Близится годовщина грузино-абхазской войны 1992-1993 гг. 25 лет – достаточный срок, чтобы переосмыслить события, связанные с военными действиями этого периода, равно как и оценить роль личностей в этой войне, говорят эксперты. Ираклий Менагаришвили, который в эти годы занимал должность министра здравоохранения, а теперь руководит Центром стратегических исследований, делится своими воспоминаниями и размышлениями.
Мзия Паресишвили: Как вам видится спустя 25 лет – эта война была неминуема? Или ее можно было избежать?
Ираклий Менагаришвили: Мы должны признать, что и сегодня на этот вопрос будет трудно ответить основательно всем тем, кто был свидетелем или же участником тех трагических событий. Первое, что очевидно, – Грузия тогда сделала роковой шаг, едва не стоивший ей государственности. Второе – что было очень важно и, к сожалению, не произошло: мы до сих пор не до конца осознали, изучили, проанализировали все те факты. Известно несколько безусловных измерений – это было итогом сепаратистского движения и это было инспирировано Россией (сегодня есть уйма фактов, доказывающих это), и то, что власть Грузии тогда действительно допустила роковую ошибку, ответив на вызовы таким образом, а не иначе. Ясно, что у инспирации конфликта, таким образом, была своя цель, и все больше документов появляется по этому поводу. Но мы пока не приблизились к этому, чтобы дать основательный ответ на вопрос, можно ли было избежать этой войны.
Конечно же, основным все-таки было противостояние между Грузией и Россией, что было неотъемлемой частью очень сложного процесса изменения постсоветского пространства. Здесь было противостояние двух интересов: попытка Грузии начать в XX веке во второй раз строительство независимого государства, и второе - попытка России сохранить свою империю.
М. П.: Здесь интересна роль главных действующих лиц, политических фигур. Начнем с Шеварднадзе. Вы сказали о роковой ошибке со стороны власти, вы имели в виду конкретных политиков, лидеров?
И. М.: Конечно, страна такую ошибку не совершает коллективно. Это была ошибка тех, кто был у власти, принимал эти решения, а потом обеспечивал их реализацию. Тогда находящийся де-факто у власти Госсовет принял решение – навести порядок на абхазском отрезке железной дороги, связывающем Россию и Грузию, Южный Кавказ.
М. П.: Речь идет о Китовани и Иоселиани?
И. М.: Да, но про Иоселиани сейчас не могу сказать, какую роль он играл в принятии данного решения. Это задание было поручено частям Национальной гвардии, и назначили главой Китовани. Наверное, принципиально неверным было проведение такой силовой операции, тем более без всякой подготовки, которая могла бы предотвратить осложнения. Не было даже соблюдено то, о чем, как говорят свидетели, было заранее сказано: нужно предпринять все меры, чтобы военные не появлялись в населенных пунктах во избежание противостояния.
На самом деле, Национальная гвардия начала занимать населенные пункты, и им противостояли, как далее стало известно, заранее подготовленные для конфронтации абхазские, конечно же, незаконные вооруженные подразделения. Выяснилось, что к такому конфликту давно готовилась часть северокавказского населения, которая очень быстро ввязалась в этот конфликт, была даже создана специальная структура – Конфедерация кавказских народов во главе с известным господином Шанибовым. Она воспринималась лидирующей структурой кавказского движения, но очень скоро стало известно, что она контролировалась российскими спецслужбами. Очень скоро мобилизовались те силы, которые должны были противостоять Грузии. А на последующем этапе уже открыто подключились российские военные силы с участием авиации и других средств в том кровавом конфликте, результатом которого, повторюсь, был практический коллапс государственности – так было осенью 1993 года. И за все это Грузия едва не поплатилась своей независимостью.
М. П.: Что вы скажите о роли Шеварднадзе, Ельцина, России?
И. М.: Что можно сказать о Шеварднадзе. После этого первого, рокового, шага он сделал все, чтобы исправить ситуацию, но сделать это было практически невозможно. Он даже рисковал своей жизнью, имею в виду, когда чуть не сбили его вертолет, несколько раз бомбили места, где он находился, много злоключений случилось с ним и с его охраной. Но, к сожалению, его самоотверженные усилия не смогли принести результата, потому что Россия достигла своего – пролилась кровь между абхазами и грузинами – и заняла свойственную ей в таких ситуациях позицию. К этой позиции Россия неоднократно прибегнет в будущем, и с течением времени появится все больше доказательств того, что все это было хорошо продуманной и спланированной частью стратегии России. Так развивались события в Приднестровье, сейчас в Украине.
Что же касается господина Ельцина, тогдашнего руководителя России. Как будто неслучайно на днях были обнародованы записи его бесед с президентом (США) Биллом Клинтоном. Эти записи дают ответы на многие вопросы и развенчивают иллюзии вокруг этого якобы строителя российской демократии. Президент Ельцин был таким же российским империалистом, как и все остальные из его окружения. Его главной целью было вынудить Грузию интегрироваться в инициированный им же проект Содружества независимых государств (СНГ). А оно (содружество) рассматривалось как структура, пришедшая на смену Советскому Союзу. Это Содружество не состоялось по другим причинам, но взамен ему разработан новый проект (ЕАЕС), и авторы этих проектов одни те же люди в РФ.
М. П.: А Владислав Ардзинба, он какую роль сыграл?
И. М.: В его случае мы можем многое сказать с уверенностью, зная, как развивались события. В ходе военных действий грузинская и абхазская стороны несколько раз достигали соглашения о прекращения огня – начиная с августовского соглашения 1992 года, которое завершилось потерей Гагрского плацдарма, и заканчивая последним договором в июле 1993 г. Все договоры были нарушены, и все закончилось падением Сухуми и изгнанием грузинского населения.
Роль и функции господина Ардзинба и сепаратистского руководства в этом деле ясны. Но не будем забывать и то, что они там не принимали решения. Все решения принимались в Москве – это хорошо известно сегодня. Они следовали им, что и сегодня делают сепаратистские руководства, но уже на открыто оккупированных территориях Абхазии и бывшей Югоосетинской автономной области.
Ардзинба мог бы стать настоящим добрым строителем для своего народа, но он предпочел быть на службе у тех сил, которые сегодня строят Евразийский экономический союз. Поэтому, конечно же, он – трагическая фигура, несмотря на то, что в Абхазии его многие считают героем. Это их дело, как его оценят, но из-за инспирирования такого рода войны он получил то, что сегодня Абхазия в очень тяжелой ситуации, что очень жаль. И это признают ведущие фигуры политического спектра.
М. П.: Мы упомянули Китовани, который сейчас живет в Москве, Ардзинба, Ельцина, Шеварднадзе – они достигли своих целей? Что двигало людьми, принимающими тогда решения, основными фигурами, о которых все помнят до сих пор?
И. М.: Да, каждый – свою, конечно. Несмотря на то что господин Шеварднадзе свою политическую карьеру завершил отставкой, он достиг своей цели – Грузия состоялась как государство. В этом деле игнорировать его роль было бы несправедливо, это было бы большой ложью.
Что касается господина Китовани, я не знаю, как он живет, как себя чувствует, может быть, хорошо и комфортно, но я знаю, что так завершает свою жизнь каждый человек, который продается врагу своей родины. История таких знает много и хранит их имена именно в таком контексте.
Про господина Ардзинба – я не сомневаюсь, что он искренно желал блага для абхазского народа, но, по моему мнению, он допустил роковую ошибку, привязав дальнейшую судьбу абхазского народа к государственным интересам России. Ясно, что происходит, и я не вижу перспектив улучшения ситуации, если абхазский народ, население как-то не освободится от иллюзий, что Россия – освободительница. Я уже сказал, что Ардзинба – трагическая фигура.
Истории свойственно по прошествии времени все расставлять по местам – людей, их действия, процессы. К сожалению, у грузинского государства пока не выполнена миссия по оценке абхазских событий. Сомневаюсь, что она уже выполнима. Что можно сделать, так это собрать и сохранить как можно больше информации от очевидцев и участников тех событий, чтобы хотя бы будущим поколениям дать возможность объективно рассуждать об этих процессах. Эти события продолжают и сегодня оставаться в очень тяжелой форме в реальности грузинского государства и останутся трагическим эпизодом в нашей истории.
М. П.: Каким осталось лицо войны в вашей памяти? Что вы не можете забыть?
И. М.: Таких случаев было множество. Но вы хорошо подметили – трагическое лицо войны, которое всегда с тобой... Для меня это самолет, в котором мне, как врачу, пришлось побывать много раз. Тогда у нас с Сухуми связь была только воздушная из-за того, что Самегрело было отрезано из-за печальных, трагических событий. Самолет, переполненный раненными и вооруженными людьми, каждую минуту нуждающимися в помощи. В таком составе передвигались эти транспортные самолеты между Тбилиси и Сухуми. Находиться в нем было тяжелейшее испытание, в любой момент могло что-то произойти. К примеру, в руке какого-нибудь человека могла взорваться граната или мог умереть один из раненных. Это были самые тяжелые минуты для всех врачей, которым приходилось сопровождать такие рейсы.
М. П.: Каким вы видите будущее конфликта?
И. М.: Я – неисправимый оптимист, даже в самых тяжелых ситуациях, а их у меня было много и по долгу службы, и в жизни. Я никогда не отчаиваюсь, не говорю: «Все, нужно махнуть рукой». Это и те многие «симптомы», которые я замечаю вокруг, дают мне право с убедительностью сказать: «Я ни на минуту не сомневаюсь в том, что и территориальная целостность Грузии восстановится, и грузинский и абхазский народы найдут общий язык». В конце концов, мы не должны забывать, что грузинская государственность началась именно с единения грузин и абхазов, и как символ этого в свое время был возведен храм Баграта.
