Дискуссия об эволюции в Америке по сути дела не утихает в годы президентства Буша-младшего. Похоже, что она продолжится и после 2008-го года. Во всяком случае, трое кандидатов в президенты от республиканской партии заявили, что они не верят в эволюцию. Все эти, казалось бы, отгремевшие еще в XIX веке споры, подогрели интерес и ученых, и широкой публики к новым исследованиям приматологов, изучающих наших (как считают сторонники эволюции и с чем не согласны ее противники) предков. Сравнительно недавно в зоопарке Чикаго состоялся большой симпозиум на тему «Разум шимпанзе». Собравшиеся на этот слет приматологов триста специалистов по человекообразным обезьянам суммировали накопленный материал о мыслительных способностях шимпанзе. Считается, что их предки были последней разновидностью приматов, произошедших четыре-шесть миллионов лет назад от той же ветви, от которой произошел человек.
Корреспонденту Радио Свобода Ирине Савиновой удалось расспросить самого именитого участника симпозиума Франса де Вааля (Frans De Waal). Пожалуй, больше всего он прославился тем, что открыл для широкой аудитории малоизвестных до той поры обезьян бонобо, отличающихся миролюбием и любвеобилием. Но об этом профессор де Вааль уже рассказывал нашим слушатеям. Сегодняшняя беседа началась с политически острого вопроса об эволюции.
— Если наука утверждает, что шимпанзе способны корректировать свое поведение в соответствии с условиями своей социальной среды, если это часть их генетического багажа, то могут ли они развиваться и дальше, чтобы со временем превратиться в людей?
— Они уже стали людьми, в прошлом. Да, у них есть все необходимые для этого качества. Не могу сказать, что у них есть для этого условия, если учесть их трудную жизнь и тот факт, что они под угрозой вымирания. Человечество не оставило им возможностей эволюционировать. Мы-то сами считаем себя такими развитыми, но в людях эволюция застыла, разве что иммунная система усложняется. Мы облегчили свою жизнь, сняв постоянный стресс — лекарства это делают. А нет стресса — нет эволюции. Человек не эволюционирует.
— Разница в генах человека и шимпанзе всего лишь 1,23%. И мы похожи не только лицом, но и поведением. Шимпанзе — социальные животные, способные выражать сочувствие, альтруизм, оказывать помощь и учиться новым навыкам через подражание. В чем же главное отличие людей от животных?
— Фундаментальных отличий мало. Мы — тоже животные. По крайней мере, для биолога это так. Главное отличие — объем мозга. Но у дельфина мозг больше нашего. Мы просто очень умные приматы. И в нас нет ничего, что кардинально отличает нас от животных.
— Последнее время мы часто слышим выражение «культура приматов». Поясните, пожалуйста, что это такое.
— Мы говорим о культуре как о передаче навыков и особенностей поведения из поколения в поколение не генетическим, а социальным путем. Вот пример: мы едим с помощью ножа и вилки. Другие едят палочками. В нас нет специального гена, отвечающего за то, как мы едим. Мы приобрели такой навык, скопировав поведение наших родителей. Умение есть вилкой или палочками отличает одну культуру от другой. В животном мире та же картина. Есть шимпанзе, которые для раскалывания орехов пользуются камнями — они научились этому в своей стае, общаясь друг с другом. Но есть шимпанзе, живущие в местах, где много и орехов, и камней, но они ничего с ними не делают. Эти две группы отличаются по своей культуре. Как шимпанзе научились разбивать орехи? Социальным путем. Наверное, в первой группе шимпанзе был один очень умный индивидуум, открывший, что орехи можно раскалывать камнем, и его поведению подражали остальные.
— Англичанка Джейн Гудалл, наблюдавшая за шимпанзе в Африке в 1960-е годы, первой сообщила о том, что шимпанзе пользуются примитивными орудиями, и что у них есть социальная культура, за что была осмеяна. Культура может быть только у людей, сказали ей. Как это понятие — «культура приматов» — вошло в современную науку?
— Понятие «культура приматов» пришло с Востока, его ввели более 50 лет назад японские ученые. Они начали утверждать, что животные могут иметь культуру. И нашли этому много обоснований. Интересно, что термин ввели не ученые на Западе, не американцы, а восточные ученые. Причиной тому наше заблуждение, что культура ассоциируется только с людьми. Антропологи прямо заявляют: «культура сделала из нас людей». И потому, если вы в это учение верите, понятие «культура животного мира» для вас лишено смысла. Японские ученые эту западную теорию никогда не принимали.
— Меняет ли такое отношение наше понимание культуры?
— Вот что интересно: антропологи, изучающие столетиями культуру людей, редко задумывались над вопросом, откуда мы берем культуру. Нам мало известно, как формируется культура, то есть знания, привычки, навыки. А культура приматов помогает нам понять механизм передачи информации. Приведу в качестве примера наш эксперимент с шимпанзе. Его можно провести и с людьми. Мы обучили одну самку шимпанзе открывать коробку способом А, вторую — способом Б. Потом мы каждую внедрили в отдельную группу шимпанзе. Одна группа, понаблюдав, как открывает коробку первая шимпанзе, научилась у нее открывать коробку способом А, а другая группа научилась способом Б. Другими словами, мы создали две разные культуры. И мы смогли пронаблюдать, как шимпанзе учатся друг у друга, чему учатся, кто способный, кто не может научиться ничему. Такие эксперименты помогают понять процесс обучения в людях, но их никто до нас не проводил.
— Какой вид приматов самый умный? Могли бы вы построить человекообразных в иерархическом порядке по их интеллектуальным способностям?
— Это сделать очень сложно. Каждый из видов особым образом приспособился к окружающей его среде. Некоторым необходимо пользоваться примитивными орудиями при добывании пищи. Шимпанзе, например. А бонобо, близкие родственники шимпанзе, живут в прекрасном климате, изобилующем фруктами и другой пищей. И потому они не пользуются орудиями. Но это на свободе. В неволе бонобо научились прекрасно пользоваться орудиями для выполнения заданий, которые на свободе они никогда не выполняли. Территория, где живут гориллы, тоже богата источниками пищи — и гориллы не пользуются орудиями. Мерить интеллект приматов тем, пользуются ли они орудиями и с какой целью, нельзя. Среда, в которой они живут, играет главную роль. Если же попытаться классифицировать приматов в соответствии с их умственными способностями, то все человекообразные умнее обезьян. Всего человекообразных четыре вида: орангутанг, горилла, шимпанзе и бонобо. Ну и, конечно, мы — приматы, не имеющие хвоста и более крупные, чем обезьяны. То есть нас, самых умных, пять разновидностей.
— А в остальном животном мире, кто самый умный? Собака?
— Нет, я не думаю, что собака. Но повторю, от среды, в которой животное живет, зависит степень его смышлености. Среда определяет, для чего и сколько животному нужно сообразительности. Если взглянуть на соотношение объема мозга к размерам тела, (а это другое мерило интеллекта) то кроме приматов, самыми умными считаются дельфины, слоны и некоторые виды птиц из семейства вороньих.
— Как, собственно, определить, где умное, и где глупое животное? Есть какая-то граница?
— Я думаю, что нет. Возможно, некоторые из животных ведут более простую жизнь... но в собственной экологической нише они все считаются умными. Возьмем прячущее на зиму орехи животное, запоминающее десять тысяч мест, где они спрятаны. Человек столько запомнить не может. У каждого животного есть знания и соответствующее оправданное поведение для разрешения встающих перед ним задач выживания. И мы, биологи, знаем, что каждое животное умно настолько, насколько требуется природе.
— А как насчет ваших подопечных бонобо? У них должно быть специальное место в культуре приматов.
— Культура бонобо, живущих в Заире, в Центральной Африке, интересна, прежде всего, тем, что в их социальной организации доминируют самки. Бонобо — исключительно мирные животные. Я их называю приматами, «занимающимися любовью, а не войной». Их сексуальное поведение — своего рода механизм, при помощи которого они избавляются от напряженности и враждебности в отношениях с другими. Эти особенности поведения бонобо необходимо учитывать, реконструируя поведение и социальные отношения наших предков. Мы утверждаем, что отличие культуры бонобо не социально обусловленное, а генетическое, потому что они ведут себя одинаково и в неволе, и в своей социальной среде.
