Еврокомиссар Марта Кос: «Не могу смириться с тем, что мы потеряли Грузию»

Еврокомиссар по вопросам расширения ЕС Марта Кос в интервью Радио Свобода рассказала:

• каким образом мирное соглашение с Россией может повлиять на членство Украины в ЕС,
• как планируют обходить венгерское вето,
• позволит ли это Молдове обойти Украину на пути к членству,
• допускают ли в ЕС возможность подачи заявки от Армении,
• что будут делать с Грузией и Западными Балканами,
• и почему даже Исландия хочет вступить в ЕС.

– Расширение ЕС, пожалуй, еще никогда не было столь геополитическим, как сейчас. Раньше это был процесс, а теперь задействована самая высокая стадия геополитики.

– Я полностью с вами согласна. Еще когда я была кандидатом на должность комиссара, в октябре или ноябре, я говорила, что сегодняшнее расширение отличается от того, что было пять лет назад.

Но теперь я говорю, что расширение отличается даже с января этого года, потому что изменилось очень многое, включая новую администрацию США.

Геополитика изменилась: раньше она была приоритетом для расширения, но тогда это не так тесно связано с вопросами безопасности и мира.

Теперь же через расширение мы в какой-то мере возвращаемся к истокам создания ЕС – обеспечению мира, свободы, процветания, и сегодня мы можем добавить еще и безопасность. Именно этим мы занимаемся во всем процессу.

Конечно, речь все еще идет о разделах, кластерах и контрольных критериях, но это имеет гораздо большее значение: если мы терпим неудачу... Точнее, мы не можем потерпеть неудачу. Это настолько важно сегодня, что провала быть не может в расширении – это самая успешная внешнеполитическая инициатива ЕС.

– Что значит неудача?

– Неудачей будет, если в период работы этой Еврокомиссии к ЕС не присоединится ни одна новая страна. Но я уверена, что мы сможем это сделать. Например, в случае Черногории все разделы открыты, осталось их только закрыть – мы могли бы технически завершить процесс к концу 2026 года. Технически мы могли бы завершить процесс с Албанией до конца 2027 года. Я подчеркиваю – технически, потому что это процедура переговоров: страны должны провести реформы, а решение о членстве принимают государства-члены.

Украина

– Что касается Украины – есть вопрос о национальных меньшинствах, который поднимает Венгрия. Видите ли вы возможность договоренности? Или, по вашему мнению, Украина сделала достаточно относительно законодательства о национальных меньшинствах? Или, может, вы чувствуете, что Будапешт потребует еще больше? Как это решить?

– Украина сделала достаточно – могу сказать это по своему личному опыту, поскольку я способствовала диалогу между Венгрией и Украиной. Было много вопросов и Украина готова выполнить все требования. Но для Венгрии этого недостаточно. Теперь мы должны найти способ убедить Венгрию разрешить открыть первый кластер.

Украинцы прекрасно понимают, что речь идет не только о защите венгерского меньшинства – защита национальных меньшинств - одна из важнейших обязанностей для всех стран-кандидатов. Посмотрим, что покажет так называемый общественный опрос в Венгрии.

Кроме того, посмотрим, как государства-члены отреагируют на тот факт, что мы не можем действовать по старым правилам расширения, учитывая новую геополитическую ситуацию. Потому что мы каким-то образом зажаты в напряжении между геополитическими и потребностями безопасности с одной стороны, а с другой – методологией, которая за 30 лет не особо изменилась.

– Каков ваш план в случае венгерского вето? Как обойти его или снять?

– Речь не идет об обходе – с венграми надо говорить. Диалог всегда помогает. К примеру, когда принимали решение о предоставлении Украине статуса кандидата, Венгрия не возражала. Мы рассчитываем на это.

– Если это препятствие будет снято, реально ли в этом году открыть все шесть кластеров и для Молдовы, и для Украины?

– Да, технически это возможно, но процесс принятия решений занимает Европейский Совет. Но с технической точки зрения, почему я об этом говорю, потому что мы уже работаем даже сейчас, когда не можем открыть первый кластер, над другими кластерами – с обеими странами. Я уверена, что мы сможем подготовить обе страны, чтобы открыть все в этом году.

– Вы упоминали о геополитических аспектах, один из них – война в Украине. Если Украину заставят заключить мирное соглашение на невыгодных условиях и откровенно говоря, сейчас именно так это выглядит, как это может повлиять на его шансы на вступление в ЕС?

– Расширение – это не только про вступление в ЕС. Как я вижу расширение, членство в ЕС может стать политическим якорем гарантий безопасности для Украины. Возможно, в ближайшее время Украина не сможет стать членом НАТО, но перспектива членства в ЕС будет иметь политическое значение.

Еврокомиссия поддерживает любое решение, которое будет в интересах Украины. И, конечно, мы хотим присутствовать, потому что, в конце концов, именно ЕС поможет Украине стать членом, возьмет на себя большую часть восстановления и уже сейчас является самым большим донором помощи – почти 150 миллиардов евро. Я не могу представить обновления Украины без участия ЕС.

– То есть членство Украины в ЕС – это вопрос, который не подлежит обсуждению?

– В каком смысле вы имеете в виду?

– Кажется, сейчас многие страны ЕС в определенной степени согласны, что Украина не будет в НАТО. Но вы говорили со многими столицами, готовы ли они ставить под вопрос членство Украины в ЕС?

– Нет. Я увидела огромную поддержку идеи членства Украины в ЕС. Конечно, есть отдельные вопросы, которые нужно решить, в частности, относительно национальных меньшинств, но в целом поддержка членства Украины в ЕС велика.

Молдова

– Я знаю, что еврокомиссары по вопросам расширения обычно не любят давать временные прогнозы, но вы вспомнили Черногорию и Албанию. Станут ли они 28-м и 29-м государствами-членами ЕС до конца вашей каденции в 2029 году? Или еще кто-то?

– Возможно. Молдова сейчас показывает себя как очень усердный ученик среди всех стран. Они действительно ощущают исторический момент. Мы еще никогда не видели такого отношения: потому что это проект мира, потому что они стремятся принадлежать к сообществу ценностей и демократии. Они готовы сделать все возможное. Даже Украина – впервые в истории, мы ведем переговоры со страной, которая находится в состоянии войны. Такого раньше не было. Поэтому я оптимистично настроена: новичков может быть больше двух.

– Что касается Молдовы – проблема пока, похоже, не в Молдове, а в том, что она связана с Украиной. Пора ли разъединить их, как это раньше сделали с Албанией и Северной Македонией?

– Мы уже обсуждаем это с государствами-членами. Ни одна страна не выступает против открытия первого кластера переговоров с Молдовой. Я надеюсь, что мы найдем решение и сможем открыть не только первый кластер, но и все кластеры уже в этом году.

– То есть разъединение уже в этом июне не исключается?

– Да.

Грузия

– В Грузии наблюдается откат: происходит сокращение контактов на высоком уровне, было приостановлено действие виз для дипломатических паспортов, сокращено финансирование, деньги ЕС больше не поступают в Тбилиси. Рассматриваются ли еще какие-либо дополнительные меры?

– Есть много возможностей, но мы очень осторожно подходим к тому, что делать в этой ситуации. Мы могли бы, скажем, отменить безвизовый режим, но больше всего пострадали бы простые люди. У нас есть соглашение об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли. Мы могли бы просмотреть это соглашение. Также Грузия до сих пор имеет статус кандидата. Мы могли бы его заморозить или объявить о приостановлении, как это было с Турцией. Такие возможности есть.

Но мне не нравится, когда правительства не учитывают свободу людей. А большое стремление грузинского народа – идти по европейскому пути. Поэтому мы продолжим работу над этим. Я не могу смириться с тем, что мы потеряли Грузию, даже если правительство принимает один за другим законы, очевидно противоречащие европейским ценностям.

– Но, кажется, вы не слишком готовы использовать другие инструменты из «ограничительной шкатулки».

– Мы пытались ввести санкции, но это было невозможно из-за отсутствия единодушия среди государств-членов. Да, мы действительно пытались это сделать, но некоторые отдельные государства-члены ввели санкции против отдельных лиц – и это тот механизм, который работает.

– Рассматриваете ли вы возможность возобновить диалог с правительством в Тбилиси, снова начать высокоуровневые контакты? Ведь чем дольше эта ситуация будет продолжаться, тем важнее будет разговор с партнерами.

– Легче всего – не говорить. Но, чтобы говорить, нужно знать, что ты можешь предложить и на что готова другая сторона. Поэтому сейчас мы рассматриваем, как нам выстроить диалог так, чтобы вернуть Грузию на европейский путь.

– То есть это означает, что диалог возможен в будущем? Я правильно понимаю?

– Да. Как я уже сказала, самое простое – не говорить. Но мы ведем диалог со многими странами мира, даже не имеющими статуса кандидата.

Грузия до сих пор имеет статус кандидата. У Турции тоже статус кандидата, но процесс заморожен – с 2019 года мы не ведем переговоров. Однако сейчас мы возобновили высокоуровневые диалоги – один по экономике, планируем еще один по миграции, и посмотрим, начнем ли модернизацию таможенного союза с Турцией. Бизнес-сообщество также заинтересовано в этом. У нас объем обмена товарами и услугами с Турцией составляет около 240 миллиардов евро – это существенно.

Армения

– В Армении сейчас проходят законодательные шаги по сближению с ЕС, потенциально даже с подачей заявки на членство. Вы бы это приветствовали?

– То, что произошло в парламенте Армении, – демонстрирует, что для них ЕС более привлекателен, чем раньше. Есть два условия, при которых страна может подать заявку: это должно быть государство и это должно быть европейское государство. Мы еще не получили заявку, посмотрим.

Но это еще один признак того, как я уже говорила, что мы интересны для многих других стран. Даже Исландия сейчас рассматривает возможность возобновления переговоров. Мы уже закрыли 13 разделов переговоров на основе старой методологии.

И это любопытно. Когда я общалась с представителями исландского правительства и спрашивала, почему они хотят вернуться, они ответили – и я цитирую: «Мы хотим принадлежать к сообществу ценностей и демократии». И это говорит страна, которая имеет очень высокий уровень интеграции с ЕС, являясь частью Европейской экономической зоны.

Я была бы очень рада, если бы мы смогли продвинуться вперед с Исландией и возможно с другими странами, которые могут пересмотреть возможность диалога с нами.

– А как насчет Армении – приветствовали бы вы заявку от Еревана?

– Пока не знаю. Есть определенные условия, которые нужно будет выполнить. Посмотрим.

Сербия

– Вы отправляетесь в Сербию на этой неделе. Не боитесь, что это будет воспринято как определенная форма поддержки господина Вучича, который сейчас сталкивается с серьезными трудностями, учитывая все протесты в стране?

– В Сербии сейчас новое правительство, и я сперва встречусь с новым премьер-министром, потому что Сербия должна выполнять свои обещания. Одних слов недостаточно. Я рассматриваю свою миссию, свою поездку туда, как настоящую попытку вернуть Сербию на европейский путь.

И я встречусь не только с представителями правительства или президентом. Я также встречусь с представителями общественных организаций, с которыми постоянно на связи. Я встречусь со студентами.

Это нелегкая ситуация, но фактически требования протестующих к сербскому правительству совпадают с требованиями Европейской комиссии по Сербии в переговорном процессе. Речь идет о верховенстве права, борьбе с коррупцией, законодательстве о государственных закупках, законодательстве о СМИ, избирательном законодательстве.

Сербия многое пообещала в декабре в так называемом «нон-пейпере», поэтому теперь мы должны проверить, выполнят ли они обещанное. Собственно, я люблю говорить, что я самый большой сторонник протестующих, потому что если Сербия действительно серьезно настроена идти по пути в ЕС, как они мне уверяют, то она должна это доказать действиями.

– Но протестующие одновременно критикуют Брюссель за слишком мягкую позицию по отношению к сербскому правительству. Что вы скажете на это?

– Я работаю как комиссар уже пять месяцев, и я была критически настроена, но также встречалась с господином Вучичем, потому что считаю, что диалог должен происходить. Быть страной-кандидатом или стремиться к членству – это выбор. Сербия избрала этот путь.

Но этот выбор – стремиться к членству в ЕС – накладывает ответственность и обязательства. Для этого мы должны поддерживать контакт. Я надеюсь, что новое правительство Сербии будет более результативным. Ведь в последние месяцы или год результатов было мало.

Косово

– В Косово сейчас политический паралич. Каково ваше послание для Приштины?

– Мы ждем формирования нового правительства. Я нахожусь на связи с местными политиками, и они уверяют, что очень заинтересованы в нормализации отношений с Сербией, что является необходимым условием для начала переговорного процесса или предоставления статуса кандидата. Есть определенные предпосылки, которые должны быть исполнены, и мы надеемся, что новое правительство это сделает. Это будет очень важно.

Речь идет о Западных Балканах. Я родом из Словении, которая в более широком смысле была частью этого региона. И можно сказать, что в некоторых аспектах регион был в лучшем состоянии двадцать лет тому назад, чем сегодня.

Есть три очень грустные истории. Одна – это Косово, которое не может двигаться вперед. Другая печальная история – Северная Македония. Если бы мы ждали с Украиной так же долго, как вынуждена была ждать Македония начала переговоров, то Украина начала бы переговоры в 2045 году. И конечно, это Босния.

– По Косово есть две вещи, которые ЕС может сделать. Одна – это подготовка к выводу Европейской комиссией. Конечно, решение должны принять государства-члены, а затем передать запрос Комиссии. Может ли это произойти во время датского председательства во второй половине этого года?

– Я не знаю. Я не получала никаких сигналов от государств-членов или датского председательства, что это будет возможно. Но я на это надеюсь. Думаю, было бы очень хорошо начать процесс, потому что тогда легче будет привлекать Косово ко всему переговорному процессу, где они должны выполнять свои обязательства. Но начать нужно.

– Другое дело – это меры, наложенные на Косово. Несколько недель назад министры иностранных дел ЕС намекнули, что пора постепенно их отменять. Что будет отменено в первую очередь и когда это начнется?

– Мы еще не знаем. Мы ведем обсуждение. Если государства-члены поддержат отмену, мы, конечно, это сделаем. Но пока не все государства-члены поддерживают идею отмены мер.

Босния

– Что касается Боснии: считаете ли вы, что с господином Додиком еще можно работать по вопросу процесса приближения к ЕС?

– Трудно работать с тем, кто не действует в интересах собственной страны – Боснии и Герцеговины. И тяжело работать с тем, кто выступает против территориальной целостности, суверенитета и конституционного строя. Именно поэтому мы до сих пор не смогли открыть переговоры с Боснией, хотя у нее статус кандидата.

Из-за внутренней политической ситуации Босния даже не смогла назначить главного переговорщика. Они не могут даже сформулировать план реформ, который позволил бы получить один миллиард евро в рамках Плана роста.

Мы сейчас активно работаем над этим. Есть определенные проблески надежды – оппозиция в Республике Сербской становится более конструктивной, и это могло бы стать прорывом для начала переговорного процесса.

Перевод – Крым Реалии

Подписывайтесь на нас в соцсетях

• Facebook
• Telegram
• Instagram
• X (Twitter)
• Youtube
• TikTok
• Spotify