Помощник президента России Владислав Сурков может покинуть свой пост после перестановок в администрации Владимира Путина, сообщил в пятницу, 11 мая, РБК со ссылкой на слова пяти анонимных источников, близких к Кремлю и управлению, которые курирует Сурков.
Причины приводят разные: по одним источникам Сурков может уйти в отставку из-за того, что стратегия на украинском направлении зашла в тупик, а минские соглашения между Киевом и непризнанными республиками Донбасса не исполняются. По другим источникам, сообщает РБК, причина отставки – якобы его конфликт с пятой службой ФСБ, которая отвечает за контрразведку в Донецке и Луганске. Третья версия издания состоит в том, что Сурков сам готов оставить занимаемый пост и это не связано с состоянием российско-украинских отношений.
Наверное, жителям Южной Осетии и Абхазии интересны не столько причины отставки Суркова, сколько их последствия – все-таки речь идет о главном кураторе, который с 2013 года выстраивал отношения Москвы с республиками практически по всем направлениям. Поэтому я расспросил российских политологов, которые отслеживают это направление, что теряют или приобретают республики от этой отставки, какие риски возникают или, наоборот, какие перспективы открываются перед ними после ухода Владислава Юрьевича?
По словам российского политолога Модеста Колерова, трудно представить себе в современной системе власти более влиятельного человека, который бы специально занимался проблемами Абхазии и Южной Осетии, чем Владислав Сурков. Но было и по-другому, напоминает Модест Колеров. Мы имеем опыт неудачного, скандального, негативного управления Москвой ситуации в Южной Осетии в 2011 году, когда кураторы без достаточного уважения, знания и понимания ситуации чуть не довели республику до внутреннего гражданского конфликта. И это было связано не только с тем, что в управление ситуацией тогда был непосредственно вовлечен в ту пору глава администрации Сергей Нарышкин, а с тем, что непосредственные исполнители на местах не имели политического веса, для того чтобы брать на себя полноту ответственности для изменения повестки дня или ее уточнения. По оценкам политолога, это были обычные, рядовые исполнители, для которых вся доблесть состояла в неукоснительном исполнении каких-то абстрактных указаний, вне зависимости от того, насколько они были верны. Говорит Модест Колеров:
«В отличие от того скандального случая, Сурков – человек в высшей степени влиятельный, опытный, обладающий богатым политическим опытом. И если он действительно оставляет свое место, то Москве будет очень сложно найти человека, который будет так же серьезно управлять Абхазией и Южной Осетией в части их отношений с Москвой.
Ясно, что никто в Москве не имеет такого бредового плана управлять республиками напрямую, все понимают что, несмотря на всю зависимость их от России, это государства со своими сложностями, со своим обществом... Любой, кто занимается этой тематикой, понимает, что все это очень непросто. И вот как раз постоянная разница между внутриполитической сложностью Абхазии, Южной Осетии и недостаточно серьезным уровнем кураторов в Москве, который часто зима рисует, – это проблема. Это порождает казус исполнителя, это порождает курьезы.
– По-вашему, основные риски для республик связаны с качеством кадровой замены?
– Да, и покамы не узнаем, кто станет новым куратором, эти риски возрастают».
Российский политолог Николай Силаев также отмечает непростую ситуацию, при которой Сурков был направлен курировать Южную Осетию. После глубокого политического кризиса 2011 года и целой серии коррупционных скандалов вокруг послевоенного восстановления республики куратором была назначена Татьяна Голикова, которая почти целый год выясняла судьбу российских траншей. После этого изматывающего обе стороны процесса Татьяна Голикова перешла в Счетную палату, а место куратора занял Владислав Сурков. Говорит Николай Силаев:
«Пейзаж после битвы ему достался. И здесь, действительно, был необходим человек очень влиятельный в Москве, с большим весом. В этом смысле у него было ресурсов больше, чем у кого бы то ни было, и это означало, в том числе, возможность проводить более последовательный, согласованный курс.
– Влиятельный человек может найти дополнительные деньги, подключить какие-то новые силы к решению проблемы?
– И это тоже. Я думаю, что постепенно, по мере рутинизации и бюрократизации отношений с двумя республиками, по мере того, как основной накал кризиса был снят (это касается и послевоенного восстановления, политики и многого другого), и Абхазией, и Южной Осетией теперь может заниматься человек, который не в такой мере тяжеловес. Правда, в Южной Осетии опять все непросто, опять может возникнуть новый кризис, но тут уже понятно, что это уже будет зависеть не от Суркова.
– Иными словами, отношения выстроены, все идет по накатанной и сильная личность здесь больше не нужна?
– Да, уже не в такой степени, как раньше».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
