Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?

Продолжение истории жизни американского бизнесмена Арманда Хаммера, долгие годы сотрудничавшего с СССР. Часть 12. Впервые в эфире 3 апреля 1997 года.

Диктор: Слава и бесславие Арманда Хаммера – американского мецената, связного Кремля. По страницам новой книги Эдварда Джея Эпстайна "Досье. Тайная история Арманда Хаммера". Передачу ведет Аркадий Львов.

Аркадий Львов: В 1931 году Хаммер решил, что пора возвращаться домой, в США. Теперь уже, однако, он был не один, как в прежние годы, у него была семья – жена Ольга и сын Юлиан. Арманду было уже за 30, выглядел он много старше, давали ему 40, и даже более. Заботы и волнения наложили свою печать. Не только Виктор, младший брат, но и Гарри, старший, оба выглядели моложе Арманда. Никто в семье Хаммеров не ленился, но обстоятельства сложились так, что он стал главным добытчиком средств для жизни. Приходилось думать не только о жене и сыне, но и о матери, отце, братьях.

Диктор: Начиная с осени ключевого в его жизни 1921 года, когда в кремлевском своем кабинете принял его Ленин, Арманд в семейном бизнесе все более выходил на первые роли. Естественно, это не оставалось семейной тайной, это не было тайной и для тех в Москве, кто назначал ему партнеров по бизнесу, не только в России, но и в Берлине, Париже, Лондоне и даже самом Нью-Йорке, отчем доме. Самое, однако, загадочное, что этот расклад ролей, который формировался чуть не целые десять лет, оставался как бы незамеченным для тех, кто в первую очередь должен был разгадать его. Те, о которых в данном случае идет речь, – это секретные службы. Уточним: секретные службы США, Германии, Англии и Франции, где размещены были офисы торговый компаний Хаммеров.

Аркадий Львов: До середины 1927 года, по словам американского историка Эдварда Эпстайна, западные секретные службы подобны были слепцам, каждый из которых норовит описать слона. Федеральное бюро расследований, к примеру, располагало сведениями о том, что Хаммеры получают большие суммы из Москвы и на этом основании делало заключение, что компания является одной из организаций советской разведки. Сотрудники Госдепартамента, осведомленные о поездках Хаммера в страны Прибалтики, делали свое заключение: Арманд –советский почтовый курьер. Со своей стороны они даже рекомендовали обновить его заграничный паспорт с тем, чтобы его корреспонденция, адресованная в Россию, проходила через их офисы. Конечно, это было нарушением закона, запрещавшего перлюстрацию, но интересы безопасности – превыше всего.

Диктор: Германские детективы, которые не получали информацию от американских коллег и, в свою очередь, не снабжали их информацией, в 1924 году проследили связи Хаммера с советской торговой миссией в Берлине. По заключению немецкой секретной службы, молодой американский бизнесмен представлял своего рода экономического агента с функциями, которые ограничиваются кругом его специфических интересов. Британская разведка, которая весьма внимательно следила за Хаммерами, по крайней мере, начиная с лета 1921 года, полагала, что сам Арманд, как и все его родичи, вовлечены в политическую деятельность, связанную с международной пропагандой идей, мозговой центр которых находится в Москве. Пестрая мозаика, детали которой никак не стыковались между собой, стала упорядочиваться только в мае 1927 года, когда британские детективы неожиданно нагрянули в штаб-квартиру советской торговой компании "Аркос" в Лондоне.

В московских газетах называли этот налет провокационным, боле того, бандитским, поскольку офицеры Скотланд-Ярда использовали ацетиленовые горелки и специальные инструменты для вскрытия сейфов. Контора "Аркос" была опечатана, и в течение четырех дней, пока производился обыск, советские сотрудники не допускались в офис.

Аркадий Львов: Урожай оказался много обильнее того, что ожидалось. Прежде всего подтвердилось с несомненностью, что штаб-квартира "Аркос" была важнейшим центром шпионажа, куда сходились нити советских резидентур в Европе. Найдены были документы, в которых зафиксированы были расходы, переправка средств из одной резидентуры в другую, торговые операции, маскировавшие операции, задуманные на Лубянке, фонды, предназначенные для партийных функционеров на Западе и вербовки агентов. Среди бумаг обнаружены были счета, связанные с операциями хаммеровской корпорации и компании "Monness Chemical", через которую финансировались коминтерновские агенты. Лабиринт оказался столь сложным и многослойным, что понадобилось время для того, чтобы пройти по всем его коридорам и уровням.

Диктор: Когда в Нью-Йоркском отделении Федерального бюро расследований получили информацию из Лондона, в конторе "Monness" произведен был обыск и найдены бумаги, указывавшие на тщательно замаскированный тракт, ведший через Хаммеров в Москву. Точнее, тракт этот на первом своем европейском участке соединял Москву с Берлином, а оттуда, из германской столицы, вел в Нью-Йорк, где деньги передавались советским агентам. Ревизия, которой Скотланд-Ярд подверг штаб-квартиру советской торговой миссии в Лондоне, через несколько месяцев сказалась на судьбе хаммеровской конторы в Англии. В конце 1927 года контора была закрыта, а доктор Юлий Хаммер лишен права на въезд в страну. Несколько позднее американское посольство в Великобритании сообщило в Вашингтон: доктору Юлию Хаммеру запрещен въезд в Соединенное Королевство как политическому агенту, он является главным руководящим лицом в компании "Allied American", которая использовалась как прикрытие для пересылки советских денег американским революционным организациям.

Аркадий Львов: Примечательно, что доктор Юлий Хаммер и в других случаях оказывался в реляциях секретных служб и дипломатических ведомств на первом месте. В Берлине несколько позднее ему пришлось из-за неуплаты долгов немецкой фирме, поставлявшей для Хаммеров оборудование в Россию, вновь коротать время за решеткой. Между тем, сын его, Арманд, который фактически был первым лицом в корпорации, оставался на свободе. Правда, положение было его весьма зыбко. Полиция с наручниками в любой момент могла постучаться к нему в дверь, но вот так и не постучалась. По сведениям британской разведки, Арманд и его жена Ольга, когда они покинули Советский Союз и на некоторое время обосновались в Европе, выполняли секретные задания Москвы.

Диктор: По соглашению между американской и британской секретными службами, обе стороны поставляли друг другу информацию, которая представляла особый интерес для безопасности страны. "Дело 61-280 Арманд Хаммер" к этому времени разбухло уже в той мере, какая предполагает целесообразность если не карательных, то превентивных операций со стороны тех инстанций, которые призваны в первую очередь пресекать действия тех лиц – либо своих граждан, либо чужестранцев, направляющихся в США, – чья активность представляет угрозу. Как ни странно, не только самому Арманду, гражданину США, но и его жене Ольге власти не чинили никаких препятствий, когда Хаммер заявил о своем желании вернуться в Штаты.

​Аркадий Львов: По свойственной ему осмотрительности прежде чем подать официальное прошение Арманд прозондировал почву, используя не только легальные каналы. Десять лет прожил он в Европе, подавляющую часть времени – в Советской России. Возвращался на родину в суровые дни. Великая депрессия не только не шла на убыль, но, напротив, все более поражала хозяйство страны, ее промышленность, ее фермерство. Отношения с Советским Союзом по-прежнему строились на обходных путях, поскольку США официально не признавали СССР. И вот –парадокс истории. В годину испытаний в США возвышаются голоса за признание большевистской Москвы. Самым громким в этом хоре был голос Франклина Рузвельта, которому через год предстояло занять кресло в Белом Доме. В этих условиях ФБР не было резона раздувать дело Арманда Хаммера, которому теперь предстояла новая роль – поборника добрых отношений между его страной и Советским Союзом.

Легкость, с которой произошло возвращение его в США, у самого Хаммера вызвала некоторые удивление. Он не был уже тем наивным студентом, который десять лет назад готов был стушеваться перед офицером Скотланд-Ярда, положившим ему руку на плечо и попросившем задержаться на судне впредь до выяснения кое-каких обстоятельств. Арманд не сомневался, что представляет для отечественного Бюро расследований интерес. То обстоятельство, что отцу была заказана дорога в Альбион, представляло собой вполне недвусмысленный намек на его, Арманда, собственное положение и превратности судьбы. Но при всем при том было что-то не только вселявшее бодрость и веру в собственные силы, но нечто большее –веру в счастливую свою звезду. Вопрос сводился к тому, в какой связи они, эти две его веры, находятся. Следует ли ему действовать смелее, не оглядываясь ежеминутно по сторонам или, напротив, не надо слишком испытывать судьбу? Арманд, полагает американский его биограф Эпстайн, был по натуре игроком. Карточный игрок с шестерками на руках, он видел свой шанс только в том, чтобы блефовать, не от случая к случаю блефовать, а всегда, когда ни королей, ни тем более тузов нет у него на руках.

Диктор: В Москве, когда долги висели над ним как топор на прогнившей веревке, готовый вот-вот сорваться, он устраивал пиршества и приемы, которые изумляли всех его гостей. И конгрессменов из штатов, и бизнесменов из Нью-Йорка, и нэпманов, новых русских, которые были действительно при деньгах. Напомним радиослушателям, "новые русские" – словосочетание, которое употреблял в своем романе о Петре Великом "Антихрист" Дмитрий Мережковский. По возвращении в Нью-Йорк Хаммер продолжал ту же игру. Когда по всем расчетам грозила ему долговая яма, он приезжал на работу в Роллс-Ройсе. Люди, даже из числа тех, кто знал его достаточно близко и, соответственно, если не наверняка, то, во всяком случае, в догадке представлял себе действительное его положение, бывали в сомнении: а, может быть, на самом деле у него все о’кей? Не думали однако так те, с кем за долгие годы своей жизни в России Арманд сблизился в такой мере, что работа с ними стала для него той потребностью души, какая удовлетворяется в игре, всегда сопряженной с риском.

Аркадий Львов: Нет оснований думать, что Арманд Хаммер обогатился в России. Напротив, по разным приметам он терял часто и достаточно много. Его партнеры из московского ГПУ, которые никому не верили на слово, проверяли его, как помним, не один раз. Эти проверки, неведомо для самого Арманда, включали ревизию банковских счетов. Заключения делались всегда на основе тщательного анализа документов. Покидая Советский Союз, Хаммер, естественно, частью выходил из-под контроля. Это, по работе ведомства, всегда было сопряжено с какими-то издержками. Следовало ли опасаться, что Арманд, то ли из корысти, то ли в порыве душевного раскаяния, отшатнется, отвернется от тех, с кем накрепко связал свои дела и свою жизнь в минувшие десять лет?

Диктор: Нет, у главных людей на Лубянке таких опасений не было. Во всяком случае, мы ничего о них не знаем. Напротив, оставляя Россию, Москву, которая на долгие годы стала ему действительно родным домом, Хаммер отнюдь не обрубал концы. Жизнь в США, как она виделась ему из Европы, должна была стать продолжением той жизни, которую он вел, обретаясь в Москве. Менялась только сфера деловой активности, точнее, коммерческой активности. Среди людей, с которыми Хаммера свела судьба в Москве, был Анастас Микоян. Несколькими годами старше Арманда, при первой встрече он был партийным начальником на Северном Кавказе. Вскоре, однако, перевели его в Москву, и здесь он стал наркомом внутренней и внешней торговли.

Аркадий Львов: Арманд почувствовал симпатию к этому уроженцу Тифлиса, как говорил ему – полуармянину-полугрузину. Со своей стороны Анастас почувствовал расположение к американцу. В последующие годы доводилось им не раз общаться, и к тому времени, когда Хаммер покидал Советский Союз, душевные флюиды, встречаясь во взаимных потоках, получили уже вполне практическое приложение. Под началом Микояна находился Гохран, в котором были разного рода художественные ценности, оставшиеся от старого режима. Человек бывалый, Микоян знал, что нельзя доверяться, а тем более полагаться на первого доброхота, пусть даже специалиста. Полагаться можно только на человека, который делом доказал свою верность.

Диктор: Арманд Хаммер по информации, которую получил Микоян, доказал свою верность. Нарком пригласил американского бизнесмена и обратился к нему с серьезной просьбой, а, по сути, с предложением - быть консультантом и помощником в одном деликатном деле. Деликатное же это дело было вот в чем. Алмазы и бриллианты, изделия из драгоценных камней и металлов, произведения искусства из царских хранилищ, из частных коллекций, из церковной утвари, из музейных кладовых решено было частью пустить на продажу. Страна нуждалась в валюте, и один из самых ходовых товаров, каким располагало правительство, было оно, искусство – в каратах, в золоте, в полотнах мастеров, церковной иконописи.

Так вот, – спросил Микоян, –может ли товарищ Хаммер взяться за дело как посредник? Как посредник, разумеется, на коммерческой основе, с соответствующим профитом, который можно будет оговорить в специальном соглашении. Позднее, в своих биографиях-легендах Хаммер будет рассказывать, как он с самых начальных дней увлекся русским искусством, как рыскал по стране в поисках шедевров, как находил эти шедевры в самых заброшенных местах, как говорят на Руси – медвежьих углах.

Аркадий Львов: В действительности до доверительного разговора с Микояном интерес к искусству был у него того градуса, какой бывает у человека случайно в выходной день завернувшего в музей. Сам Анастас Микоян не считал себя спецом в искусстве и Хаммера пригласил не для эстетической беседы. Предмет разговора был вполне практический – открытая продажа русского искусств на Западе сопряжена будет для советских торговцев с определенными трудностями. Трудности эти могут быть всякого рода, не только коммерческие. На Западе наверняка найдутся люди, которые заявят свои фамильные права. Несомненно, скажет в их защиту свое слово общественное мнение, печать, конечно, не останется безмолвна. В этих обстоятельствах уместнее, скажем, на ролях какого-нибудь галерейщика видеть человека из западного бизнеса. Не подставное лицо с документами, которые сами по себе могут вызвать подозрение, а настоящего американского бизнесмена, в подлинности которого никто не усомнится. Микоян уставился на собеседника: ну так как, товарищ Хаммер?