Президент России посетил оккупированные территории Херсонской и Луганской областей, где встретился с военными. До реальной передовой было 130 километров. В то время как его коллега и противник Владимир Зеленский совершил вояж в Авдеевку, где до линии фронта эксперты насчитали всего пять километров. Когда и зачем приезжал Путин в Украину и на кого рассчитаны эти поездки с видеоотчетами и дарениями генералам копий иконы, якобы принадлежавшей "одному из самых успешных министров обороны Российской империи"? Почему на Белгород упала российская бомба?
Мумин Шакиров обсуждает эти и другие темы и подводит итоги недели с российским политологом Александром Кыневым, юристом "Первого отдела" Максимом Оленичевым, американским генерал-лейтенантом в отставке Стивеном Твитти и предпринимателем, владельцем лондонского магазина Hedonism Wines Евгением Чичваркиным.
Путин на оккупированной Херсонщине
Мумин Шакиров: С нами на связи – Александр Кынев. Зачем Путин поехал на фронт? Как вам этот видеоотчет о его странной поездке с дарением копии православной иконы генералам?
Александр Кынев: Искусственно преувеличивают историю про то, когда было сделано видео, на самом деле, это несущественно. Это никому, кроме политизированных пользователей интернета, абсолютно неинтересно. Понятно, что нужно заполнять информационное поле подобными аналитическими выкладками, но это не влияет ни на что. Важен сам факт поездки, он не оспаривается. В данном случае он совершенно очевидный и не вызывающий сомнений. Таким образом Путин публично отреагировал на появление ордера... Правда, была некая временная пауза между его визитом и выдачей ордера на задержание, выданного в Гааге, но это тоже играло свою роль. Таким образом, Путин впервые за довольно долгое время совершил неожиданную поездку. Напомню, что встречи с Путиным организуются очень сложно, они часто отменяются, много пишут про карантин и все остальное. Тут неважно – пять километров или 100, это не имеет никакого значения, он все равно там был. Это некий как бы ответ: "Смотрите, а мне плевать! Я все равно буду делать все, что считаю нужным".
Мумин Шакиров: Пытается ли Путин подражать Зеленскому, который уже давно совершает поездки на фронт? В отличие от президента России, он появляется в людных местах и вручает награды практически в зоне боевых действий.
Александр Кынев: В России никто не в курсе, куда едет Зеленский. Информационные поля украинских СМИ и российских не пересекаются. Поездка Путина была, очевидно, сделана в первую очередь в расчете на внутреннюю аудиторию, которая ничего не знает про поездки Зеленского. Поэтому все попытки связать одно с другим не имеют предмета. А кто это будет сравнивать? Для аудитории за рубежом? Путину все равно.
Мумин Шакиров: Запустили ли пиарщики Путина президентскую кампанию – 2024? Или пока еще рановато улучшать имидж президента России?
Российская политика превратилась сегодня во многом в театр одного зрителя – Владимира Путина
Александр Кынев: Думаю, что да. Де-факто внутренняя политика развивается вполне инерционно. Базовый сценарий на сегодня – это очередной этап для Путина. И те люди, которые отвечают за внутреннюю политику, ведут себя так же, как обычно в таких случаях. Делаются какие-то базовые заявления, есть некий тайминг, и в рамках этого тайминга все и происходит. Я думаю, в этом смысле поездки, во-первых, – это реакция на некие публичные действия на Западе, что Путин не боится и все равно будет вести себя так, как считает нужным. А во-вторых, это элемент президентской кампании 24-го года, символическое поощрение всех тех, кто принимает участие в СВО. Для власти имеет огромное значение. Для общества, на мой взгляд, нет, потому что оно просто хотело бы, чтобы все это закончилось как можно быстрее. И в этом смысле российская политика превратилась сегодня во многом в театр одного зрителя – Владимира Путина. Соответственно, были все те оттенки, которые он считает нужными, под все это дело и выстраивается некий имиджевый, публичный контур. В этом смысле это кампания больше не для избирателя, а для самой власти.
Мумин Шакиров: "Бессмертный полк" отменили впервые за последнее десятилетие, а эта присвоенная Кремлем акция давала много очков Путину. Почему было принято такое решение? Есть версия, что люди выйдут на шествие с портретами убитых солдат и офицеров в Украине, а это не то, что нужно его пиарщикам.
Александр Кынев: Я думаю, что главное здесь – это риск выхода процесса из-под контроля. Может прийти кто угодно, потом появятся вирусные ролики, фотографии, и бегай, дезавуируй все это. Я думаю, что здесь действительно перестраховались, потому что есть риски, что либо портреты погибших появятся, либо какие-то более радикальные вещи. И решили вместо того, чтобы разбираться с последствиями, лучше сделать так, чтобы этих последствий не было.
Мумин Шакиров: Зачем Путин пытается создать новую пионерскую организацию под названием "Движение первых"? Что это ему дает?
Александр Кынев: Ему это ничего не дает. Я уверен, что не будет никакой организации, но будет такая же показуха, как и множество других вещей. Люди получат зарплаты, премии, свой хороший бюджет и сделают такую-то карьеру. Это ни на что при этом не повлияет совсем. Это просто попытка людей, которые за это отвечают, угодить вкусам заказчика. Все только для самоощущения, отчетности и попытки угодить. Никакого другого смысла в этом нет.
Мумин Шакиров: Где Путин набирает политические очки? Военных успехов у него нет, в экономике – спад и рост цен, Запад отвернулся от него, Китай вроде бы друг, но что в голове у Си Цзиньпина на самом деле – трудно догадаться. Где он может набрать баллы?
Александр Кынев: Пока главное для Путина – это сохранение контроля... Инерция, конформизм – это история про неучастие. Главное сейчас, чтобы не появились никакие внезапные агрегаторы протестных настроений, чтобы их не было, чтобы все было под контролем. То есть речь идет об игре в доброго и злого следователя. С точки зрения президентской кампании 24-го года гораздо большее значение имеет деятельность разных людей, типа Евгения Пригожина и прочих, которые показывают: на их фоне Путин – это вообще верх умеренности. "Если не Путин, то тогда будет черт знает что. Придут какие-то совсем маргинальные люди, поэтому пускай уж лучше Путин".
Мумин Шакиров: В четверг российский бомбардировщик случайно сбросил авиационную бомбу на жилой квартал Белгорода, где образовалась 20-метровая воронка, пострадали две женщины. Более того, сегодня обнаружилась еще одна бомба, она не разорвалась, ее теперь будут вытаскивать и обезвреживать. И это не первый случай, когда происходят внештатные ситуации. Вспомним крушение Су-34 в Ейске, 16 человек погибли. Такие трагические истории прилипают к образу Путина или он вне подозрений?
Александр Кынев: Понемножку, конечно, вода камень точит. То есть негативная повестка и ухудшение социально-экономической ситуации раздражают людей. Я хочу напомнить, что 11 аэропортов в южных регионах России не работают больше года, люди не могут физически нормально добраться в Ростов-на-Дону, в Крым, в Воронеж. Поэтому все, что нарушает нормальную жизнь, делает ее некомфортной, – все негативно сказывается на власти, конечно. И история в Белгороде, история в Ейске, конечно, в совокупности ухудшают общее отношение населения к тому, что происходит в стране.
Мумин Шакиров: Стал ли Путин лидером военного времени, как о нем пишет Институт изучения войны? Он выглядит ярким лидером, за которым идут люди, или его облик несколько поугас из-за отсутствия каких-то кардинальных изменений на линии фронта?
Александр Кынев: Я не знаю, почему эксперты делают такую ставку на "лидера военного времени". Ситуация ровно противоположная. Общество хотело бы максимально сохранять иллюзию того, что все идет нормально, нет никаких чрезвычайных обстоятельств. Власть весь последний год прикладывает колоссальные усилия, чтобы не было паники, чтобы у людей было ощущение, что проблемы есть, но в целом живем, дела продолжаются. И попытка сохранять хоть какой-то оптимизм – ключевая для власти. Поэтому ни про какие игры военного времени вообще речи нет.
Мумин Шакиров: Навальный, сидящий в тюрьме, пристыдил Михаила Ходорковского за то, что тот дал работу в прошлом кремлевскому политтехнологу Ростиславу Мурзагулову. По версии основателя ФБК, Мурзагулов повинен в том, что он преследовал сторонников Навального в Башкортостане. Как вам такая разборка в среде оппозиционеров?
Александр Кынев: Я считаю ее лишней, ненужной. У очень многих лидеров оппозиции давние сложные отношения. Есть одиозные персонажи, типа господина Мурзагулова. Но мне кажется, что вытаскивать это на поверхность и устраивать очередную разборку – не очень правильно и не очень вовремя. У людей это только приводит к сбитию ориентиров, к ощущению того, что нет никакой оппозиции, что там все друг с другом переругались. Внутривидовая борьба самая жесткая, самая ожесточенная. И наверное, этим объясняется то, что у нас сил и энергии тратится на взаимные разборки столько, сколько все вместе на борьбу с госпропагандой и так далее.
Мумин Шакиров: Сталинский срок Владимиру Кара-Мурзе – 25 лет – это месть конкретному политику или назидание всем тем, кто пытается пойти против Кремля?
Александр Кынев: Это и то, и другое. Понятно, что есть символические процессы, но выбор жертв, особенно таких крупных, – это, конечно, всегда история про личную вендетту, про личный заказ, про то, что кому-то лично перешел дорогу. Почему в "иноагенты" попадают одни, а не другие? Почему сажают одних, а не других? Конечно, в первую очередь это история про личную месть Владимиру Кара-Мурзе за публичную деятельность по лоббированию, скажем, "списка Магнитского" и так далее. Я думаю, это главное, но и символический вариант для всех остальных тоже имеет большое значение. Важно, почему попал именно он. Если бы не было личной обиды, мог быть кто-то другой. Такой жесткости, как с Владимиром Кара-Мурзой, пока ни у кого не видно.
Мумин Шакиров: Будет ли внутренняя зачистка после прослушки телефонного разговора Фархада Ахмедова и Иосифа Пригожина, где мы узнали много интересного об атмосфере?
Александр Кынев: Я думаю, что власть публично уже показала, что это какие-то личные разговоры, поэтому понятно, что никакой централизованной и официальной реакции на это не будет. А будет ли она какая-то частная, личная, я думаю, мы никогда, наверное, не узнаем. Участники этого скандала максимально заинтересованы в том, чтобы об этом, кроме них, никто не узнал.
Новое политическое оружие Кремля и Госдумы
Мумин Шакиров: Новый закон о гражданстве. Если ваши родственники жили в СССР, вы переезжаете в Россию, вам будет проще получить российский паспорт. Еще быстрее – если вы отслужите в российской армии. Если верить депутатам, еще никогда не было так легко получить российское гражданство. Но в то же время его с новым законом легко и потерять.
Национальная безопасность в России – сейчас практически все, поэтому новый закон можно будет использовать в отношении практически всех, кого приняли в гражданство
С нами на связи Максим Оленичев. На кого в первую очередь нацелен видоизмененный закон о гражданстве: на трудовых мигрантов, на неугодных оппозиционеров или на персональных врагов режима?
Максим Оленичев: Я думаю, что на все группы. На моей памяти это уже третий закон о гражданстве, которые власти принимают. И каждый все хуже и хуже. В текущем формате тех, кто приобрел гражданство не по праву рождения, могут его лишать по разным причинам. Я представлял интересы Аршака Макичяна в его деле. И власти говорили про то, что 20 лет назад были какие-то ошибки в документах, но они не смогли эти документы принести в суд. И суд все равно лишил российского гражданства Аршака, двух его братьев и отца. А когда это решение суда вступило в силу 1 февраля 23-го года, прямо в Московский областной суд приехала полиция, забрала отца Аршака из здания суда и перевезла в отдел. А брата Аршака нашли в Москве, вместе с музыкальным инструментом (он музыкант) привезли в отдел полиции Московской области, где заставили подписать документы. И фактически вынудили их покинуть страну. Брат Аршака покинул страну буквально в тот же день, а отцу дали три дня на выезд. То есть, по сути, такие процедуры существуют.
По новому закону, гражданства смогут лишать не только за представление ложных сведений при подаче документов, но и в связи с "угрозой национальной безопасности". Дело в том, что по ФСБ может в любой момент составить оперативную справку, где указать, что конкретный человек "угрожает национальной безопасности". Это заключение должны в течение трех суток вручить человеку. Если он оспаривает это заключение в суде в течение 10 дней, то тогда никакого принудительного выезда за пределы России для него не будет, пока суд не рассмотрит это дело. Но если человек пропускает этот 10-дневный срок, то власти могут сразу же выдворить человека за пределы России. То есть вводят упрощенный порядок. А национальная безопасность в России – сейчас практически все, поэтому новый закон можно будет использовать в отношении практически всех, кого приняли в гражданство.
Мумин Шакиров: Могут ли лишить гражданства человека, который родился в России, и у него нет другого паспорта, кроме российского?
Максим Оленичев: Нет, это невозможно даже по Конституции. И Конституция пока еще, к счастью, в этой части действует. Но те, кто приобрел, должны быть более лояльными, с точки зрения властей, для того, чтобы не лишиться гражданства. Именно для этого этот закон и принимается.
Мумин Шакиров: Сотни тысяч людей из бывших союзных республик поменяли советские паспорта на российские в начале 90-х. Это приобретенное гражданство или чисто техническая процедура, когда человек переехал в Россию, прописался в купленном доме или квартире, пошел в паспортный стол и получил гражданский паспорт?
Максим Оленичев: Все зависит от даты приезда. Если они проживали на территории России по состоянию на 1 февраля 92-го года, то никаких проблем у них быть не должно. А если позже, то проблемы могут возникнуть. Поэтому в данном случае в группе риска довольно много людей, которые приобрели гражданство, – их могут лишить его в любой момент, если властям это не понравится.
Война в Украине глазами американского генерала
Мумин Шакиров: В Бахмуте идут бои за "дорогу жизни" – последнюю крупную линию снабжения украинской группировки. Полковник 93-й бригады ВСУ Павел Палиса в интервью The Washington Post рассказал, что его бойцы вынуждены отступать из-за нехватки боеприпасов. Украина вновь на этой неделе подверглась серии ударов ракетами и беспилотниками. На подлете к Киеву были сбиты дроны, что стало первой попыткой атаки на город за последние 25 дней, сообщили в Генштабе Украины. О том, какой видят картину войны в центре Европы и когда можно ожидать контрнаступление ВСУ, я побеседовал с Стивеном Твитти. Твитти служил в Ираке и Афганистане, одна из последних его должностей – замначальника штаба по операциям командования вооруженных сил США в Форт-Брэгге, Северная Каролина.
Нет ли у вас ощущения, что ожидание контрнаступления украинской армии затянулось, и это выгодно России, которая укрепляет свои позиции?
Стивен Твитти: Я не согласен с тем, что контрнаступление задерживается. Нужно выбирать оптимальное время для контратаки. В Европе и в Украине еще довольно сыро, местами слякоть, а где-то все еще не растаял лед. Нужно учитывать, в том числе, и погодные условия, чтобы решать вопрос с Бахмутом. Только так военные оценят, пора ли начинать контратаку.
Война идет между Россией и Украиной, а не НАТО или США против России
Мумин Шакиров: Какой военный опыт извлекает НАТО, глядя на то, как воюют украинцы и россияне?
Стивен Твитти: Паре вещей мы можем научиться. Во-первых, смелости и отваге украинского народа, в частности, военных, противостоящих стране, которую мы считали хорошо вооруженной и хорошо подготовленной. Во-вторых, мы узнали, что Россия не настолько вооружена и подготовлена, как мы ранее считали в альянсе. В-третьих, мы выяснили, что НАТО может объединяться. 31 страна (а скоро и 32 страны, когда вступит Швеция) все как одна могут поддержать союзника и цели альянса.
Мумин Шакиров: Почему НАТО не готово поставлять ракеты HIMARS дальностью более 80 километров? Украинские эксперты говорят, что это могло бы изменить расклад сил на фронте.
Стивен Твитти: По данным на прошлый год США и наши союзники поставляли Украине целый ряд различного вооружения. И наш президент недавно подписал еще один пакет помощи на 350 миллионов долларов. Еще больше снаряжений и еще больше боеприпасов на подходе. И я бы фокусировался не на том, что не поставили, а фокусировался бы на том, что уже отправили. Запад и 57 с лишним стран проделали отличную работу. Пройдет время – и ситуацию оценят еще раз. И если украинцам понадобятся HIMARS, F-16 или что-то еще, они все получат.
Мумин Шакиров: Тысячи людей погибли от российских бомб и ракет. Почему американцы не хотят закрыть небо над Украиной? В чем сложность?
Стивен Твитти: Во-первых, США и НАТО не отвечают за небо в Украине. Мы не участвуем в этой войне. Война идет между Россией и Украиной, а не НАТО или США против России. Во-вторых, союзники отправляют и защитные системы – Patriot и другие. Но нужно помнить, что Россия каждый день обстреливает украинскую инфраструктуру 100–200 ракетами. Поэтому неважно, сколько оборудования вы отправите, все равно какой-то из этих снарядов долетит.
Мумин Шакиров: Украинские военные постоянно жалуются на нехватку оружия. Военная промышленность стран НАТО не может произвести столько оружия, сколько надо для фронта?
Стивен Твитти: Все, что делает альянс, – это поставки. Страны отправляют столько оружия, сколько могут, чтобы и помочь Украине, и не навредить своей безопасности. Они же поставляют оружие из своих запасов. Нужно находить баланс между поставками стран альянса и союзниками, у всех же свои нужды. Генералы каждый день решают, сколько отдать, а сколько оставить. Это сложные решения, но мы продолжим отправлять столько оборудования, сколько сможем найти.
Мумин Шакиров: Готовы ли американские политики и военные на долгую войну с Россией? Путин, видимо, готов воевать годы, и на это у него есть ресурсы.
Стивен Твитти: Да, я думаю, наш президент и генсекретарь НАТО очень четко обозначили: альянс в этой истории надолго. Мы будем и дальше помогать украинцам и украинской армии. Это ясно и нам, и странам альянса, и нашим союзникам.
Евгений Чичваркин – о помощи Украине
Мумин Шакиров: Евгений Чичваркин уже год вместе с другими волонтерами собирает деньги и оказывает помощь военным госпиталям ВСУ. Одна из его последних акций – благотворительный ужин в пользу беженцев из Украины, получивших убежище в Латвии. Об этом мы поговорили в очередной его приезд в Ригу, где он рассказал, почему он помогает раненным бойцам ВСУ, но не покупает на донаты Javelin и беспилотники. Сейчас вы увидите фрагмент нашей беседы. Полная, полуторачасовая версия интервью выйдет в начале следующей недели на YouTube-канале Радио Свобода.
Мумин Шакиров: Как возникла идея собирать деньги на медикаменты и другую социальную помощь Украине?
Евгений Чичваркин: Она возникла во время четырех или пяти подряд протестных митингов. Первый, кстати, был еще до вторжения, но, уже было напряжение... Мы были там 22-го, 23-го, 24-го. И где-то числа 27 февраля, наверное, как-то эта мысль естественно пришла. Мы сначала куда-то собирали деньги, потом нам не понравилось, как строились отчеты, что эти люди исчезали. Потом мы отвезли первую собранную машину 10 марта, большую.
Мумин Шакиров: Что конкретно?
Евгений Чичваркин: Мы понимали, что, наверное, обычные вещи для жизни огромное число людей может собрать. Этого не скажешь о дорогих лекарствах, антибиотиках, кровоостанавливающих – это всегда нужно, это дорого. Средства, которые помогают избежать боли во время операции...
Мумин Шакиров: С линией соприкосновения с противником.
Евгений Чичваркин: Да. Дурацкое слово! Линии бойни. Где условия не очень, а нужны какие-то обеззараживающие вещи, те, которые классно останавливают кровь, помогают спасти конечности…
Мумин Шакиров: То есть эти медикаменты целенаправленно идут тем, кто попал в беду, ранен, при смерти?
Евгений Чичваркин: Они идут госпиталям, включая Киевский военный госпиталь, по огромному числу сел, частей, местным фельдшерам и выездным бригадам скорой помощи, бригадам медиков, которые в составе полиции, в составе ЗСУ... просто медикам, подчиненным Министерству здравоохранения. В общем, дистрибьюция довольно широкая. В Украине Тата Кеплер занимается нашими и еще огромным числом других поставок. И так на частных инициативах очень много спасено жизней и здоровья.
Мумин Шакиров: Кто дает деньги на эту благотворительность?
Евгений Чичваркин: Очень разные люди. Состоятельные жители Латвии. Уехавшие россияне, которые понимают, какое зло – Путин. Люди из искусства, всю жизнь занимавшиеся красивым. Беженцы из Украины, наверное, понимающие, что если они не могут сейчас быть в окопе и на передовой, пытаются помогать. Распределяем как можно шире компаниям и людям с как можно более высокой репутацией. Потому что вторичный рынок гуманитарки в Киеве – сейчас это полная катастрофа.
Мумин Шакиров: Что такое "вторичный рынок гуманитарки"?
Евгений Чичваркин: Кто-то кому-то поставил, и это все есть в доступе. Те же рации, все медикаменты... Все это можно найти, и тебе прямо к отелю привезут. У них покупать – это дурной тон, но де-факто это существует. Кому война, а кому мать родна.
Мумин Шакиров: С некоторых пор вы начали организовывать благотворительные ужины, и входной билет – 10 тысяч долларов.
Евгений Чичваркин: Здесь – евро, а Великобритании – фунты.
Мумин Шакиров: Как возникла эта идея? И кто те люди, кто дает деньги на благотворительный ужин? И эти деньги, я так понимаю, идут туда же, куда и все остальное.
Евгений Чичваркин: Абсолютно туда же. Когда мы организовали это с Никой Белоцерковской, часть денег шла и на ее детские благотворительные инициативы. Когда мы это делали в Великобритании, практически все пошло на фонд "Відчуй". И купили приличную машину, им еще одну – одной из частей, которую мы давно поддерживаем. Так что мы говорим, куда это идет. Здесь три фонда. Common Ground, который занимается, скорее, адаптацией украинских беженцев в Латвии. Мы привлекали к ним внимание через большое барбекю-пати прошлым летом. Другой фонд называется Tavi draugi, он занимается гуманитарными поставками в Украину. А изначально тоже встречи беженцев. И наш уже традиционный "Відчуй" Таты Кеплер, куда идет медицина. То есть мы с удовольствием, с огромной радостью вообще не берем денег в руки. Выставляются счета от фондов, туда приземляются деньги – и это билет к нам. То есть мы – не организация, не фонд, у нас нет никакого счета... если человек совсем не хочет никак себя показывать, у нас есть криптокошелек. Но там возникает комиссия, и черт ее знает, что с этой криптовалютой будет...
Если человек делает большое пожертвование, ему на душе становится лучше, спокойнее и прочее, а это просто маленькая эмоциональная компенсация
Мумин Шакиров: Эти люди, которые дают по 10 тысяч, вы о них рассказываете...
Евгений Чичваркин: Иногда по 100.
Мумин Шакиров: Вы называете фамилии этих людей? Снимаете на видео ужины для истории?
Евгений Чичваркин: Мы снимаем на фото, если человек не против. Были пары, которые категорически возражали... Потому что не закончены еще дела в Москве, а люди хотят поучаствовать в правильном деле. Уже выехали, но боятся за каких-то родственников и за какие-то активы в России. И их можно понять.
Мумин Шакиров: Еду вы готовите сами?
Евгений Чичваркин: Сами все покупаем и сами все готовим.
Мумин Шакиров: И за ваш счет уже еда? Это личная инициатива?
Евгений Чичваркин: Конечно. Мы это любим, умеем, как нам кажется.
Мумин Шакиров: С каким настроением приходят люди на этот ужин, понимая, что средства пойдут беженцам? Это праздничная атмосфера...
Евгений Чичваркин: Всегда праздничная атмосфера. Мы – гедонисты, мы не принимаем никакую атмосферу, кроме праздничной. В "Унесенных ветром" была Белль Уотлинг. Все воюют, а они все время веселятся, а потом приносят деньги в большой госпиталь к раненым. И некоторые в ужасе, а те, кто понимает, берут и довольны. Мы – гедонисты, для нас грусть – это смертельный грех. Как пел Oxxxymiron: "Безобразный год ковыляет в закат по колено в крови, мое дело – вас развлекать пустяками во время войны". Мы – Белль Уотлинг. Мы делаем благое дело. И так очень много слез, страданий, грусти. Безусловно, по-другому нельзя воспринимать. Но если человек делает большое пожертвование, ему на душе становится лучше, спокойнее и прочее, а это просто маленькая эмоциональная компенсация.
Мумин Шакиров: Вы сказали, что те, кто хочет, вы их снимаете на фото. Но вы не публикуете это, да?
Евгений Чичваркин: Если кто-то скажет, что "мне для моей кармы опубликуйте", мы, безусловно, опубликуем. У нас были такие люди, но они пока... Сказали: "Мы все опубликуем, когда мы все закончим". Это все очень индивидуально. Есть люди, которые говорят: "Только не на ЗСУ. Лекарства какие угодно покупайте, только не для военных. У меня есть барьер, что лечить людей я могу, а поддерживать армию Украины я не могу".
Мумин Шакиров: А почему? Наверняка многие хотели бы...
Евгений Чичваркин: У меня тоже такая мысль была до Бучи, а в утро кадров Бучи она испарилась за 1 секунду.
Мумин Шакиров: Почему?
Евгений Чичваркин: Я всегда знал, какая советская армия, и теперь убедился, что это просто толпа садистов, убийц, мародеров, никак не отличающихся от ментов, что они суть от сути просто реальные упыри, орки и кровожадные садисты, кровопийцы... Первые кадры когда были опубликованы, я в этот момент понял: да хоть на Bayraktar, все что угодно. Просто у меня аудитория сложившаяся, она нежная, поэтому мы для себя приняли решение: медицина и тактическая медицина.
Мумин Шакиров: Я вспомнил историю с нобелевской медалью Дмитрия Муратова. Он ее на аукционе продал за 103,5 миллиона долларов, и деньги ушли детям через UNICEF. И некоторым киевлянам (или украинцам) это не сильно понравилось: "Дай денег на Javelin. Зачем ты даешь деньги на беженцев?"
Евгений Чичваркин: Получи Нобелевскую премию и дай деньги на Javelin. Simple like that! Это его Нобелевская премия, он вправе распоряжаться ею абсолютно как угодно.
