве Уэстчестер, четверо детей в частных школах и его жена уже давно забыла, что такое служба. Джонс работал на Уолл-стрит десять лет и был уверен, что стал неотъемлемой частью своей фирмы. С начальником он дружил и называл его по имени - Билли. Но утром 14 октября Билли вел себя как начальник - был вежлив, сух и на его лице было написано: оставь надежду навсегда. Да понимает ли он, на что обрекает Джонса? Дело не в том, что он должен будет переехать в дешевое место, в маленький дом, пересесть в дешевую машину. Дело в том, что он лишится этого привычного сладкого чувства превосходства над теми, кто живет в дешевых районах и ездит в дешевых машинах. Неужели Джонс дойдет до того, что соседи будут говорить: "Мистер Джонс, мы вам так сочувствуем!" А дети? Если им придется перейти в общественные школы, это сделает его жену по-настоящему несчастной. В 11 в кабинет Джонса пришла секретарша начальника и попросила при ней уничтожить всю деловую картотеку - гарантия того, что она не достанется соперничающим фирмам. У Джонса после этого унижения появилось состояние похоже на контузию. Часов в 12 он вдруг услышал, что его секретарша плачет. Тогда заплакал и он".
Марина Ефимова: Это описание, данное в статье Элизабет Баммелер "Свободное падение на Уолл-стрит", похоже на подражание рассказу Джона Чивера "Пловец", одному из самых душераздирающих описаний трагедии потери статуса в Америке. Рассказ написан не так уже давно, в конце 50-х, а в 70-х по нему был поставлен фильм, музыку из которого мы взяли для сегодняшней передачи. Рассказ начинается солнечным летним утром, когда герой Нэд Мерил, сидя на краю бассейна в доме приятеля, решает добраться до своего дома не на машине, а проплыв по всем бассейнам богатого пригорода, в котором он живет. И Нэд делает этот заплыв. По дороге он приветливо болтает с одними владельцами бассейнов, отшучивается от других, передаёт приветы от жены, рассказывает о детях, назначает встречи. Но постепенно из каких-то фраз, сказанных соседями, из обмолвок мы начинаем понимать, что жена от Нэда ушла после того, как он потерял престижную работу, что дом продается, что дети бедствуют. И когда Нэд уже к вечеру, дрожа от холода, заглядывает, наконец, в темные окна своего заколоченного дома, мы видим перед собой безумца.
После этого довольно сомнительным кажется утверждение профессора социолога Алана Вулфа, написавшего в своей статье в "Нью-Йорк Таймс Мэгазин".
Диктор: "Из всех возможных неравенств, которые нас окружают, статус - самый доброкачественный. Два его соперника - власть и деньги - вот неистощимый рак для человеческой души".
Марина Ефимова: Думается, что и борьба за статус - дело не вовсе безобидное для души, потому что этой борьбе нет предела. Как писал Лев Толстой в "Исповеди": ну, хорошо, будет у тебя шесть тысяч десятин земли в Самарской губернии. А дальше что? Ну, хорошо, будешь ты славнее Гоголя, Пушкина, Шекспира, Мольера, всех писателей в мире. А потом что? Мой последний собеседник - Клинтон Гарднер. В прошлом бизнесмен, он, уйдя на пенсию, организовал Философское общество Владимира Соловьева и организует научные конференции в России и на Западе. Он живет в Вермонте, в доме на высоком холме, откуда открывается вид на реку Коннектикут, и к нему со всей Америки съезжаются погостить философы. Мистер Гарднер, я не думаю, чтобы в Америке нравственные критерии, такие как суетность или благородство, были обязательны для репутации только священников, как некие профессиональные качества.
Клинтон Гарднер: Это смешно. Я думаю, что даже в политике нравственные критерии все еще ценятся. Например, сенатор Билл Бредли, который станет, видимо, кандидатом в президенты. Несколько лет назад он из принципиальных соображений добровольно покинул Сенат. Он сказал, что политика стала слишком замешана на деньгах и потеряла всякую связь с реальными проблемами общества, которые она призвана решать. Сенатор пожертвовал так называемым статусом для того, чтобы сказать то, что он думает. Но в результате во мнении многих людей он выиграл. Когда я хожу в парикмахерскую, я просматриваю популярные журналы. Они создают впечатление, что главные люди в Америке - это представители шоу-бизнеса, актеры, певцы. Поверьте, эта идея многим американцам кажется смехотворной. Я регулярно встречаюсь со своими бывшими однокурсниками, я кончал Дортмунд, и репутация каждого из нас в глазах остальных уж точно не зависит от доходов или занимаемого положения. У моего поколения, поколения людей, воевавших во Второй мировой войне, другие критерии. Мы ценим в людях порядочность и готовность сделать какое-нибудь общеполезное дело.
