Работа Саратовской региональной общественной организации инвалидов, больных сахарным диабетом, почти полгода парализована: НКО находится под судом. Донос на организацию написал студент второго курса Саратовского государственного медицинского университета Никита Смирнов. Прочитав в интернете, что НКО существует "на финансы иностранных компаний", координатор студенческого штаба поддержки Владимира Путина "посчитал своим гражданским долгом подать сигнал".

Теперь прокуратура требует признать организацию "иностранным агентом". Суд рассматривает дело с середины января.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

"Сладкие детки"

У Натальи Старцевой из Саратова трое детей – два сына и дочь. Старший сын, подросток заболел сахарным диабетом первого типа полтора года назад. Через четыре месяца такой же диагноз поставили и маленькому.

– Со старшим было не так страшно – он все-таки уже взрослый, самостоятельный, ему можно все объяснить, он сам свое состояние контролирует. Когда заболел младший, я чуть с ума не сошла от горя. Выла в голос. Все четыре дня, что он был в реанимации, я или сидела под дверью, или названивала врачам. В конце концов, мне стали говорить – "прекратите звонить, вы мешаете нам работать", – рассказывает Наталья.

Штатных психологов в саратовских детских больницах нет. У врачей другие задачи – им надо подобрать дозы и объяснить родителям азы. Шок от того, что твой еще вчера здоровый ребенок теперь получит инвалидность, что вся его жизнь с этого дня будет крутиться вокруг еды и инсулина, приходится переживать самостоятельно:

– Дети почему-то вливаются быстро. Я не видела проблем с привыканием к новой жизни ни у старшего сына, ни у младшего. Проблемы были у меня. Очень долго я не могла принять их диабет. Меня мучили вопросы, за что моих детей покарал бог? Для чего эта болезнь прицепилась? В этот момент поддержка необходима. Когда ты еще в больнице, ты вроде бы понимаешь, как кормить ребенка, как колоть. Дозы инсулина рассчитали врачи, в больничном меню ты уже ориентируешься. Но когда ты переступаешь порог дома и за спиной нет поддержки врачей, все решения приходится принимать самостоятельно, становится страшно.

Вот в этот момент и случаются срывы, рассказывает многодетная мама:

– Кто-то замыкается в себе, отказываясь от привычной жизни, другие уходят в отрицание и могут даже забросить инсулинотерапию, третьи несут последние деньги бабкам, знахаркам и прочим шарлатанам, которые обещают вылечить заболевание, которое в мире никто еще лечить не научился.

Для поддержки мам Наташа и еще человек пять родителей организовали в вайбере чат "Сладкие детки", потом появилась и группа "ВКонтакте".

– Мы таких мам сразу стараемся взять под опеку, объяснить, что все не так страшно, что диета – это временное явление, пока не выровняются сахара. Самое главное, чтобы они не бросили инсулин. Я думаю, у нас многих получилось поддержать, – объясняет Наташа.

Сейчас в чате "Сладких деток" уже больше ста человек со всей Саратовской области. Получить помощь можно практически по любому вопросу. Как рассчитывать дозы при вирусных инфекциях, как при отравлении избежать гипогликемии (низкий уровень сахара в крови, который может привести к мгновенной коме), как считать углеводы и инсулин при спортивных нагрузках, как вести себя, если ребенка-диабетика травят в школе. Что делать, если заканчивается инсулин, а в аптеке нет бесплатных препаратов.

Чуть что, вся группа мгновенно мобилизуется: в течение суток взрослому или ребёнку, оставшемуся без инсулина, находят нужное количество препарата, чтобы "дотянуть" до официальной выдачи.

В группе можно обменяться расходниками, получить консультацию по существующим системам мониторинга глюкозы крови, подскажут даже надежных посредников, у которых эти системы, позволяющие обходиться без постоянных измерений сахара в крови, приобрести. Еще с тобой охотно поделятся образцом заявления на прохождение медико-социальной экспертизы, подскажут список документов при оформлении пенсии по инвалидности, объяснят, что тебе и твоему ребенку положено по закону и где это все выбивать.

Большую поддержку "Сладким деткам" оказывала Саратовская региональная общественная организация инвалидов, больных сахарным диабетом. В конце декабря эта НКО устроила родителям встречу с главой саратовского Росздравнадзора, где они написали заявления о неполной выдаче расходников в поликлиниках. Родители из стихийно организованной группы взаимопомощи собирались и дальше сотрудничать с опытной общественной организацией. Но теперь ее будущее под вопросом – на пациентскую НКО вешают ярлык "иностранного агента".

​Будущие иноагенты

Уже в конце декабря руководитель организации Лариса Сайгина была уверена, что суд не намерен разбираться в сути дела: "Я думаю, что решение суда уже есть и нас объявят "иностранными агентами". Думаю, это заказ, чтобы сковырнуть еще одну организацию, сильную организацию, с большим стажем – нам уже 30 лет. Кому-то мы просто перешли дорогу. Поэтому... терять нам уже нечего".

​Саратовская региональная общественная организация инвалидов, больных сахарным диабетом (СРООИБСД), была организована в конце восьмидесятых при участии врачей из саратовского медицинского университета. В начале нулевых туда пришла Екатерина Рогаткина – сахарным диабетом заболел ее маленький сын. Пришла туда за помощью, а осталась руководить. Екатерина долгое время возглавляла организацию, а сейчас занимает должность заместителя председателя.

​У ассоциации саратовских диабетиков – те же задачи, что у стихийно возникшей группы взаимопомощи "Сладкие детки": помочь выбить расходники, найти работу, добиться от государства путёвок в санаторий. В 2008-2012 годах, когда в регионе была очень тяжелая ситуация с инсулином – его просто не выдавали – Рогаткина дневала и ночевала в областном министерстве здравоохранения.

Перебои с инсулинами случаются и сейчас. Довольно часто взрослым диабетикам не выдают тот препарат, который им прописан, поскольку его нет в наличии, – меняют на другой. Аллергия на новое лекарство и потеря человеком работоспособности для государства не являются уважительной причиной, чтобы вернуть прежний препарат. Раньше, сталкиваясь с такой ситуацией, некоммерческая организация диабетиков помогала найти людей, которые готовы дать в долг, отдать безвозмездно или обменять препараты, объясняла, как выстроить диалог с властями, а еще – устраивала шумиху в прессе, чтобы решить проблему.

Сейчас, пока идет судебное разбирательство, пациентская организация старается лишний раз к себе внимание не привлекать.

Гражданский долг

Жалобу в прокуратуру на СРООИБСД студент второго курса Саратовского медицинского университета Никита Смирнов написал еще летом прошлого года. В конце декабря, когда проверка завершилась и дело было передано в суд, Смирнов охотно объяснял, зачем он это сделал. Увидел в средствах массовой информации, что саратовские диабетики работают на средства зарубежных компаний, и решил "подать сигнал в правоохранительные органы". Никита уверен, что так и выглядит "гражданский долг", что на его месте так поступил бы любой.

"Каждая общественная организация так или иначе подразумевает под собой политические действия, я думаю, об этом рассказывать не особо нужно. И так это всем понятно, такое уж государство. Любая [общественная организация] входит в политическую сферу", – объяснил Смирнов корреспонденту ИА "Свободные новости".

Студент-медик заработал себе всероссийскую славу – несколько дней его цитировали во всех СМИ. Через некоторое время Смирнов в социальных сетях сообщил, что жалобу в прокуратуру на НКО он отозвал. Правда, для пациентской организации это уже ничего не изменило. А Смирнов в январе этого года вошел в состав молодежной избирательной комиссии.

Профессор-ликвидатор

Еще один "герой" этой истории – доктор исторических наук, профессор саратовской юридической академии Иван Коновалов, который дал экспертную оценку деятельности НКО диабетиков и признал, что она занимается политической деятельностью на деньги иностранных компаний.

Благотворительные пожертвования на проведение пациентских конференций по диабету, проведение диаспартакиад и т.п. СРООИБСД получала от российских представительств зарубежных фармацевтических компаний, занимающихся разработкой и выпуском препаратов инсулина. Вот это профессор и посчитал иностранным финансированием.

"Но занимается ли организация политической деятельностью? – задавался вопросом Коновалов в своем экспертном заключении (есть в распоряжении редакции. – РС). – Признаки политической деятельности возникают там и тогда, когда эта деятельность начинает влиять на интересы государства или тех или иных групп, его образующих". Профессор Коновалов приходит к выводу, что организация инвалидов, больных сахарным диабетом, "передает зарубежным компаниям информацию о "болевых точках региона", особенно в сфере оказания медицинской помощи населению, которая может использоваться для инспирирования протестных настроений в регионе". И считает это политической деятельностью.

В Саратовской области диабетики – не первые, кого прокуратура просит признать "иностранными агентами". Аналогичные требования прокуратуры суд уже удовлетворил в случае с Центром социальной политики и гендерных исследований (наука), Ассоциации "Партнерство для развития" (экология), и общественной организации "Социум" (помощь пациентам с ВИЧ). К экспертной оценке деятельности всех трех НКО тем или иным образом приложил руку Коновалов.

Формулировка "политической деятельности" в законе о некоммерческих организациях дана достаточно расплывчатая. Тем не менее, там четко прописано, что к политической деятельности не относятся "деятельность в области науки, культуры, искусства, здравоохранения, профилактики и охраны здоровья граждан, социального обслуживания, социальной поддержки и защиты граждан, защиты материнства и детства, социальной поддержки инвалидов, пропаганды здорового образа жизни, физической культуры и спорта, защиты растительного и животного мира, благотворительная деятельность". Но ни прокуратуру, ни суды, ни экспертов это не останавливает. Государство с легкостью присваивает НКО, работающим с пациентами, а также занимающимся экологией и наукой, статус "иностранного агента".

В марте стало известно, что профессор-ликвидатор (так его прозвали в саратовских СМИ) вошел в состав комиссии по развитию гражданского общества Общественной палаты. Эта комиссия будет работать в том числе и с пациентскими некоммерческими организациями.

​Суд идет

Судебное разбирательство началось 15 января. Заседания постоянно переносятся по разным причинам. Свою помощь организации инвалидов, больных сахарным диабетом, пыталась предложить "Открытая Россия", о ситуации в Саратове Михаил Ходорковский написал, что "в этой истории мерзко всё": "И то, что донос на инвалидную организацию написал студент-медик, и то, что профессор-историк поддержал его в духе махрового сталинизма... А с защитниками в суде – помощь предложим обязательно".

От помощи "Открытой России" руководители саратовцы отказались.

Одним из защитников общественной организации стал председатель исполнительного комитета МОД "Движение против рака", член общественного совета при Минздраве РФ Николай Дронов. Он плотно работает с государственными органами. И крайне рад, что им "удалось сделать такую явку" на выборах, обеспечить поддержку действующему президенту.

Комментируя "дело диабетиков", Дронов признается, что совершенно не понимает, почему процесс настолько затянулся, – "дело ведь выеденного яйца не стоит": "Тут все понятно, какая может быть политическая деятельность у пациентской организации?".

– Почему я не имею права обращаться в государственные органы? Почему это политическая деятельность? – задается юрист риторическими вопросами. – У общественников бывает свое видение ситуации, у государства – свое. Тогда надо садиться договариваться и вырабатывать общую. Это нормальная часть работы. С таким подходом я могу сразу заканчивать работать, закрывать свою организацию и бросать заниматься помощью детям с онкологией. Ведь завтра кто-нибудь вот так же напишет на меня донос в прокуратуру. Меня на ровном месте объявят "иностранным агентом", и все годы моей работы пойдут псу под хвост.

Журналисты, которые следят за процессом, отмечают, что судья поддерживает все ходатайства прокуратуры, приобщает все документы и вызывает свидетелей. Но документы, которые просит приложить к делу защита, часто отклоняют "за ненадобностью". Призрачную надежду избежать клейма "иностранного агента" пациентской организации диабетиков дает только то, что экспертиза Коновалова показалась судье недостаточной. Повторно оценку деятельности НКО по решению судьи заказали независимым экспертам.

Следующее заседание суда назначено на 23 апреля – и эта дата должна стать определяющей в судьбе пациентской организации.

Пациенты и родители детей-диабетиков ждут этот день со страхом и надеждой на здравый смысл.

– То, что сейчас происходит, – это полный дурдом: люди ни за что страдают, – говорит Наталья Старцева. – Я лично знакома и с Катей Рогаткиной, и с Ларисой Сайгиной. Это добрые, хорошие люди. У них большой опыт, они готовы помочь, направить в нужное русло. Видимо, кому-то выгодно, чтобы организации просто не было. Я считаю, что мы должны быть все заодно. И очень надеюсь, что суд встанет на сторону организации.

В Петербурге Клуб юристов НКО опубликовал исследование о том, как российские некоммерческие организации выживают в статусе "иностранного агента". В этом исследовании дан анализ действия закона об "иностранных агентах" за пять с половиной лет, на примерах десяти НКО рассказано, как существуют организации, оставшиеся в этом списке, какие перестали существовать и как это сказалось на российском обществе

Издание Клуба юристов НКО "Хроника выживания. 10 иностранных агентов" приурочено к выходу Меморандума НКО к позиции правительства России по закону об "иностранных агентах", представленной в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в сентябре прошлого года. Его авторы утверждают: "закон об "иностранных агентах" фактически направлен на уничтожение независимых и эффективных организаций, его цель – подавление гражданской активности в России". Они доказывают это, напоминая, что с 2012 года, когда был принят закон об "иностранных агентах", давление на независимые НКО стало повсеместным. Оно выражается в непомерных штрафах за то, что НКО не регистрировались в качестве "иностранного агента" или не указывали этот статус на своих изданиях, в нескончаемых проверках с затребованием огромного количества документов, в разнообразном давлении на руководителей организаций.

За 5 с лишним лет существования закона в реестр "иностранных агентов" было внесено 170 организаций, более четверти из них прекратили свое существование. В докладе Клуба юристов НКО представлено десять историй некоммерческих организаций, которые выжили в новых условиях. Но цена выживания в большинстве случаев была велика – теперь эти организации, как правило, не могут выполнять свою работу в прежнем объеме, многим пришлось отказаться от своих важнейших проектов. Все эти годы НКО, оказавшиеся "в зоне обстрела" на территории всей страны, от Сахалина до Калининграда, защищает Клуб юристов. По словам члена Клуба Максима Оленичева, истории выживания НКО со времени принятия закона об "иностранных агентах" – очень разные.

– Одни НКО приняли решение о самоликвидации, чтобы не работать с клеймом "иностранного агента", другие кое-как приспособились и живут в новых условиях, третьим удалось выйти из этого списка. Среди тех, кому выжить не удалось и о ком одна из наших десяти историй – Некоммерческое партнерство по поддержке социально-профилактических программ в сфере общественного здоровья ЭСВЕРО. У этой организации были проекты в 34 регионах России по профилактике ВИЧ-инфекции. Они финансировались Глобальным фондом по борьбе с малярией и туберкулезом, куда и Россия вносит свой вклад за счет федерального бюджета, и их обвинили в том, что они занимаются политической деятельностью. Мы – Клуб юристов НКО – отбивали штрафы, которые на них накладывали, но, к сожалению, они поняли, что все равно не могут работать с ярлыком "иностранного агента", и решили закрыться.

В качестве политической деятельности им вменили, в частности, распространение презервативов: нашлись эксперты, написавшие в своем заключении, что это пропаганда западных ценностей, что это не соответствует нашим традиционным российским ценностям. Поэтому распространение презервативов было признано политической деятельностью в интересах западных доноров. В итоге, хотя в регионах и появились другие организации со сходными целями, все равно объемы программ по профилактики ВИЧ-инфекции сильно сократились. В условиях, когда количество ВИЧ-инфицированных в стране растет, это, конечно, ударяет непосредственно по нашим гражданам.

– А какие традиционные ценности противопоставлялись презервативам?

– В Мосгордуме прозвучало предложение со стороны одной религиозной организации бороться с распространением ВИЧ с помощью молитвы. Мне кажется, торжество таких реакционных взглядов просто отбрасывает нас на 100 лет назад, свидетельствует о том консервативном повороте в политике наших властей, который начался в 2012 году, когда и был принят закон о "иностранных агентах". С тех пор на первое место ставится распространение консервативных ценностей, а все остальные ценности и всякая деятельность в области общественных интересов почему-то признается антигосударственной, всякая гражданская инициатива подавляется.

Есть и другие примеры. Самый восточный "иностранный агент" – это "Экологическая вахта Сахалина", их включили в реестр в 2015 году, тогда же они получили грант от фонда Ди Каприо, это американские средства – 150 000 долларов. К сожалению, они были вынуждены отказаться от этих денег, чтобы поскорее выйти из реестра "иностранных агентов". Но это им не помогло, а потеря денег не позволила реализовать их многочисленные программы по сохранению уникальной природы Сахалина. Им пришлось сократить свои инспекторские проверки, а ведь проблема Сахалина – это браконьерство, там множество нерестовых рек, и люди пытаются ловить там рыбу в промышленных объемах. Да, организации удалось перестроиться, она сейчас получает небольшое финансирование от западных нефтяных компаний, которые чувствуют свою социальную ответственность, но это уже не та работа, что была до включения в реестр "иностранных агентов".

Еще один пример – молодежная экологическая организация "Этас", которую включили в список "иностранных агентов" в прошлом году. Их тут же исключили из всех общественных советов при органах власти, запретили читать в школах лекции по экологическому просвещению, власти устроили им полную изоляцию, и они сейчас – на последнем этапе ликвидации своей организации. И такой выход оказывается очень частым для многих организаций, которые не знали, что делать с ярлыком "иностранных агентов", и предпочли закрыться, чтобы не претерпевать негативных последствий этого закона. Ведь, кроме клейма "иностранных агентов" и отрицательного отношения в обществе, на них накладывается ряд дополнительных обязанностей – например, аудит, даже если организация вообще не получает никаких денег. А он стоит от 40 до 150 тысяч в год. Кроме того, раз в год Минюст может проводить у них плановые проверки, а внеплановые – сколько угодно, по заявлению любого гражданина.

Таким образом, все время и силы уходят на защиту от государства, а вся работа оказывается парализованной. И за любой пост в соцсетях без указания на то, что они – "иностранные агенты", их могут оштрафовать на значительную сумму, от 300 до 500 тысяч рублей. Такая история была с организаций "Экологическая вахта по Северному Кавказу", это самый южный "иностранный агент" из города Майкопа в Адыгее. Против ее руководителя возбудили семь дел об административных правонарушениях, общая сумма штрафа могла быть 2 миллиона 700 тысяч рублей, хотя денег у организации нет, она работает практически на волонтерских началах. Шесть дел нам удалось закрыть, но целый год организация только и делала, что отбивалась в судах – вместо того, чтобы проводить экологические инспекции по Северному Кавказу и заниматься созданием особо охраняемых природных территорий.

– Проблема с тем, что называть политической деятельностью, так и не решилась?

– Да, это остается большой проблемой. Закон об "иностранных агентах" – уникальный закон для всего мира, что бы ни говорили российские власти, такого больше нет нигде. В этом законе – два ключевых признака: для попадания в реестр "иностранных агентов" организация должна получать иностранное финансирование и заниматься политической деятельностью. Связи между этими двумя пунктами не требуется, а под политической деятельностью, как показывает практика, может пониматься все. Даже простая информация на сайте признавалась политической деятельностью. С иностранным финансированием тоже большая проблема: российский закон считает, что если вы получили средства от российской организации, а та имеет средства иностранного происхождения, то вы получили средства из иностранных источников.

Так было с самым западным "иностранным агентом", калининградской организацией "Мир женщины": она получала деньги от двух российских организаций, а те – из иностранных источников, и "Мир женщины" включили в реестр "иностранных агентов". Руководителя исключили из совета при губернаторе, даже создали специальное уникальное положение о том, что представители организаций – "иностранных агентов" не могут входить в совет при губернаторе Калининградской области. Это же явная дискриминация. А вообще, те организации, которые сразу стали включать в реестр "иностранных агентов", – это лидеры гражданского общества, как правило, они были созданы в конце 80-х – начале 90-х годов и наработали уникальные технологии, в частности, решения социальных проблем.

После включения в реестр "иностранных агентов" часть организаций закрылась, часть отказалась от реализации тех или иных программ – и в итоге российские граждане недополучили их помощь, в ряде случаев весьма существенную, и общество не получило того развития, на которое могло рассчитывать без этого закона. Цель Клуба юристов НКО – чтобы этот закон был отменен, хотя и в этом случае вред, нанесенный обществу, уже не исправить: многие НКО погибли, многие под давлением сократили свою деятельность, гражданское поле зачищено, и вернуть его в прежнее состояние невозможно, – рассказывает Максим Оленичев.

Одна из десяти историй об НКО – "иностранных агентах" посвящена Автономной некоммерческой организации "Центр независимых социологических исследований", которая попала в реестр "иностранных агентов" одной из первых. Ее исполнительный директор Оксана Карпенко согласна, что урон, понесенный обществом от принятия закона об "иностранных агентах", очень велик.

– Мы тоже публиковали в своем журнале социальных исследований Laboratorium подборку статьей о стратегии выживания со статусом "иностранного агента". Клуб юристов НКО в своем исследовании подробно разобрал, как именно НКО попадают в реестр "иностранных агентов", что ставится им в вину. В частности, они выделили 70 оснований для признания деятельности организации политической и сделали вывод, что фактически любое публичное действие может быть описано как политическое. Но все же важнейшим фактором для включения в реестр является получение иностранного финансирования. Я согласна с этими выводами – политической деятельностью может быть признано абсолютно все. В нашем случае это были выступления на научных конференциях в контексте совершенно академических дискуссий, издание вполне академических книг. В реестр попали многие экологические организации, исследовательские, в том числе социологические, и многие были вынуждены закрыться. Так, например, закрылся самарский Центр гендерных исследований.

Все это очень печально, но для социологов это открывает дополнительные поля исследований, потому что мы оказываемся внутри неких общественных процессов и можем их изучать. Понятно, что одним из негативных последствий попадания в список является административная нагрузка: теперь мы ежеквартально сдаем финансовые отчеты, содержательный отчет – раз в полгода, по определенной форме. Она дурацкая, со временем ее научаешься заполнять, это становится рутиной, но все равно это нагрузка, этим надо заниматься. Ежегодный аудит выключает у меня главного бухгалтера из нормальной работы на полтора месяца, и стоит это дорого. Обычные НКО делать этого не обязаны, а мы должны. А когда начинаются проверки – идут затраты на копирование документов, которые у нас запрашивают. Хорошо еще наш партнер, Клуб юристов НКО бесплатно помогает нам в судах.

Нельзя сбрасывать со счетов и психологическую нагрузку, например, ожидание проверок – это тяжелое испытание. Мы сами вынуждены бюрократизироваться, готовить заранее к проверкам множество документов, хотя наш собственный принцип – минимум бюрократии, решение вопросов ситуативное и гибкое. Вместо этого нам приходится обрастать лишними документами – на всякий случай, чтобы эта бумажка была. Это очень нерациональный расход ресурсов и сил сотрудников.

– По вашим наблюдениям, в таком положении оказываются и другие организации, попавшие в реестр?

– Да, просто все реагируют по-разному. Например, "Мемориал", который занимается реабилитацией репрессированных во время сталинского террора "врагов народа", просто не может согласиться с тем, что он должен теперь самого себя назвать по сути тем же самым "врагом народа". Для них это очень важный символический момент. Мы относимся к этому несколько по-другому: хотя мы считаем, что закон репрессивный, и его надо отменять, но, с другой стороны, мы видим, как к нам относится молодежь – для нее это своеобразный знак качества. Если ты не в реестре, если ты не "иностранный агент" – значит, что-то не так, наверное, ты что-то в жизни делаешь неправильно. Это такой клуб достойных людей, само нахождение в нем определенной частью населения с активной гражданской позицией воспринимается как позитивный маркер.

– Что же потеряло наше общество из-за принятия закона об "иностранных агентах"?

– Это, прежде всего, атака на независимую мысль, на независимое действие. Людей запугивают, они начинают сомневаться, делать что-то или нет, стоит ли ввязываться. НКО начинают вводить самоцензуру – никому не хочется попасть в реестр. Для других НКО, на которых вроде закон прямо не нацелен, тоже начинают что-то изменять в своей деятельности, чтобы не попасть под прицел. Мы занимались в основном экологическими организациями, и вывод, к которому пришли наши исследователи, таков: этот закон не только усложняет жизнь НКО, он снижает качество государственного управления, потому что открывает возможность для неформальных интерпретаций, расширительных трактовок, сведения счетов. Ведь под политической деятельностью можно понимать все, что угодно, можно сделать кого угодно "врагом народа", и этим пользуются, например, бизнес-структуры, чьи интересы задевает критика экологов. И все эти неформальные практики снижают качество государственного управления. Так что этот закон действует разрушительно не только на общество и на НКО, но и на сознание чиновников, которые перестают пользоваться четкими формальными инструментами, а включают разные интерпретации для исполнения политического заказа.

По мнению Оксаны Карпенко, НКО, в кооперации с государством решавшие разные социальные проблемы, теперь от этого фактически отстранены, а они были очень важными посредниками, налаживавшими диалог между местным бизнесом, чиновниками и местными сообществами. Теперь таких площадок в стране почти не остается.