- Благодаря экстракорпоральному оплодотворению в мире родились почти десять миллионов детей, но это явление до сих пор вызывает у многих изумление или даже гнев.
- Представители большинства официальных религий порицают суррогатное материнство, расценивая его как преступление против духовности и неприкосновенности брака.
- Вспомогательные репродуктивные технологии – всего лишь средство борьбы с бесплодием.
- Договор о суррогатном вынашивании – это договор возмездного оказания услуги: ни ребенок, ни тело женщины не являются предметом сделки.
Марьяна Торочешникова: 25 июля 2018 года исполнилось 40 лет Луизе Браун, первому в мире ребенку из пробирки. За эти годы благодаря экстракорпоральному оплодотворению в мире родились почти десять миллионов детей, но до сих пор и процесс, и результат у многих вызывает изумление или даже гнев: как можно вмешиваться в таинство зарождения жизни? Современные вспомогательные репродуктивные технологии переводят процесс размножения из области божественного промысла в лабораторные условия, что часто приводит в ярость религиозное сообщество. Но, пожалуй, особенной критике, и не только со стороны адептов разных религий, подвергается гестационное материнство, когда суррогатная мать вынашивает эмбрион биологических родителей. В России эта процедура официально разрешена, но разница взглядов на суррогатное материнство делает его предметом дискуссий, хотя при некоторых видах бесплодия это единственная возможность обзавестись потомством.
Видеоверсия программы
Анастасия, суррогатная мама: Это своего рода работа. У тебя есть свои обязательства, и при этом ты не забываешь, что в тебе растет маленькая жизнь и от тебя очень многое зависит.
Корреспондент: О такой работе девушка узнала в интернете и решила попробовать. Родственники идею одобрили.
Анастасия: Для меня это не стыдно и не унизительно. Я считаю, что это очень хорошее дело – помочь людям, у которых нет своих детей, чтобы у них появилась своя кроха, цель в жизни.
Из десяти женщин, желающих стать суррогатными мамами, в программу попадают максимум две
Владислав Мельников, директор Европейского центра суррогатного материнства: Суррогатное материнство – один из методов лечения бесплодия, то есть либо невозможности вынашивания плода, либо невозможности забеременеть естественным путем.
Корреспондент: По словам Мельникова, число пациентов в Центре суррогатного материнства в последние несколько лет ежегодно увеличивается на 20–30%. И причина не только в том, что все больше людей знают об этой услуге.
Владислав Мельников: Это связано еще с тем, что и качество спермы, и выработка яйцеклеток у женщин ухудшается. Здесь плохая экология, плохие продукты питания, нервные стрессы и недолеченные или невыявленные венерические заболевания.
Корреспондент: По сравнению с другими странами, в России услуги суррогатного материнства считаются недорогими. Их минимальная стоимость в США эквивалентна семи миллионам рублей, а максимальная стоимость в России – три с половиной миллиона.
Владислав Мельников: Цена зависит от медицинского учреждения и от суррогатной мамы: какая-то мама будет согласна выносить ребенка за 600–700 тысяч рублей, какая-то захочет миллион.
Корреспондент: Попасть на эту высокооплачиваемую работу не так-то просто. Суррогатной мамой можно стать строго в возрасте от 20 до 35 лет, обязательно наличие хотя бы одного собственного здорового ребенка, отсутствие вредных привычек и идеальное здоровье.
Владислав Мельников: Из десяти женщин, желающих стать сурмамами, в программу попадают максимум две, 20%. Очень многие отсеиваются по медицинским показаниям.
Корреспондент: Заработанные деньги, по словам Мельникова, многие суррогатные мамы тратят на ремонт в квартире или покупку нового жилья.
Анастасия: Конечно, ты получаешь деньги, но получаешь и намного большую радость, когда ты родила, и вот это вот первое селфи с ребенком из больницы родителям или когда родители присутствуют при родах... Эта первая радость людей – вы знаете, это дороже денег.
Владислав Мельников: В год мы осуществляем около 500 программ суррогатного материнства. За эти 15 лет помолодели биологические родители. Раньше самым молодым, которые к нам обращались, было 35–36 лет, а сейчас приходят люди в 28 лет, например.
Корреспондент: По данным Российской ассоциации репродукции человека, с 2009 по 2015 год количество детей, рожденных суррогатными мамами, ежегодно увеличивается на 30–40%.
Марьяна Торочешникова: Всемирная организация здравоохранения рекомендует заменять понятие "суррогатная мать" более корректным – "гестационный курьер". Подразумевается, что такой курьер не будет претендовать на родительские права, пытаться оставить малыша себе, а с точки зрения законодательства и биоэтики родителями ребенка являются те, чьи гонады были использованы для оплодотворения.
Что такое суррогатное материнство – помощь бездетным родителям или торговля собственным телом и детьми? Спросим у Константина Свитнева, генерального директора компании "Росюрконсалтинг", и Любови Ерофеевой, генерального директора региональной общественной организации содействия охране репродуктивного здоровья граждан "Народонаселение и развитие".
Константин Свитнев: Суррогатное материнство – одно из средств терапии бесплодия, один из методов вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ). Подавляющее большинство искусственно зачатых детей отличаются хорошим здоровьем, они даже здоровее, чем в популяции.
Любовь Ерофеева: И интеллектуально, и с точки зрения взросления и развития они иногда опережают своих сверстников. Но это, конечно, связано в большей мере с тем, что это долгожданные дети, им уделяют много внимания, и у родителей есть возможность по-настоящему заниматься ими.
Константин Свитнев: К торговле это не имеет никакого отношения. Договор о суррогатном вынашивании – это договор возмездного оказания услуги, то есть ни ребенок, ни тело женщины не являются предметом сделки. Это услуга по вынашиванию, точно так же, как услуги кормилицы или няни.
Любовь Ерофеева: Ребенок биологически принадлежит своим родителям, суррогатная мать лишь вынашивает его.
Константин Свитнев: В соответствии с российским законом, нет и не может быть никакой генетической связи между суррогатной мамой и тем ребенком, которого она вынашивает.
Любовь Ерофеева: А если она есть, то договор должен быть признан ничтожным, потому что она нарушила правила. Зачастую женщина, для того чтобы гарантированно забеременеть, имеет контакты со своим возлюбленным или супругом, и это значит, что это ее яйцеклетка была оплодотворена, и вот именно это и есть нарушение договора. Она должна быть биологически чуждой ребенку, которого вынашивает.
Константин Свитнев: Но это редчайшие случаи. К тому же абсолютно все компании, которые занимаются организацией программ суррогатного материнства, предупреждают сурмам о недопустимости каких бы то ни было интимных контактов со своими мужьями или партнерами. Родителям не нужны чужие дети.
Марьяна Торочешникова: А как быть в ситуации, когда известен только отец ребенка? Все знают, например, историю Филиппа Киркорова, которому суррогатная мать выносила детей.
Любовь Ерофеева: Это донорство яйцеклетки. Суррогатная мать может быть донором своей яйцеклетки, а может быть, яйцеклетку взяли у женщины-донора, а суррогатная мать только вынашивает этого малыша.
Константин Свитнев: В России законно как анонимное, так и индивидуальное донорство, то есть можно обратиться в клинику с какой-то родственницей, знакомой или воспользоваться базой доноров, которая есть в каждой уважающей себя клинике. А чтобы организовать суррогатную программу для одинокого, не состоящего в браке мужчины, требуется помощь двух женщин – суррогатной матери и донора ооцитов.
Марьяна Торочешникова: То есть женщина не может быть одновременно и суррогатной матерью, и донором?
Константин Свитнев: Технически, конечно, может, но законом это запрещено.
Первые три программы традиционного суррогатного материнства описаны еще в Ветхом Завете. Там в силу неразвитости вспомогательных репродуктивных технологий приходилось все решать естественным путем. Следует отметить, что и в наше время в некоторых странах, например, в США и Великобритании, существуют программы традиционного суррогатного материнства, когда используется яйцеклетка самой суррогатной матери, и между женщиной и ребенком, которого она вынашивает, существует кровная связь. Это весьма рискованно, поскольку традиционное суррогатное материнство в силу наличия кровной связи является своего рода минным полем как в юридическом, так и в морально-этическом плане. И я считаю, что в нашей стране законодатель поступил мудро, запретив традиционное суррогатное материнство.
Марьяна Торочешникова: В мире нет единого подхода к использованию суррогатного материнства. В арабских странах и странах Ближнего Востока оно категорически запрещено. Франция, Германия, Швеция и Норвегия, а также некоторые отдельные штаты США также ввели мораторий на участие суррогатных матерей в практике преодоления проблем бездетности. А как вообще это происходит? Вот мужчина и женщина поняли, что сами не могут выносить ребенка…
Любовь Ерофеева: Иногда это связано с возрастом женщины: у нее уже просто отсутствуют собственные яйцеклетки, или она перенесла какие-то операции: допустим, у нее нет матки или труб.
На самом деле оплодотворение происходит не в пробирке, а в чашке Петри, под микроскопом. Из множества яйцеклеток можно выбрать вполне полноценные, жизнеспособные – их соединяют с отмытой и хорошо обработанной спермой либо донора, либо мужчины, который вступает в программу суррогатного материнства. Какое-то время эта чашка Петри находится в инкубационных условиях, клетки начинают делиться, за этим наблюдают специалисты. И вот если часть оплодотворенных яйцеклеток вполне полноценна, то подсаживают две, максимум три, стараясь не перегружать организм суррогатной матери. Из этих двух или трех одна-то уж точно задерживается. Если они вполне качественные, их можно заморозить на долгие годы и использовать повторно через какое-то количество лет, как, я думаю, и произошло у некоторых наших звезд шоу-бизнеса.
Услугами суррогатных мам пользуются те люди, которые находятся даже не на грани отчаяния, а за этой гранью
Константин Свитнев: Если люди хотят стать родителями двойни, лучше воспользоваться двумя параллельными программами суррогатного материнства и не подвергать риску ни здоровье суррогатной матери, ни здоровье своих будущих детей, поскольку при многоплодной беременности дети рождаются, как правило, преждевременно, недоношенными, иногда даже с патологиями.
Чтобы стать мамой, нельзя просто так воспользоваться программой суррогатного материнства. Для этого должны быть определенные медицинские показания – их перечень приведен в 107-м приказе Минздрава России. Услугами сурмам пользуются те люди, которые находятся даже не на грани отчаяния, а за этой гранью.
Любовь Ерофеева: Да, это долгие годы лечения, обследований…
Константин Свитнев: И это не прихоть и не каприз каких-то безумных богачей, а одно из средств терапии бесплодия. Проблема лежит не в морально-этической, а исключительно в медицинской плоскости.
Марьяна Торочешникова: В морально-этической плоскости она лежит только тогда, когда в игру вступают представители каких-то религиозных объединений и начинают говорить: "Значит, на роду написано не иметь детей, что это вы возомнили себя богом?"
Константин Свитнев: А зачем отвлекать господа бога вопросами, в которых могут помочь люди? Если у человека насморк, он идет в аптеку и покупает средство. По состоянию на 2016 год у нас родилось порядка 31 тысячи детей, зачатых искусственно.
Марьяна Торочешникова: И далеко не все они родились с помощью суррогатных матерей.
Любовь Ерофеева: Да, имеются в виду ВРТ в целом.
Константин Свитнев: Если брать рождаемость в нашей стране, то это где-то 15–17%. Кстати, в той же Дании после ВРТ рождаются порядка 10% детей. Если экстраполировать эти данные на Россию, то при должном развитии ВРТ, при внимании государства к этой методике мы могли бы получить где-то 170–180 тысяч дополнительных рождений в год.
Любовь Ерофеева: И это безумно желанные дети! Никто не вступает в эти программы, чтобы просто облегчить себе жизнь.
Марьяна Торочешникова: Представители большинства официальных религий порицают суррогатное материнство, расценивая его как преступление против духовности и неприкосновенности брака.
Леонид Бимбат, раввин Объединения общин прогрессивного иудаизма: В еврейской традиции главная заповедь – "плодитесь и размножайтесь", поэтому семьи, в которых невозможно иметь ребенка, стараются максимальным образом поддержать. Иудаизм очень позитивно относится к любым видам прогресса, особенно в области медицины. Единственный вопрос, который здесь связан с определением еврейского статуса будущего ребенка, – это то, кто является его реальной матерью: ею будет считаться та женщина, которая дала яйцеклетку.
Александр Борисов, протоиерей, настоятель храма Святых Космы и Дамиана в Шубине: Православная церковь полагает, что суррогатное материнство никак не совмещается с представлением о человеке как об образе и подобии бога. Все-таки ребенок – это не только результат слияния яйцеклетки и спермы, не только результат биологического вынашивания матерью плода, но также и результат их единства. Развитие в утробе другой мамы – это тоже вещь не чисто биологическая, она связана с определенным духовным взаимодействием матери и ребенка. И состояние матери в период плодоношения и даже в период зачатия – тоже не чисто биологическая вещь.
Александр Койбагаров, президент Российской ассоциации буддистов Алмазного пути: У отца Будды было две жены – две родные сестры. Одну звали Майя, и поскольку она дала жизнь Будде, она стала Махамайей, Великой Майей, а вторая, младшая сестра, Праджняпати, умерла на седьмой день после рождения Будды. Как мы сейчас считаем, настоящие родители – это не те, кто родили, а те, кто вырастили. Вот Праджняпати вырастила Будду, совершила такой женский подвиг.
Буддистский взгляд: карма людей возросла настолько, что появилась возможность даже бездетных людей сделать родителями. Если это приносит счастье, уменьшает страдания, конечно, буддизм за.
Кирилл Горбунов, римо-католический священник: Проблема с технологиями, основанными на экстракорпоральном оплодотворении, в том, что это именно технологии, подменяющие собой естественный акт близости между мужчиной и женщиной, который является началом любой человеческой жизни. Это неизбежно ведет к тому, что ребенок воспринимается не как дар, а как продукт, что совершенно недопустимо с точки зрения того подхода к человеческой личности, который разделяет церковь.
Главная проблема в том, что при экстракорпоральным оплодотворении изготовляется большое количество оплодотворенных эмбрионов, и больше 90% этих эмбрионов замораживается и в конечном итоге ликвидируется. Это абсолютный грех – грех убийства.
Ильдар Аляутдинов, имам Московской соборной мечети: В Священном Коране есть упоминание о том, что Аллах, кому желает, дарует мальчика, кому желает, дарует девочку, кому желает, дарует и тех и других, а кого желает, делает бесплодными. Ислам, шариат в крайних ситуациях допускает суррогатное материнство, если, пройдя некий долголетний этап, люди понимают, что другого выхода нет. Но это не должно быть повсеместно и общедоступно, чтобы не получилось так, что люди, имеющие материальный достаток, вроде бы желают иметь детей, но не хотят проходить через все эти трудности, кому-то заплатим – и женщина выносит за нас нашего ребенка. Это недопустимо.
Любовь Ерофеева: Тех, кто борется с ВРТ, хочу отослать в 1994 год, на Каирскую конференцию по народонаселению и развитию ООН, которая заложила международные правовые основы того, что государство обязано помогать гражданам реализовать свое репродуктивное право. Все ВРТ, включая суррогатное материнство, – это реализация программы действий Международной каирской конференции.
Константин Свитнев: Рождение ребенка – это абсолютное благо, дети зачинаются на небесах.
Марьяна Торочешникова: То есть не в чашке Петри?
Константин Свитнев: А это уже детали. (Смеются.)
Марьяна Торочешникова: Вот люди нашли все показания для того, чтобы вступить в программу суррогатного материнства. Что происходит потом?
Константин Свитнев: Суррогатную маму можно найти среди родственников или знакомых, или в интернете, а можно обратиться в специализированное агентство. После этого следует обратиться в клинику репродукции. Если какое-то агентство навязывает некую клинику, это первое основание для того, чтобы задуматься. Не должно быть никакого конфликта интересов, это должны быть независимые организации – клиника, организация, предоставляющая суррогатную мать, и юридическая компания, которая занимается юридической составляющей.
Любовь Ерофеева: Суррогатная мать должна быть здорова с соматической, гинекологической точки зрения, у нее должен быть репродуктивный опыт.
Марьяна Торочешникова: Когда все это есть, в игру вступают юристы. О чем они договариваются?
Константин Свитнев: В договоре о суррогатном вынашивании обязательно есть обязательства суррогатной матери по поводу того, чтобы в результате родился нормальный, здоровый малыш, ее обязанности. Обязанности родителей сводятся в основном к выплате ей установленной компенсации.
Любовь Ерофеева: И еще предполагается помесячное содержание на питание, витамины, медицинские услуги.
Константин Свитнев: Это где-то порядка 25 тысяч рублей в месяц.
Марьяна Торочешникова: А что будет в случае, если у суррогатной матери родился нездоровый ребенок?
Константин Свитнев: Это ответственность родителей, точно так же как если бы у них в процессе вынашивания собственной беременности произошло то же самое.
Марьяна Торочешникова: А справки о рождении ребенка, все документы, нужные для процедуры регистрации в загсе, сразу выдают родителям?
Любовь Ерофеева: После того, как суррогатная мать пишет отказ.
Константин Свитнев: Скорее, согласие на запись родителей в книгу записей о рождении. С этими документами юристы отправляются в орган загс, где выдается свидетельство о рождении ребенка, в котором имя суррогатной матери не упоминается. Усыновлять никого не нужно.
Марьяна Торочешникова: А если ребенок скончался во время родов, кто будет нести за это ответственность?
Константин Свитнев: Медучреждение.
Марьяна Торочешникова: А суррогатная мать получит вознаграждение?
Рождение ребенка – это абсолютное благо, дети зачинаются на небесах
Константин Свитнев: Разумеется. В любом грамотном договоре учитывается тот момент, что суррогатная мать просто вынашивает чужую беременность, это не ее ребенок и не ее ответственность.
Марьяна Торочешникова: А там прописываются права суррогатной матери – например, в случае негативных последствий для ее здоровья в результате вынашивания такой беременности?
Константин Свитнев: Да, конечно. Это может быть, например, потеря маточной трубы или матки.
Марьяна Торочешникова: А если во время вынашивания ребенка его родители, заключившие договор с суррогатной матерью, погибли?
Константин Свитнев: У ребенка остаются другие родственники.
Любовь Ерофеева: Некоторые родственники говорят, что не будут заниматься его воспитанием, и его оправляют в детское учреждение. А некоторые еще ведут борьбу друг с другом, кому же достанется малыш.
Марьяна Торочешникова: А кто решает эту проблему?
Константин Свитнев: Суд.
Марьяна Торочешникова: А суррогатная мать может не отдать ребенка и требовать с родителей каких-то дополнительных денег или шантажировать их в процессе беременности?
Константин Свитнев: Классическая ситуация: суррогатная мать знает, что, например, для родителей очень зрелого возраста это последняя попытка, и говорит им: "Есть некие родители, которые предложили мне ровно в три раза больше, мне срочно нужна квартира в центре Москвы, иначе мне придется просто прервать эту беременность, чтобы уйти к ним". Кстати, суррогатная мать, как и любая женщина, в соответствии с законом имеет на это полное право до 12 недель беременности. То есть у родителей похитили будущего ребенка, угрожают его убить, и тут отдашь все, чтобы только этот ребенок появился на свет. Около 20 лет я говорю о том, что у суррогатной матери не должно быть права на прерывание беременности. Единственным основанием для прерывания беременности должны быть медицинские показания или какие-то патологии, несовместимые с жизнью плода.
В нашей стране считается, что после рождения ребенка суррогатная мать может оставить его себе. Это не вполне так. Суррогатная мать по рождении ребенка дает согласие на запись родителей в книгу записей о рождении. Вот представим, что она не дает этого согласия – не хочет, проснулся материнский инстинкт или она впала в беспамятство после родов, не отдает себе отчета в своих действиях. Третья ситуация – она умирает и тоже не дает согласие. Тогда этот вопрос должен решать суд. Если между родителями – заказчиками суррогатной программы – и суррогатной мамой возникает спор, то суд решает этот вопрос в установленном порядке, принимая во внимание договор, генетическое родство и интересы ребенка, которые состоят в том, чтобы воспитываться среди родных по крови людей.
Марьяна Торочешникова: Как я понимаю, российское законодательство не делает никаких ограничений по поводу того, кто может прибегнуть к услугам суррогатной матери. Это не обязательно пара, состоящая в официальном браке, это может быть одинокий мужчина или одинокая женщина.
Константин Свитнев: Сложности возникают у пар, не состоящих в браке, у одиноких женщин и мужчин. При этом одиноким мужчинам сложнее, поскольку данная категория будущих родителей в законе просто не упоминается. Но из этого не следует, что одиноким мужчинам заказано иметь собственных детей. И одинокий мужчина получает свидетельство о рождении ребенка, где он записан в качестве единственного родителя, а в графе "мать" стоит прочерк.
Марьяна Торочешникова: А могут отобрать этого ребенка у мужчины, который получил его с помощью суррогатной матери, если он является одним из гомосексуальной пары? В России же вообще очень плохо на это реагируют.
Константин Свитнев: На этом основании не могут. Гей-пара в России не может воспользоваться программой суррогатного материнства, а одинокий мужчина – сколько угодно, это его законное право. Запрета на то, чтобы мужчина определенной ориентации становился родителем, в нашей стране нет, это противоречило бы основополагающим международным правовым документам.
Марьяна Торочешникова: И отобрать ребенка не могут?
Константин Свитнев: На этом основании – нет. Но если этот мужчина не заботится о ребенке, как должно, то ребенка могут отобрать – для этого существуют органы опеки.
Любовь Ерофеева: Должна быть государственная программа, связанная с нашей не очень благополучной демографической ситуацией. И там должны быть элементы не только суррогатного материнства, но и профилактики нежелательной беременности и оперативных вмешательств, приводящих к бесплодию. Вот если бы больше внимания уделялось защите от нежелательной беременности, было бы меньше прерываний беременностей, и, возможно, у нас не было бы такого уровня бесплодия.
