В женской тюрьме в Рустави на сегодняшний день отбывают срок около 300 женщин. Некоторым совсем недавно исполнилось восемнадцать, у других на воле уже взрослые внуки. Кто-то задержится здесь всего на пару месяцев, других же ожидают долгие годы заключения.
Выложить из карманов все содержимое. Снять серьги, часы, кольцо и даже маленький серебряный крестик на тонкой цепочке. Когда большая железная дверь, проскрипев, как ножом по сердцу, закроется за твоей спиной, – на тебе не должно быть ничего, кроме одежды. Когда она закрывается, человек вступает в мир, который лишь формально будет походить на тот, в котором он жил до сих пор. Что если эта дверь не откроется для него пять, десять, двадцать лет? Что если оставшиеся по ту сторону двери любимые люди – родители, муж, дети – не дождутся?.. Что если человек никогда не увидит, как сын в первый раз сядет за парту, как дочь прихорашивается к первому свиданию, не услышит последние слова пожилых родителей?..
Тридцать лет. На такой срок осудили Тамару – женщину неопределенного возраста, которая говорит, что и сама не помнит, сколько ей лет. Правда, срок потом скостили до тринадцати. Она была осуждена за ввоз наркотиков в страну, хотя своей вины не признает до сих пор. Тамара худощава, несмотря на морщины, покрывающие ее лицо, можно легко представить, что в молодости она была весьма привлекательной. Она встречает нас прямо у двери, ведущей во двор. Сразу видно, она готовилась, ждала нас. Она смущенно прикрывает рот, заводя разговор, – ей, очевидно, неловко за отсутствие передних зубов. Говорит, что никак не соберется к стоматологу, несмотря на увещевания нынешнего директора тюрьмы, и просит не фотографировать ее.
Железная дверь за Тамарой захлопнулась девять лет назад. За это время в тюрьме она провела тринадцать голодовок. Последняя была в 2013 году и продлилась, по ее словам, около сорока дней. О причинах протестов она говорит лишь в общих чертах – мол, права заключенных нарушались, а она пыталась отстаивать их единственно возможным способом. Можно только предположить, что заставляло женщину не есть неделями и какова была реакция администрации на это в те годы. Тамара добавляет, что тогда в одной камере одновременно находилось тридцать человек, спать которым приходилось по очереди. Ей однозначно не по душе разговор о прошлом – она не хочет говорить ни о голодовках, ни о том, какой была ее жизнь до тюрьмы. Она кажется немного инфантильной – радуется точно ребенок, рассказывая, чем она занимается в свободное время, недостатка в котором тут, разумеется, нет. Говорит, что большую его часть проводит в библиотеке, помогая ее сотрудникам, учится игре на разных инструментах и собирает и демонстрирует цветочные композиции.
На двадцать восемь лет была осуждена Тея – в прошлом чемпион Грузии по кикбоксингу. По ее словам, шесть лет назад она избила пятерых мужчин, индусов. Как говорит Тея, они задолжали ей денег – несколько тысяч долларов, которые она из них и выбила. Впрочем, осудили женщину сразу по трем статьям – за похищение, избиение мужчин и вымогательство денег. Она не отрицает: бить – била, и сильно, но людей не похищала, и деньги, которые забрала, были ее, говорит она. Потом была амнистия, и срок Теи скостили до тринадцати лет, из которых шесть она уже отсидела. Первые три, говорит она, прошли быстро, хотя и были самыми тяжелыми. С тех пор время стало тянуться очень медленно. Тею дома ждут муж и четверо детей. Поначалу, рассказывает женщина, она очень боялась, что старший сын не поймет, не простит, что мать оставила его, когда была нужна ему больше всего. Но тот простил, как и остальные члены ее семьи – все они исправно навещают женщину.
«Знаешь, как тюрьма помогает узнать человека? Все лица, которые ты видишь – настоящие, видишь их насквозь тут. Сложнее всего быть вдали от родных. Я вижу их три раза в месяц по два часа. И каждый раз, когда они уходят, остается чувство неудовлетворенности. Они уходят, а ты продолжаешь ждать. И в этом ожидании проходят годы».
По маме, говорит Тея, она тоскует больше всего, и в этот момент впервые за двадцать минут разговора ее глаза предательски начинают блестеть. Она задерживает дыхание и, шумно выдохнув, добавляет: дочь моей матери не должна была оказаться в тюрьме. Говорит, что отдала бы все, лишь бы не причинять эту боль родителям.
Впрочем, наряду с осмыслением прошлого Тея пытается как-то проложить свой путь в будущее. За время пребывания в тюрьме она получила 28 сертификатов в различных сферах – компьютерные курсы, теория вождения, шитье – здесь, говорит Тея, каждый сможет найти себе занятие по душе. Впрочем, так, по ее словам, было не всегда.
«По сравнению с тем, что было в тюрьме раньше, сейчас рай. Плохо было все – начиная с отношения сотрудников тюрьмы и заканчивая отсутствием элементарных условий. Нас могли поднять ночью всех – просто так, устроить досмотр. Мы просыпались и засыпали в страхе. Просто небо и земля».
Виновными себя здесь мало кто считает. Признаются в содеянном в основном женщины, осужденные на небольшой срок, да и то не всегда. Они с интересом разглядывали гостей, рассказывали о себе и жизни в тюрьме. Показывали салон красоты, в котором желающие могут выучиться на стилистов. Услуги для заключенных здесь бесплатны. Стилист говорит, что в клиентах недостатка нет. Женщина хочет быть красивой всегда, даже в тюрьме, где нет поклонников и некуда надеть новое платье. Напротив салона – спортивный зал, рядом швейная мастерская. Везде чисто и опрятно. Сами заключенные с таким энтузиазмом нахваливали условия содержания в тюрьме и администрацию, что еще немного, и можно было бы задуматься о том, не остаться ли тут.
Тамара Авалиани, заместитель главы Центра по правам человека, долгие годы занимается мониторингом женской тюрьмы. Она подтвердила, что после реформ, проводимых с 2013 года, условия в колонии действительно улучшились.
«Сейчас нет таких условий, которые унижали бы человека. Но остаются проблемы с предоставлением медицинской помощи, реабилитацией, лечением. Распространены гинекологические заболевания, которые заключенные связывают с сыростью в здании. В камерах холодно зимой – я сама, когда была там, почувствовала это… Но самая главная проблема, которую мы описали в отчете и уже подали иск в Конституционный суд, – это процедура полного досмотра заключенных, когда людей заставляют раздеваться догола и делать приседания», – говорит Авалиани.
Однако, повторяет правозащитница, эти условия действительно не идут ни в какое сравнение с теми, в которых женщины вынуждены были находиться еще два года назад.
