Югоосетинские фермеры просят президента Анатолия Бибилова освободить их от кредитных обязательств. Несколько лет назад им раздали в качестве товарного кредита сотни голов крупного рогатого скота калмыцкой породы. Проблема в том, что большинство из них вымерло, не прижившись в Южной Осетии.
В конце 2011 года в Южную Осетию в рамках реализации инвестиционной программы завезли 911 голов крупного рогатого скота калмыцкой породы и раздали местным фермерским хозяйствам на условиях беспроцентного товарного кредита, дескать, через три года вернете мясом. Увы, этому революционному проекту не суждено было сбыться. 242 головы пали из-за болезней, остальных фермеры поспешили сдать на мясо, пока не подохли. По данным Минсельхоза, на сегодня осталось около 170 голов.
Самое непонятное в этой истории, кто и на каком основании решил, что в горах Южной Осетии надо разводить именно калмыцкую породу крупного рогатого скота? В публикациях на сайтах племенных заводов Калмыкии и Ставрополья указывается география продаж – Астраханская, Ростовская, Саратовская и Самарская области, Хакасия, Казахстан. Т.е. преимущественно степи с сухим или резко-континентальным климатом. При чем здесь Южная Осетия?
По словам главного специалиста Министерства сельского хозяйства по вопросам ветеринарии и животноводства Владимира Лалиева, никаких научных подтверждений тому, что калмыцкая порода приживется в республике, не было и никто эту тему не изучал:
«Это был стихийный завоз степного скота, который никогда не сможет адаптироваться в условиях горного Кавказа. Дело в том, что и ботанический состав наших пастбищ, и химический состав наших трав в корне отличается от растений, которыми питается степная порода. И это одна из главных причин, почему они здесь не прижились. Вторая причина: на пастбищах скот проходит по сорок-пятьдесят километров в день. Не сможет степная порода пройти такое расстояние по горам. Подытожу: окружающая среда и биоценоз не позволили им прижиться в наших условиях».
Как назло, говорит Владимир Лалиев, ко всем этим неблагоприятным факторам добавился еще один – экстремальная погода:
«Когда животных везут для адаптации, их обычно привозят весной, а мы завезли их осенью, и в том году была экстремальная погода: в ноябре ударили морозы, выпал снег, и растаял он только в апреле. Такого у нас никогда не было, потому что у нас практикуется почти круглогодовой выпас животных».
Бывший депутат югоосетинского парламента Роланд Келехсаев, в отличие от Владимира Лалиева, считает, что это была афера, а не стихийная или случайная ошибка. Это, по его словам, объясняет, почему скот закупали в ближайшем от границы республики племенном хозяйстве практически зимой, без оглядки на отсутствие кормов:
«Вспомните, когда это было. Ноябрь-декабрь 2011 года, президентские выборы в Южной Осетии, политический кризис… К тому времени Эдуард Кокойты уже покинул президентский пост, и власть перешла к Вадиму Бровцеву до апреля 2012 года. И, конечно, всем было понятно, и самому Вадиму Бровцеву, что это последние месяцы его правления, поэтому надо было быстро осваивать оставшиеся в бюджете республики деньги. Тогда закупка скота преподносилась как некий прорыв в области животноводства, а на деле, как оказалось, главной целью было освоить деньги. И получилось, если помните, что Вадим Бровцев передал Леониду Тибилову пустую казну».
Т.е. легковерным и охотливым до халявы фермерам, по сути, впарили этот скот. Их ввели в заблуждение байками о выносливой неприхотливой скотине и переложили все риски и просчеты на их плечи.
Потом, уже в феврале 2012 года, они загрузились еще на 42 миллиона рублей – на ремонт коровников и закупку кормов. Вот интересно, а где должны были закупать корма фермеры? Везти сено из России? И зачем фермеры брали деньги, если, как они теперь говорят, скотина болела и дохла? Теперь Минсельхоз требует возврата средств, с 2016 года начисляет пенни за просрочку и грозит прочими санкциям. А фермеры побежали к президенту, чтобы тот освободил их от ответственности.
В этой истории прекрасно все. И фермеры со своим желанием брать и не возвращать, и руководство Минсельхоза, которое не хочет признавать, что их ведомство в 2011 году совершило, по сути, мошенничество в отношении фермеров. Но есть в этой истории и положительная сторона, говорит Владимир Лалиев: 170 голов все же выжили, просто потому что попали в хорошие руки и потому что их не погнали сразу на горные пастбища. По словам Лалиева, они со временем адаптировались и теперь даже переносят условия содержания в горах. Этот генофонд можно использовать, говорит Владимир Лалиев:
«Я куда только не обращался с главным, по моему мнению, вопросом нашего животноводства: нам нужно вывести породу, адаптированную к нашим условиям. Нужно завозить племенной скот и скрещивать его с аборигенами. К сожалению, никто не поддерживает меня, потому что это связано с большими вложениями. А условия для этой работы у нас есть – горные пастбища пустуют.
– Но селекция – это долгая история, может уйти лет двадцать, например.
– И пятьдесят, и сто лет… Но чем держать здесь аборигенов, которые дают по пять литров молока, лучше начать работу по выведению породы, за которой будущее».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
