33-летняя эксперт по коммуникациям Ксения Красильникова пережила послеродовую депрессию. Две недели после рождения сына Ксения почти не спала, не ела, а ребенок вызывал у нее чувство иррационального страха. В какой-то момент Ксения поняла, что планирует совершить самоубийство.

Она обратилась к психиатру и согласилась на госпитализацию в психиатрическую клинику. В больнице Ксения провела пять месяцев. Еще год она восстанавливалась. После выздоровления Ксения написала книгу "Не просто устала. Как распознать и преодолеть послеродовую депрессию". В ней автор поделилась своим опытом болезни и исцеления, а также дала рекомендации людям, борющимся с депрессией. Ксения подчеркивает, что у нее нет психологического или медицинского образования, но в книге приведены комментарии экспертов.

Сейчас Ксения модерирует интернет-группу, которая объединяет женщин, столкнувшихся с послеродовой депрессией. В интервью Радио Свобода Ксения Красильникова рассказала, что после выхода книги получает много гневных и оскорбительных комментариев.

– Почему ваша книга вызывает такие эмоции? Это же не политическое высказывание.

– Некоторые люди воспринимают мою книгу именно как политическое высказывание. Потому что она идет вразрез с принятыми в обществе утверждениями, что материнство – это счастье, а депрессия – лень и эгоизм. Большая часть комментаторов, которые осыпают меня проклятиями, с депрессией никогда не сталкивались. И уверены, что такой болезни не существует. Мне пишут "Когда родился мой ребенок, я целовала ему пяточки. Заводить детей самое лучше, что может быть в жизни". Но как ответила моя сестра одной комментаторке: "Если у вас не было простатита, это не значит, что его не существует". Депрессия – это расстройство, включенное в международную классификацию болезней. По данным ВОЗ, депрессия является одним из распространенных психических расстройств. От нее страдает более 300 миллионов человек из всех возрастных групп. В России женщины с послеродовой депрессией в кабинете врача в ПНД нередко слышат фразу "зачем рожала" или рекомендацию "иди поспи". Человеку на дне депрессивной ямы очень трудно совершать какие-либо поступки, потому что у него нет сил. После таких реплик от врача больной депрессией может совсем отказаться от поиска помощи.

– Что вы думали о людях, больных депрессией, до рождения сына?

– Я знала, что такое заболевание существует, и сочувствовала людям, которые им страдают. У моей сестры-близнеца была клиническая депрессия. Но я была уверена, что со мной никогда не случится ничего подобного. Я всегда думала, что материнство – это мое, это то, в чем я буду счастлива. Я чувствовала, что во мне много любви. Мне нравились дети, а я – им. До рождения ребенка я чувствовала себя великолепно во всех отношениях и была довольна жизнью. Я очень хотела кормить ребенка грудью и думала, что мы с ним будем радоваться друг другу.

– Были во время родов какие-то события, которые могли спровоцировать болезнь?

– У меня было некоторое количество рисков во время и после родов. Какой из них стал спусковым крючком, я не знаю. В роддоме мы с ребенком лежали отдельно. Я бы не выбрала этот роддом, если бы знала, что там так небережно относятся к людям. Консультантка по грудному вскармливанию, которой я заплатила большую сумму, не оказала мне должную помощь. Во время консультации я три часа рыдала, ребенок тоже плакал. У нас так ничего и не получилось. Консультантка попросила написать, как у меня дела, но через полтора дня она перестала отвечать на сообщения. Так как я все больше проваливалась в кошмар, у меня не было сил, чтобы настаивать на выполнении нашей договоренности. Я не знаю точно, что могло спровоцировать заболевание, потому что депрессия может развиться и на фоне полного благополучия.

​– Расскажите, как проходил ваш день после родов, пока вы не обратились за профессиональной помощью?

– Я плохо помню первые недели. Я не чувствовала к сыну ничего, кроме страха. Я боялась своего ребенка. Я не испытывала к нему любви. И мучилась виной, что у меня не получается любить сына. Я понимала головой, что больна, но все равно постоянно думала, какая я отвратительная мать. Меня одолевали самые мрачные мысли. Я думала, что у меня больше нет жизни, нет будущего. Я хотела сбежать от ребенка, хотела от него спрятаться. И снова винила себя за эти чувства и желания. Я думала о себе, что я за бессмысленное существо, которое не справляется с самым очевидным. Постоянным фоном моей жизни была тревога, которая ощущалась как жужжание внутри тела. Большую часть времени я лежала и ничего не делала. Небольшое облегчение наступало во время работы. Я открывала ноутбук и на некоторое время перемещалась в комфортную реальность. Но работать эффективно я не могла.

​– В какой момент вы поняли, что надо искать профессиональную помощь?

– Я рассказывала о своем состоянии психологам. Но никто из них не рекомендовал мне обратиться к психиатру. Я все ждала такой рекомендации, но не дождалась. Я поняла, что со мной совсем плохо дело, когда я продумала, как именно мне совершить суицид. К тому моменту я несколько недель не спала и много дней почти ничего не ела. Но так как у меня были какие-то знания о депрессии, я поняла, что эти мысли – проявление болезни. Я знала, что депрессивное расстройство лечится. Я понимала, что надо искать профессиональную помощь, и тогда не придется шагать в черную неизвестность. Психиатра я нашла довольно быстро. Он рекомендовал мне лечь в больницу.

– Вам трудно было согласиться на госпитализацию?

​– Мне хотелось сбежать от сына, как от источника своего страха. Для меня госпитализация стала большим облегчением. Сначала я провела в больнице две недели, а потом выписалась. Но вскоре снова почувствовала себя плохо и вернулась в больницу на пять месяцев.

– Как себя вели ваши близкие во время болезни?

​– Мне очень повезло с семьей. Родственники меня поддерживали. Мужу пришлось уволиться с работы, чтобы сидеть с сыном. Во время моей болезни он остался единственным родителем для нашего сына. Я знаю, что для мужа моя болезнь стала непростым опытом.

– Когда вы поняли, что выздоравливаете?

​– Когда я приехала из больницы на выходные домой, то впервые получила удовольствие от общения с сыном. Он радовался мне, и я подумала: какой классный человек. Выздоровление не случилось в один день. Это был долгий процесс. Наверное, в полной мере я вернулась к себе, когда пропала необходимость пить препараты. Сейчас у нас все хорошо. Сын понимает, что я его мама, и я его люблю. Сейчас я чувствую уверенность, могу смеяться, как раньше, могу строить планы. Мне стало доступно то, что долгое время я делать не могла. Благодаря болезни у меня открылись глаза на многие вещи. Я ушла из банковской сферы, где работала 11 лет. Я поняла, что хочу жить максимально полно, заниматься тем, что приносит мне удовольствие, и рассказывать людям о своем опыте. Для меня очень важно раскачивать лодку косных представлений о людях с психическими расстройствами. На такие шаги меня вдохновил опыт моей болезни. Есть риск, что депрессия вернется, поэтому я занимаюсь профилактикой, отслеживаю свое состояние. Я хожу на терапию раз в неделю и не собираюсь прекращать этого делать.

– Как именно вы собираетесь раскачивать лодку?

– Для этого я написала книгу и собираюсь продолжать дальше заниматься просвещением. В России тема психических расстройств остается табу. Большинство людей ничего не знают о психических расстройствах. Общество навешивает на тех, кто страдает депрессией или другими психическими расстройствами, ярлыки. Просвещением в сфере психических расстройство в России стали активно заниматься лишь последние несколько лет. Рэпер Оксимирон рассказал, что болен биполярным аффективным расстройством. Певица Рита Дакота сделала каминг-аут о своей послеродовой депрессии. Она тоже столкнулась с осуждением и недоумением подписчиков.

– В чем причина такого отношения к людям с психическими расстройствами?

​– Причин много. К сожалению, в России очень мало людей, интересующихся миром за пределом собственной головы и квартиры. Большинство просто не знает, как много в нашей стране дискриминируемых по различным признакам групп. Другая причина ​– в советском прошлом. До сих пор в общественном сознании существует единая норма, под которую все должны подстраиваться. Третья причина ​– патриархальные установки, в соответствии с которыми женщина должна быть "мудрой", слушаться мужа, рожать детей и любить их. При этом детей в соответствии с патриархальными установками допускается бить.

Еще одна причина в том, что у нас принято нарушать границы. Мне повезло, я не сталкивалась с людьми, которые требовали, чтобы я надела на сына шапочку. Но недавно на детской площадке некий мужчина стал высказывать моему сыну недовольство. Этот человек сказал моему двухлетнему ребенку, который лежал в песочнице, мол, перестань плакать, что разлегся, давай вставай. Ничего страшного не происходило. Сыну не удалось договориться с другим малышом об обмене машинками. Я знала, что скоро сын успокоится. Я стояла рядом с сыном и стала оглядываться по сторонам, пытаясь понять, с кем этот человек разговаривает. Я попросила мужчину не объяснять моему сыну, что надо делать. Очень плохо, что мы, как общество, не бережем границы друг друга. Думаю, что в этом природа ненависти, которую я наблюдаю в связи с публикациями обо мне.

​– ​Сколько человек сейчас в группе поддержки женщин с послеродовой депрессией, которую вы модерируете?

​– Группу создала клинический психолог и доула Дарья Уткина из-за моей истории. Даша набрала модераторов из профессиональных психологов. За два года к группе присоединилось около 4500 участников. Наша группа – это место, где общаются женщины, которые пережили или переживают похожие состояния. Мы делаем все, чтобы наша группа была источником поддержки и ресурсов для борьбы с внешней стигмой и самостигматизацией. Мне очень хочется, чтобы в информационном пространстве появилось как можно больше правдивой информации и о материнстве, и о людях с психическим расстройствами.

​– Если бы вы перефразировали утверждение "Материнство ​– это счастье", как бы оно звучало?

​– Материнство ​– это нечеловечески трудно.