В течение двадцатого века ученые пытались понять, какие качественные отличия лежат в основе человеческого разума. Орудийная деятельность, язык, навыки обучения и даже логическое мышление - все это в той или иной степени свойственно и животным. Оказалось, что животным свойственны не только человеческие недостатки – вероломство и воинственность, но и человеческие достоинства - бескорыстный альтруизм, прозорливость, считавшиеся отличительными свойствами человеческого ума. Об экспериментах, раскрывающих механизмы мышления животных, рассказывает доктор биологических наук, сотрудник Палеонтологического института РАН Александр Марков.

Альтруизм

Такая вещь, как бескорыстная взаимопомощь, считалась свойственной только человеку. Около двух месяцев назад, появилась статья, в которой была экспериментально показана бескорыстная взаимопомощь у шимпанзе. В животном мире взаимопомощь вообще распространена. Но обычно это альтруизм типа «ты мне, я тебе», либо это бескорыстная помощь близким родственникам. А вот бывает ли бескорыстная взаимопомощь не родственным животным? Оказалось – да. Раньше такие эксперименты не приводили к успеху, оказалось, что это происходило потому, что эксперименты были неправильно поставлены. Эксперименты ставились так, что шимпанзе, чтобы проявить альтруизм, должна была поделиться с кем-то пищей — либо с другой обезьяной, либо с экспериментатором. Но шимпанзе не могут поделиться пищей. В природе они активно конкурируют друг с другом за пищу, и они просто не могут поделиться. А тут поставили эксперимент, когда не нужны были такие «ужасные» жертвы. Например, экспериментатор ронял какой-то предмет и делал вид, что тянется к нему и не может достать. Шимпанзе просто поднимает предмет, отдает экспериментатору, не получая за это ни награды, ни похвалы.

И аналогичные эксперименты та же группа исследователей проводила на детях полутора лет. Выяснилось, что эти дети, которые еще не умеют разговаривать, точно так же, когда они понимают, что взрослые дяди и тети в тяжелом положении, если они в состоянии понять проблему, то они помогают просто бескорыстно. Обезьяны тоже. Только у обезьяны уже круг ситуаций, в которых они понимают, что требуется помощь.

Планирование будущего

Всегда считалось, что планирование своих действий на какое-то отдаленное будущее совершенно несвойственно животным, что животные живут только мгновением, и планировать что-то они не в состоянии. Но оказалось, что могут. Немецкие этологи ставили опыты на орангутангах и бонобо. Сначала их научили решению довольно сложной инструментальной задачи. Сделали прибор — прозрачную установку, где было две грозди винограда, которые были укреплены таким образом, что они могли вывалиться из установки через отверстие в лапы обезьяне, но обезьяна должна была сначала просунуть что-то в узкое отверстие и сломать сухую макаронину, на концах которой крепились гроздья винограда. Обезьяна должна была из множества предложенных ей предметов выбрать подходящую крепкую узкую палочку, засунуть в отверстие, сломать макаронину, тогда виноград падал ей в лапы. Обезьян научили решать эту задачу.

После этого стали проверять, могут ли они планировать свои действия на будущее. Обезьяну заводили в комнату, где стоял прибор, но прибор был недоступен, он был за стеклом и достать ничего нельзя было. Но были доступны как раз подходящие инструменты. То есть обезьяна просто видела виноград, но добраться до него не могла. И лежали инструменты, подходящие для работы, но как бы не нужные в этот момент. И ученые наблюдали, что будет делать обезьяна. А потом выгоняли ее из комнаты на час, а через час пускали обратно. Так вот оказалось, что в очень большом проценте случаев обезьяны догадывались из предложенных инструментов взять именно ту палочку, которая позволяла сломать макаронину и уносили ее с собой. Они прихватывали подходящий инструмент с собой, они держали его при себе и когда возвращались потом к открытому прибору — могли этой припасенной палочкой воспользоваться.

Причем они, конечно, не были уверены, что прибор будет доступен. Но поскольку их приучили к этому прибору, они могли сообразить, что время от времени их пускают к этому прибору, мало ли что, может пригодиться палочка. Потом несколько усложнили задание. Во время первого прихода обезьян в комнату прибора еще не было, они видели только, как рабочие начинают монтировать этот прибор. Эффект был тот же самый: они все равно подбирали подходящий инструмент, уходили с ним, потом возвращались с инструментом. Наконец попробовали, а что будет, если водить их в ту же комнату, но нет ни прибора, ни рабочих, просто пусто и лежат инструменты. Так вот, в этом случае обезьяны не брали инструмент и не уносили его с собой.

Можно сказать, они понимали — рабочих нет, прибора нет, инструмент не понадобится. Таким образом, последний эксперимент показывает, что это не условный рефлекс, что это не бессмысленная рефлекторная деятельность, когда обезьяна привыкает выбирать эту палочку. Если прибора нет, она этого не делает. В этом эксперименте была показана некоторая зачаточная способность к планированию действий и к каким-то мыслям о будущем.

Отличие мышления животного и человека все-таки есть!

Читая последние работу, посвященные интеллекту животных, все труднее и труднее понять, в чем это отличие мышления животного и человека, особенно если брать не человека современного с его космическими кораблями, подводными лодками, городами и так далее, а если брать человека, скажем, каменного века, то где грань между человеком и животными? А ведь тогда люди были точно такие же по строению своего тела и своего мозга. Например, орудия труда могут изготавливать не только обезьяны, но и птицы, причем изготавливают, переламывая палочки, заостряя их — эти новокаледонские вороны. А обезьяны могут делать составные орудия, если есть подходящие палки, которые друг в друга вставляются, что они и делают.

Сегодня исследователи все больше склоняются к мысли о том, что интеллект вообще развивался прежде всего в связи с общественным образом жизни. Дело в том, что и нашим предкам ум был нужен не для того, чтобы ловко рвать бананы с дерева или искать каких-то съедобных червяков. Ум нужен, прежде всего, для эффективного функционирования в коллективе. То есть нужно предвидеть реакции соплеменников, когда ты живешь в большом коллективе. А для этого нужно понимать, что они видят, о чем они думают.

Многие этологи сегодня считают, что самый главный признак интеллекта — это понимание того, что соплеменник является таким же мыслящим существом, как и ты сам — это так называемая теория разума. И вот эксперименты на животных стали ставить, чтобы показать наличие у них теории разума. Но сначала это не удавалось, потому что эксперимент поставить достаточно сложно. Нужно создать мотивацию, чтобы животное показало свои интеллектуальные способности, нужно, чтобы оно в этом было очень сильно заинтересовано. Не просто показать банан, а создать условия, в которых животное должно для добычи банана проявить недюжинные интеллектуальные способности.

И вот, наконец, в 2001 году удалось поставить первый удачный эксперимент, показавший, что все-таки есть эта теория разума у обезьян. Взяли доминантного вожака шимпанзе и подчиненного, показывали им пищу и манипулировали ситуацией таким образом, что в одной ситуации они оба видели эту пищу, в другой — видел только один, а другой не видел. И тогда ученым удалось показать, что подчиненный шимпанзе пытается подойти к пище и первым ее схватить только в том случае, если он понимает, что вожак пищу не видит. А если подчиненный понимает, что вожак тоже видит пищу, то он не пытается его опередить. Он смотрит на начальника и анализирует — видит тот пищу или не видит, если не видит, подчиненный хватает пищу сам.

Недавно был поставлен другой удачный эксперимент. Когда шимпанзе приближался к пище, то человек-экспериментатор брал эту пищу и делал недоступной. И шимпанзе понял, что если этот мужик меня заметит, то он банан поднимет. А потом дали возможность шимпанзе подкрадываться к банану незаметно для экспериментатора, барьерчик там поставили, и шимпанзе стал именно так и поступать, когда он увидел такую возможность. То есть он понял, что если экспериментатор меня не заметит, то он тогда банан не поднимет, и я его успею схватить.

Правда, животные до сих пор не проходят другого более сложного теста на способность понять, что соплеменник может в чем-то заблуждаться, то есть понимать ситуацию иначе, чем я. С детьми ставили такие эксперименты. Две коробочки, допустим, коробочка из-под конфет и коробка из-под мелков. Ребенок приучивается к тому, что в коробке из-под конфет лежат конфеты, а в коробке из-под мелков лежат мелки или ничего не лежит. Потом приглашают одного ребенка и на его глазах перекладывают конфеты в другую коробку, в которой обычно лежат мелки. Но теперь оказывается, что коробка из-под конфет пустая, а в коробе из-под мелков — конфеты. И теперь ребенок знает, что конфеты в коробке из-под мелков. Потом ребенку задают вопрос, эти дети уже умеют говорить: сейчас придет другой ребенок Вовочка, где Вовочка будет искать конфеты – в какой коробочке? И ребенок младше четырех лет показывает на коробку с мелками. Он не в состоянии понять, что только он один знает, где на самом деле конфеты. Вот этот тест не проходят дети до четырех лет и не проходят животные.

Они не могут понять, что знание другого может отличаться от твоего знания – вот этого животные пока не проходят.