В августе 2000 года я пришла в Московское бюро Радио Свобода, работать над проектом о правосудии в обновленной России. Только что взорвалась бомба в подземном переходе на Пушкинской площади в Москве. В Баренцевом море затонула атомная подводная лодка "Курск". В довершение всего, загорелась Останкинская телебашня, которую не могли потушить два дня, из-за чего большинство российских телеканалов временно приостановили вещание на Москву и Московскую область.
Это сейчас события того августа выглядят как знамения, но вряд ли тогда кто-то мог представить, сколько страшных терактов, техногенных катастроф, насилия и войн, которые официально войнами не называют, принесет России четверть века правления Владимира Путина. Никто не мог себе представить, что Останкинская башня станет символом агрессивной пропаганды и неприкрытого вранья.
И я тогда, в августе 2000-го, не предполагала, что всё больше буду рассказывать не о правосудии в России и "больших победах маленьких людей", как первое время называлась радиопрограмма, а о политических убийствах, рейдерских захватах, арестах, пытках и отчаянном бесправии, причем не только "маленьких" людей.
8 августа 2000 года. В начале шестого вечера я вышла из здания "Московских новостей", пробежала по всегда людному, заполненному тогда бесконечными рядами ларьков переходу под Пушкинской площадью до "Макдональдса" перекусить, а когда вышла из ресторана, вокруг творилось что-то невообразимое. Странное ощущение, до сих пор помню: меня как-будто внезапно переместили в самый центр съемочной площадки, где прямо сейчас снимают апокалиптические сцены. Все вокруг или растеряны, или слишком суетливы. Из перехода у галереи "Актёр", где я за полчаса до этого спускалась, валит черный дым, и оттуда нетвердым шагом, а то и на четвереньках, выбираются люди. Полуголые, обожжённые, в копоти и крови. Тогда погибли 13 человек, почти 120 получили ранения. Виновных не нашли и не назвали, суда не было, уголовное дело тянули-тянули, да и отправили в архив.
14 августа 2000 года. В новостях сообщили, что при проведении учений Северного флота атомная подводная лодка “Курск” не вышла на связь в установленное время. Пресс-служба ВМФ рапортовала: "На корабле произошли неполадки, в результате которых ракетоносный крейсер был вынужден лечь на грунт”. Я бы, наверняка, пропустила эту новость, но тут же в теле- и радиоэфирах начался ажиотаж. Во-первых, появились комментарии специалистов, которые поняли, что авария серьезная, потому что просто так атомные подводные лодки на дно не ложатся. Во-вторых выяснилось, что лежит лодка уже два дня, с 12 августа. А военные начали “путаться в показаниях”. Они то говорили, что шансы на благополучный исход не очень высоки, хотя и работают “все спасательные силы”, то сообщали, что “опасности для жизни членов экипажа нет”, с ними установлена связь, а в лодку подают топливо и кислород. Журналисты сообщали, что Норвегия и Великобритания предлагают помощь в спасении моряков. Позже к ним присоединились США и Франция, но российские власти твердили, что сами справятся. Потом пять дней вся Россия и люди, живущие далеко за её пределами, ждали чуда. Но 19 августа начальник штаба Северного флота Михаил Моцак сообщил: “Весь носовой блок отсеков подводной лодки затоплен, и весь находившийся личный состав в этих отсеках погиб в первые минуты аварии”. А норвежские водолазы-глубоководники, которых допустили к “Курску”, через день констатировали, что спасать уже некого.
27 августа 2000 года. Где-то в середине дня вырубился телек. Точнее, пропал сигнал. Такое и раньше бывало, когда кто-то воровал с чердака то ли усилитель антенны, то ли саму антенну. Но во-первых, чинили это довольно быстро. Во-вторых, не бывало еще такого на тогдашней моей памяти, чтоб телевещание отключалось не только в одном подъезде, а и во всем районе сразу. Потом окажется, что во всей Москве и за её пределами "отвалилось" всё, что передавалось через башню. К нормальному вещанию вернулись только 1 сентября. Через полгода, в апреле 2001-го, разогнали популярный и самый, пожалуй, независимый в "той" России коллектив НТВ. А к 2019 году все аналоговые передатчики в стране отключили, и, как пишет википедия, “произошел перевод на приём цифрового эфирного сигнала всех телезрителей”.
Почему не спасли тех 23 моряков, которые остались в живых после взрыва?
Август 2025-го. Россия четвертый год воюет с Украиной. Суд в Москве рассматривает дело о прошлогоднем теракте в "Крокус Сити Холле", крупнейшем по числу погибших после Беслана. Суды по всей стране выносят приговоры людям, которых государство называет распространителями фейков и обвиняет в дискредитации армии и властей из-за высказанных мнений о войне. Останкинская телебашня скорее туристический объект со смотровой площадкой и панорамным рестораном.
12 августа в Мурманске и Петербурге - “мемориальные мероприятия, посвященные 25-й годовщине” гибели 118 человек, всего экипажа атомной подлодки “Курск”. По официальной версии - из-за взрыва торпеды во время подготовки к условной атаке. Но официальная версия не дает ответов на многие вопросы, как и на самый главный: почему не спасли тех 23 моряков, которые остались в живых после взрыва? Не могли? Но если поняли, что собственными силами не справятся, почему отказывались принимать помощь иностранных спасателей? Всё, что происходило тогда, выглядело со стороны настолько странным, что спровоцировало волну слухов и конспирологических теорий, которые живут по сей день.
Несколько лет назад Минобороны России сообщало, что все имеющиеся данные о гибели “Курска” могут рассекретить к 2030 году. Рассекретят ли, если действие грифов даже на архивы ВЧК-НКВД-КГБ при Путине продлили до 2044 года? Дождемся ли? Я хочу дождаться.
Марьяна Торочешникова - журналист "Свободы", автор и ведущая программы "Человек имеет право"
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
