Виктор Нехезин: В конце прошлой недели в Петербурге прошла церемония присуждения ежегодной литературной премии "Национальный бестселлер". Премию получил компьютерный триллер "Головоломка", вышедший в издательстве "Лимбус Пресс". Его авторы – два молодых римских журналиста Александр Гаррос и Алексий Евдокимов. Их биографии еще пока очень коротки – школа, институт, газета. Оба они работают в рижской газете "Час", сидят за одним столом, пользуются одним компьютером. С Александром Гарросом и Алексеем Евдокимовым в нашей петербургской студии беседует Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Как вы работаете вместе? Вы пишете за одним компьютером каждый одним пальцем?
Алексей Евдокимов: Скорее, один стучит по клавиатуре, другой стоит за плечом, критикуя написанное.
Александр Гаррос: За правым или за левым – это уже по настроению, по обстоятельствам.
Татьяна Вольтская: То есть, как ангел или как бес. Расскажите немножко о себе, из какой вы семьи, Александр?
Александр Гаррос: Из семьи стопроцентно советских людей, средней интеллигенции. Потому что мать у меня врач, отец преподаватель немецкого. Кровей во мне намешено три штуки, русской среди них, как это ни забавно, нет, есть грузинская, латышская и эстонская, тем не менее, родной язык русский. Наверное, образец советского человека, каким он начал становиться.
Алексей Евдокимов: У меня в смысле классовой принадлежности, наверное, еще хрестоматийнее: у меня оба родителя инженеры были в свое время, оба потеряли работу после известных событий году к 91-му.
Татьяна Вольтская: Каким образом получилось так, что вы пишете вместе?
Александр Гаррос: Сначала мы познакомились в восьмом классе школы. Мы пришли в одну и ту же школу, в один и тот же класс, быстро подружились. Оба интересовались журналистикой, это была филологического направления школа, поэтому естественно получилось, что сначала я начал заниматься газетным делом, потом Лешка тоже, закончив филфак, подключился, и работаем вместе. У меня образование среднее специальное. Я учился в МГУ на заочном, но потом забросил, потому что ездить стало сложно. Со средним специальным и пребываю. Младший редактор средств информации – так значится в моем лицейском дипломе.
Татьяна Вольтская: Ну и как получилось, что вместе?
Александр Гаррос: Естественным образом. Потому что дружили, потому что привыкли все обсуждать, интересы одни, вкусы тоже одни, все проговаривается вслух, соответственно, начали писать довольно часто вместе журналистские тексты. По сей день большую часть журналистских текстов мы пишем на пару. А когда пришла идея написать текст не журналистский, тоже логично получилось, что вместе.
Татьяна Вольтская: Еще немножко о газете: не мешает ли эта газетная работа именно писательской?
Алексей Евдокимов: Это рижская ежедневная газета "Час". Что касается - мешает, не мешает - нет, не мешает. Потому что мы довольно четко распределили рабочий день, то есть мы занимались литературой после газетной работы.
Татьяна Вольтская: У вас, наверное, очень хорошо организована газетная работа. Потому что я не знаю такой газеты, где четко заканчивается рабочий день и начинается что-то другое.
Алексей Евдокимов: У нас культурная тематика, как правило, мы долго не сидим, новости не отслеживаем, у нас великой оперативности нет, как правило, довольно быстро разбираемся с делами.
Александр Гаррос: То, что касается того, не мешает ли в чисто творческом плане, иногда говорят, что заниматься одновременно газетчиной и литературой трудно. Мы себя как литераторы всерьез не рассматриваем, в конце концов, это первый серьезный беллетристический текст, который мы написали, и к нему мы тоже в большой степени подходили как журналисты. И тут журналистская закваска не мешала, даже наоборот.
Татьяна Вольтская: Давайте тогда уже приблизимся к вашей книге. Расскажите, пожалуйста, о чем она.
Александр Гаррос: Мы попытались написать по сюжету достаточно жесткий триллер, а по заряду что-то скорее социально провокационное. Такой синтез, которого, как нам кажется, маловато в России, потому что триллеров много, но это, как правило, чистый жанр, социальная провокация встречается реже. Есть, например, замечательный роман Пелевина "Генерация П", но там с жестким сюжетом никак. Мы пытались совместить, как это довольно часто делают на Западе. То есть никаких Америк мы не открывали, наверное, но для российского книжного рынка это, может быть, чуть-чуть в новинку, у нас так пока мало кто делает. Сюжет очень простой: мелкий банковский пиарщик, в прошлом журналист, который случайно убивает своего непосредственного начальника, а потом входит во вкус и понимает, что решать свои проблемы насильственным путем, все более и более нарастающим насильственным путем это и просто, и приятно и выгодно. В чем провокационность, наверное, понятно – достаточно вольная лексика и много почти прямой социальной критики. Все это немножко зарифмовано с довольно модной темой – компьютерной игрой. Надеюсь, у нас получилось запутать читателя и чуть-чуть заставить его увлечься.
Алексей Евдокимов: Сюжет довольно простой, достаточно прямолинейный. Но начинается все как детектив, то есть случайное убийство, которое, как это часто бывает в детективах, непредумышленное, потом ведет за собой несколько вынужденных убийств. Потом наш герой, действительно, будучи человеком вроде бы мирным и неагрессивным и вообще интеллигентом по сути своей, он как бы понимает, что чем более жестоко, насильственно, кроваво он подходит к жизни, тем у него все больше получается, у него все удается. Удача, чем кровавее он поступает, тем более она на его стороне. Чем это заканчивается – мы не знаем сами. Финал предполагает разные возможности трактовки. Нам казалось, что завершить как-то совершенно однозначно - это было бы неинтересно. Потому что сюжет достаточно простой, и однозначная концовка не предполагается.
Татьяна Вольтская: Ну какие же это варианты?
Александр Гаррос: Читатель, если ему хочется, чтобы все кончилось хорошо, предполагает, что он улетает на остров Таити с полной сумкой американских рублей и двумя красавицами под мышкой, а если читателю хочется думать, что все закончилось плохо, то он может счесть, что героя убили незадолго до финала.
Татьяна Вольтская: Каким средствами вам удалось достигнуть такой противоположной концовки?
Александр Гаррос: Для этого введен элемент компьютерной игры, потому что в "стрелялке" можно перезагрузить уровень, запустить заново, сохраниться и так далее. В жизни этого, к сожалению, сделать нельзя.
Татьяна Вольтская: Ваша книга начинается с того, что герой-неудачник и совершенно провалившийся писатель, некогда блестящий журналист, сидит и за компьютером убивает своих недругов. То есть начальников. Не значит ли это, что вы как-то хотите сказать, что время такое, компьютерный век, что это толкает на такие вещи?
Александр Гаррос: Этого мы в виду не имели, тут компьютер скорее как, во-первых, действительно актуальная вещь, актуальное средство коммуникации, а во-вторых, просто как метафора.
Алексей Евдокимов: Виртуальная простота и искусство, виртуальная реальность она здесь перекликается с упрощением, происходящим сейчас, очень активное и пугающее упрощение реальности. И поэтому, нам кажется, что наша реальность, наша жизнь она упрощается, и она становится все более и более похожа на реальность компьютерной игры. И поэтому действительно в нашем сюжете герой ведет себя как в совершенно простой "игре-стрелялке", реальность ему не противоречит, она наоборот всячески способствует.
Татьяна Вольтская: Я понимаю, что ваше произведение несколько из другой сказки, но все-таки и подмывает задать традиционные русские вопросы – кто виноват и что делать? Предполагает ли ваше произведение хотя бы каким-то боком нахождение в контексте этих вопросов и ответ на них?
Александр Гаррос: Я думаю, что наша книга предполагает и даже провоцирует, как мне хочется верить, необходимость подумать о том, что происходит и, наверное, о том, кто виноват и что делать. Естественно, ответов на эти вопросы и мы не знаем, как их не знает, наверное, никто. Но просто иногда хочется не называть теми условными именами, которыми сейчас принято многие вещи называть эти самые вещи. Нам кажется неправильным, когда воровство может называться бизнесом, терроризм может называться еще каким-нибудь красивым словом и так далее. Нам кажется, что одна из задач искусства и литературы, в частности, это выбивать человека из этой колеи и иногда заставлять посмотреть на что-то со стороны, заставляет немножко подумать. В этом состоит смысл правильной литературной провокации.
Алексей Евдокимов: Да, действительно, надо называть вещи своими именами. Если наш текст местами очень резок, мы употребляем радикальные эпитеты, то именно для того, чтобы на этом заострить. Не надо смягчать, надо наоборот заострять, просто помнить о том, что черное это черное.
Татьяна Вольтская: Таким образом, как-то вы подозреваете, что ваше творение может быть вписано в контекст русской литературы?
Александр Гаррос: Коль скоро оно написано по-русски, перекликается с другими текстами, написанными по-русски, с тем же Пелевиным, то, наверное, как-то в него вписано. Может быть, дело в том, что не так много прямых аналогов. Их гораздо больше в англоязычной литературе модной, чем в русской, но эта тенденция будет прививаться и на древо русской литературы, безусловно.
Алексей Евдокимов: Тем будет лучше для русской литературы. Чем она будет разнообразнее, тем, соответственно, лучше. Мы действительно придумывали нашу вещь, определенную адоптацию давно существующей и признанной на Западе определенной литературной моды на русскую почву.
Татьяна Вольтская: Но это нормально. В конце концов, во времена Пушкина русская литература и родилась путем привития, скажем, французской литературы, немецкой и так далее, все это широко известно. Вот вы обронили такую фразу, Александр, что компьютер – это основное средство коммуникации. Извините за банальный вопрос, но не значит ли, что эта книга перестает быть значимой для нас?
Александр Гаррос: Конечно, всегда меняется удельный вес разных искусств, с появлением кино стало меньше театра, грубо говоря, стал занимать немножко другую нишу. С появлением Интернета, наверное, чуть-чуть изменился вес печатного слова. Хотя я не думаю, что книге и даже газете всерьез что-то угрожает просто потому, что человеку нравится взаимодействовать с вещью, а не только с символами.
Татьяна Вольтская: Теперь я бы хотела спросить поподробнее, как вы работаете вместе. Потому что я, кроме Вайля и Гениса, в общем знаю примеры в основном из фантастической литературы, как-то у фантастов принято работать вместе, это со Стругацких уже повелось, а вот просо в литературе другой этого нет. Как вам это удается?
Александр Гаррос: Может быть, дело в том, что мы рижане. А если серьезно, то нам несложно писать вместе именно потому, что мы написали вместе массу журналистских текстов. Мы привыкли обсуждать что-то увиденное, прочитанное, происходящее и даже приходить к какому-то общему мнению. Тем более, что при сходстве вкусов и биографий это довольно несложно. Поэтому для нас это совершенно естественно было начать вместе писать эту книжку. Нам так интереснее, нам так веселее, в конце концов, спаринг, парная игра всегда динамичнее, чем стук мячиком по стенке в гордом одиночестве.
Алексей Евдокимов: Добавить, честно говоря, него, так все и есть.
Татьяна Вольтская: Вы пишете дома или на работе?
Алексей Евдокимов: Этот текст был написан в основном за рабочим компьютером.
Татьяна Вольтская: А вы вне работы общаетесь семьями?
Александр Гаррос: Естественно. У нас полно и других друзей, с которыми мы тоже общаемся и выбираемся куда-то общими компаниями. И друг с другом, естественно, общаемся.
Татьяна Вольтская: Не сталкивались ли вы с какими-то неудачами или, наоборот, с оглушительными удачами на пути написания в процессе работы?
Алексей Евдокимов: Наверное, ничего оглушительного не происходило, потому что с друг другом мы договоримся, благо опыт большой – 14 лет знакомы. А так шло все достаточно традиционным путем: мы дописали книжку, начали посылать ее в разные издательства, мы получили серию отказов более-менее аргументированных. Потом получили согласие, а потом произошло все то, о чем вы уже знаете.
Алексей Евдокимов: Да, но к чему мы уже не имели отношения никакого.
Татьяна Вольтская: Вы ожидали получить эту премию?
Александр Гаррос: Честно говоря – не ожидали. Мы, действительно, как журналисты, как критики полагали, что роман Быкова "Орфография" весомее нашего, мы полагали, что он достоин того, чтобы получить премию. Мы полагали, что у него есть преимущественные шансы, в этом не были оригинальны, его действительно рассматривали как фаворита. Тем более, Быков наш приятель и мы искренне желали ему победы, желаем и впредь всяческих побед. Поэтому ни как аналитики, ни как друзья Димы Быкова мы не думали, что выиграем мы.
Татьяна Вольтская: Вам не смущает скандальная окраска и специфическая окраска премии, что в прошлый раз ее получил Проханов и судил в этот раз?
Алексей Евдокимов: Скорее даже наоборот. Потому что литературных премий в России огромное количество, но на самом деле они все очень скучные, они все очень предсказуемые. Потому что, как правило, это премии, которые вручаются внутри своих тусовок, просто люди дают премии друг другу. А "Национальный бестселлер" почему такой скандальный, действительно привлекает такое внимание СМИ? Потому что он не тусовочный. В его вручении участвуют люди, многие не имеющие отношения к литературе, тем более к литературным тусовкам. Поэтому, если попадают в шорт-лист тексты, то, как правило, это тексты актуальные, тексты, привлекающие внимание, не только внутрилитературное, но и какое-то более-менее общественное. И поэтому неизбежная скандальность, но это хорошо, это действительно говорит об актуальности.
Татьяна Вольтская: Что вы собираетесь делать с такими большими деньгами?
Александр Гаррос: Если мы правильно понимаем, то деньги там будут не такие уж и большие. У нас был сепаратный договор все с тем же Быковым о том, что если кто-то из нас выигрывает, то деньги эти мы потратим каким-нибудь совместным образом, например, большой компанией отправимся куда-нибудь в милую европейскую страну. И мы не видим особых оснований отказываться от этих договоренностей.
Алексей Евдокимов: Более того, теперь мы решили, что если Быков получит другую литературную премию, то ее мы тоже распилим между собой.
Татьяна Вольтская: Это можно считать, что у вас какой-то альянс по получению премий?
Алексей Евдокимов: К счастью, пока только по получению, а не по вручению. Когда мы начнем друг другу вручать, тут что-то начнется не то, что, к сожалению, слишком часто происходит в России.
Татьяна Вольтская: Как вы работаете вместе? Вы пишете за одним компьютером каждый одним пальцем?
Алексей Евдокимов: Скорее, один стучит по клавиатуре, другой стоит за плечом, критикуя написанное.
Александр Гаррос: За правым или за левым – это уже по настроению, по обстоятельствам.
Татьяна Вольтская: То есть, как ангел или как бес. Расскажите немножко о себе, из какой вы семьи, Александр?
Александр Гаррос: Из семьи стопроцентно советских людей, средней интеллигенции. Потому что мать у меня врач, отец преподаватель немецкого. Кровей во мне намешено три штуки, русской среди них, как это ни забавно, нет, есть грузинская, латышская и эстонская, тем не менее, родной язык русский. Наверное, образец советского человека, каким он начал становиться.
Алексей Евдокимов: У меня в смысле классовой принадлежности, наверное, еще хрестоматийнее: у меня оба родителя инженеры были в свое время, оба потеряли работу после известных событий году к 91-му.
Татьяна Вольтская: Каким образом получилось так, что вы пишете вместе?
Александр Гаррос: Сначала мы познакомились в восьмом классе школы. Мы пришли в одну и ту же школу, в один и тот же класс, быстро подружились. Оба интересовались журналистикой, это была филологического направления школа, поэтому естественно получилось, что сначала я начал заниматься газетным делом, потом Лешка тоже, закончив филфак, подключился, и работаем вместе. У меня образование среднее специальное. Я учился в МГУ на заочном, но потом забросил, потому что ездить стало сложно. Со средним специальным и пребываю. Младший редактор средств информации – так значится в моем лицейском дипломе.
Татьяна Вольтская: Ну и как получилось, что вместе?
Александр Гаррос: Естественным образом. Потому что дружили, потому что привыкли все обсуждать, интересы одни, вкусы тоже одни, все проговаривается вслух, соответственно, начали писать довольно часто вместе журналистские тексты. По сей день большую часть журналистских текстов мы пишем на пару. А когда пришла идея написать текст не журналистский, тоже логично получилось, что вместе.
Татьяна Вольтская: Еще немножко о газете: не мешает ли эта газетная работа именно писательской?
Алексей Евдокимов: Это рижская ежедневная газета "Час". Что касается - мешает, не мешает - нет, не мешает. Потому что мы довольно четко распределили рабочий день, то есть мы занимались литературой после газетной работы.
Татьяна Вольтская: У вас, наверное, очень хорошо организована газетная работа. Потому что я не знаю такой газеты, где четко заканчивается рабочий день и начинается что-то другое.
Алексей Евдокимов: У нас культурная тематика, как правило, мы долго не сидим, новости не отслеживаем, у нас великой оперативности нет, как правило, довольно быстро разбираемся с делами.
Александр Гаррос: То, что касается того, не мешает ли в чисто творческом плане, иногда говорят, что заниматься одновременно газетчиной и литературой трудно. Мы себя как литераторы всерьез не рассматриваем, в конце концов, это первый серьезный беллетристический текст, который мы написали, и к нему мы тоже в большой степени подходили как журналисты. И тут журналистская закваска не мешала, даже наоборот.
Татьяна Вольтская: Давайте тогда уже приблизимся к вашей книге. Расскажите, пожалуйста, о чем она.
Александр Гаррос: Мы попытались написать по сюжету достаточно жесткий триллер, а по заряду что-то скорее социально провокационное. Такой синтез, которого, как нам кажется, маловато в России, потому что триллеров много, но это, как правило, чистый жанр, социальная провокация встречается реже. Есть, например, замечательный роман Пелевина "Генерация П", но там с жестким сюжетом никак. Мы пытались совместить, как это довольно часто делают на Западе. То есть никаких Америк мы не открывали, наверное, но для российского книжного рынка это, может быть, чуть-чуть в новинку, у нас так пока мало кто делает. Сюжет очень простой: мелкий банковский пиарщик, в прошлом журналист, который случайно убивает своего непосредственного начальника, а потом входит во вкус и понимает, что решать свои проблемы насильственным путем, все более и более нарастающим насильственным путем это и просто, и приятно и выгодно. В чем провокационность, наверное, понятно – достаточно вольная лексика и много почти прямой социальной критики. Все это немножко зарифмовано с довольно модной темой – компьютерной игрой. Надеюсь, у нас получилось запутать читателя и чуть-чуть заставить его увлечься.
Алексей Евдокимов: Сюжет довольно простой, достаточно прямолинейный. Но начинается все как детектив, то есть случайное убийство, которое, как это часто бывает в детективах, непредумышленное, потом ведет за собой несколько вынужденных убийств. Потом наш герой, действительно, будучи человеком вроде бы мирным и неагрессивным и вообще интеллигентом по сути своей, он как бы понимает, что чем более жестоко, насильственно, кроваво он подходит к жизни, тем у него все больше получается, у него все удается. Удача, чем кровавее он поступает, тем более она на его стороне. Чем это заканчивается – мы не знаем сами. Финал предполагает разные возможности трактовки. Нам казалось, что завершить как-то совершенно однозначно - это было бы неинтересно. Потому что сюжет достаточно простой, и однозначная концовка не предполагается.
Татьяна Вольтская: Ну какие же это варианты?
Александр Гаррос: Читатель, если ему хочется, чтобы все кончилось хорошо, предполагает, что он улетает на остров Таити с полной сумкой американских рублей и двумя красавицами под мышкой, а если читателю хочется думать, что все закончилось плохо, то он может счесть, что героя убили незадолго до финала.
Татьяна Вольтская: Каким средствами вам удалось достигнуть такой противоположной концовки?
Александр Гаррос: Для этого введен элемент компьютерной игры, потому что в "стрелялке" можно перезагрузить уровень, запустить заново, сохраниться и так далее. В жизни этого, к сожалению, сделать нельзя.
Татьяна Вольтская: Ваша книга начинается с того, что герой-неудачник и совершенно провалившийся писатель, некогда блестящий журналист, сидит и за компьютером убивает своих недругов. То есть начальников. Не значит ли это, что вы как-то хотите сказать, что время такое, компьютерный век, что это толкает на такие вещи?
Александр Гаррос: Этого мы в виду не имели, тут компьютер скорее как, во-первых, действительно актуальная вещь, актуальное средство коммуникации, а во-вторых, просто как метафора.
Алексей Евдокимов: Виртуальная простота и искусство, виртуальная реальность она здесь перекликается с упрощением, происходящим сейчас, очень активное и пугающее упрощение реальности. И поэтому, нам кажется, что наша реальность, наша жизнь она упрощается, и она становится все более и более похожа на реальность компьютерной игры. И поэтому действительно в нашем сюжете герой ведет себя как в совершенно простой "игре-стрелялке", реальность ему не противоречит, она наоборот всячески способствует.
Татьяна Вольтская: Я понимаю, что ваше произведение несколько из другой сказки, но все-таки и подмывает задать традиционные русские вопросы – кто виноват и что делать? Предполагает ли ваше произведение хотя бы каким-то боком нахождение в контексте этих вопросов и ответ на них?
Александр Гаррос: Я думаю, что наша книга предполагает и даже провоцирует, как мне хочется верить, необходимость подумать о том, что происходит и, наверное, о том, кто виноват и что делать. Естественно, ответов на эти вопросы и мы не знаем, как их не знает, наверное, никто. Но просто иногда хочется не называть теми условными именами, которыми сейчас принято многие вещи называть эти самые вещи. Нам кажется неправильным, когда воровство может называться бизнесом, терроризм может называться еще каким-нибудь красивым словом и так далее. Нам кажется, что одна из задач искусства и литературы, в частности, это выбивать человека из этой колеи и иногда заставлять посмотреть на что-то со стороны, заставляет немножко подумать. В этом состоит смысл правильной литературной провокации.
Алексей Евдокимов: Да, действительно, надо называть вещи своими именами. Если наш текст местами очень резок, мы употребляем радикальные эпитеты, то именно для того, чтобы на этом заострить. Не надо смягчать, надо наоборот заострять, просто помнить о том, что черное это черное.
Татьяна Вольтская: Таким образом, как-то вы подозреваете, что ваше творение может быть вписано в контекст русской литературы?
Александр Гаррос: Коль скоро оно написано по-русски, перекликается с другими текстами, написанными по-русски, с тем же Пелевиным, то, наверное, как-то в него вписано. Может быть, дело в том, что не так много прямых аналогов. Их гораздо больше в англоязычной литературе модной, чем в русской, но эта тенденция будет прививаться и на древо русской литературы, безусловно.
Алексей Евдокимов: Тем будет лучше для русской литературы. Чем она будет разнообразнее, тем, соответственно, лучше. Мы действительно придумывали нашу вещь, определенную адоптацию давно существующей и признанной на Западе определенной литературной моды на русскую почву.
Татьяна Вольтская: Но это нормально. В конце концов, во времена Пушкина русская литература и родилась путем привития, скажем, французской литературы, немецкой и так далее, все это широко известно. Вот вы обронили такую фразу, Александр, что компьютер – это основное средство коммуникации. Извините за банальный вопрос, но не значит ли, что эта книга перестает быть значимой для нас?
Александр Гаррос: Конечно, всегда меняется удельный вес разных искусств, с появлением кино стало меньше театра, грубо говоря, стал занимать немножко другую нишу. С появлением Интернета, наверное, чуть-чуть изменился вес печатного слова. Хотя я не думаю, что книге и даже газете всерьез что-то угрожает просто потому, что человеку нравится взаимодействовать с вещью, а не только с символами.
Татьяна Вольтская: Теперь я бы хотела спросить поподробнее, как вы работаете вместе. Потому что я, кроме Вайля и Гениса, в общем знаю примеры в основном из фантастической литературы, как-то у фантастов принято работать вместе, это со Стругацких уже повелось, а вот просо в литературе другой этого нет. Как вам это удается?
Александр Гаррос: Может быть, дело в том, что мы рижане. А если серьезно, то нам несложно писать вместе именно потому, что мы написали вместе массу журналистских текстов. Мы привыкли обсуждать что-то увиденное, прочитанное, происходящее и даже приходить к какому-то общему мнению. Тем более, что при сходстве вкусов и биографий это довольно несложно. Поэтому для нас это совершенно естественно было начать вместе писать эту книжку. Нам так интереснее, нам так веселее, в конце концов, спаринг, парная игра всегда динамичнее, чем стук мячиком по стенке в гордом одиночестве.
Алексей Евдокимов: Добавить, честно говоря, него, так все и есть.
Татьяна Вольтская: Вы пишете дома или на работе?
Алексей Евдокимов: Этот текст был написан в основном за рабочим компьютером.
Татьяна Вольтская: А вы вне работы общаетесь семьями?
Александр Гаррос: Естественно. У нас полно и других друзей, с которыми мы тоже общаемся и выбираемся куда-то общими компаниями. И друг с другом, естественно, общаемся.
Татьяна Вольтская: Не сталкивались ли вы с какими-то неудачами или, наоборот, с оглушительными удачами на пути написания в процессе работы?
Алексей Евдокимов: Наверное, ничего оглушительного не происходило, потому что с друг другом мы договоримся, благо опыт большой – 14 лет знакомы. А так шло все достаточно традиционным путем: мы дописали книжку, начали посылать ее в разные издательства, мы получили серию отказов более-менее аргументированных. Потом получили согласие, а потом произошло все то, о чем вы уже знаете.
Алексей Евдокимов: Да, но к чему мы уже не имели отношения никакого.
Татьяна Вольтская: Вы ожидали получить эту премию?
Александр Гаррос: Честно говоря – не ожидали. Мы, действительно, как журналисты, как критики полагали, что роман Быкова "Орфография" весомее нашего, мы полагали, что он достоин того, чтобы получить премию. Мы полагали, что у него есть преимущественные шансы, в этом не были оригинальны, его действительно рассматривали как фаворита. Тем более, Быков наш приятель и мы искренне желали ему победы, желаем и впредь всяческих побед. Поэтому ни как аналитики, ни как друзья Димы Быкова мы не думали, что выиграем мы.
Татьяна Вольтская: Вам не смущает скандальная окраска и специфическая окраска премии, что в прошлый раз ее получил Проханов и судил в этот раз?
Алексей Евдокимов: Скорее даже наоборот. Потому что литературных премий в России огромное количество, но на самом деле они все очень скучные, они все очень предсказуемые. Потому что, как правило, это премии, которые вручаются внутри своих тусовок, просто люди дают премии друг другу. А "Национальный бестселлер" почему такой скандальный, действительно привлекает такое внимание СМИ? Потому что он не тусовочный. В его вручении участвуют люди, многие не имеющие отношения к литературе, тем более к литературным тусовкам. Поэтому, если попадают в шорт-лист тексты, то, как правило, это тексты актуальные, тексты, привлекающие внимание, не только внутрилитературное, но и какое-то более-менее общественное. И поэтому неизбежная скандальность, но это хорошо, это действительно говорит об актуальности.
Татьяна Вольтская: Что вы собираетесь делать с такими большими деньгами?
Александр Гаррос: Если мы правильно понимаем, то деньги там будут не такие уж и большие. У нас был сепаратный договор все с тем же Быковым о том, что если кто-то из нас выигрывает, то деньги эти мы потратим каким-нибудь совместным образом, например, большой компанией отправимся куда-нибудь в милую европейскую страну. И мы не видим особых оснований отказываться от этих договоренностей.
Алексей Евдокимов: Более того, теперь мы решили, что если Быков получит другую литературную премию, то ее мы тоже распилим между собой.
Татьяна Вольтская: Это можно считать, что у вас какой-то альянс по получению премий?
Алексей Евдокимов: К счастью, пока только по получению, а не по вручению. Когда мы начнем друг другу вручать, тут что-то начнется не то, что, к сожалению, слишком часто происходит в России.
