"Скажите, отец, то, что я косовский албанец – это грех?" Таким вопросом художник Дритон Хайредини начинал свою исповедь в католических храмах Германии. Священники, не подозревающие, что разговор записывается скрытой камерой, пускались в рассуждения о природе греха, который можно совершить, только сознательно нарушая Божьи заповеди. Но художника этот ответ не удовлетворял. "Почему же нам повсюду нужны визы? Почему вы можете поехать в Америку, а я нет? Может быть, я все-таки совершил какой-то грех?"
Священники, с которыми беседовал Хайредини, были бы весьма удивлены, если бы оказались этим летом в Приштине, зашли в один из номеров Гранд-отеля и увидели, что тайна исповеди вопиюще нарушена, а они сами оказались участниками арт-проекта "Грех", представленного на кочевой биеннале современного искусства "Манифеста".
Старожилы помнят "Манифесту" 2014 года на берегах Невы, с инсталляциями в Эрмитаже и акциями протеста против оккупации Крыма, потом выставка проходила в Цюрихе, Палермо, Марселе и теперь переместилась в Косово – страну, которую некоторые государства, в первую очередь Россия, упрямо считают частью Сербии. На политических картах, выпущенных в большинстве стран Европейского союза, Косово существует с 2008 года, а на картах современного искусства до последнего времени такой страны не было. "Манифеста", давшая слово не только международным знаменитостям, но и косоварским художникам, эту несправедливость исправила.
Главным экспонатом выставки можно назвать полуживой Гранд-отель в Приштине. Когда-то он венчал собой бульвар, названный в честь маршала Тито, а сам Тито одобрил план его строительства и останавливался в лучшем номере. Югославия распалась, бульвар Тито превратился в бульвар матери Терезы, а помпезный Гранд-отель распотрошила неуклюжая приватизация. Гостиницу порывались снести, но теперь "Манифеста" ее преобразила. Один люкс 70-х годов превращен в экспонат с телевизором, транслирующим передачи из прошлого, в другом номере лежит груда кирпичей, среди которых пасутся фальшивые овцы, поглядывая на висящий под потолком скальп. А экосексуалка Энни Спринкл наполнила остов кровати землей и призывает заняться на ней любовью. Видел бы это маршал Тито!
Провозглашение независимости в 2008 году отметили в Приштине не казенным памятником в советском духе, а игривыми буквами NEWBORN, их по-разному раскрашивают, и лучшего фона для фотосессий не придумаешь. За спиной пестрого младенца торчат бруталистские рога Дворца молодежи и спорта, в 1977 году символизировавшего сербско-албанскую дружбу, а в 2000-м, когда от дружбы не осталось следа, сгоревшего. Арена превращена в автопаркинг, а над заброшенными трибунами парит серебряный дирижабль корейской художницы Ли Бул – завораживающе абсурдное зрелище, словно декорация к фильму Мэтью Барни.
Неподалеку еще одно знаменитое бруталистское здание 70-х голов – бывший дом печати, спроектированный македонским архитектором Георгием Константиновским. Здесь рождалась газета косовских албанцев "Рилиндья". Потом Дом печати опустел и стал площадкой для концертов электронной музыки. Автор инсталляции "Брутальные времена" Чевдит Эрек объединил две эпохи в жизни здания, превратив ритм типографских станков в музыкальную композицию, сопровождающую бесконечно скачущие на вертикальном экране верстки "Рилиндьи". Призраки журналистов и рейверов вместе танцуют в бетонных подземельях.
Национальная библиотека в Приштине, построенная в 1982 году, серьезно пострадала, когда сербская армия устроила тут командный пункт, попутно уничтожая книги на албанском языке. Художник Дриант Зенели сделал это здание одним из героев своей кинотрилогии о животных, сражающихся среди памятников балканской архитектуры: в библиотеке акула гоняется за летучей рыбкой, в пирамиде, предназначенной для мавзолея Энвера Ходжи, стрекоза увиливает от осьминога, а на спаленном главпочтамте в Скопье светлячок поджигает змею.
Утопия в реке
Лишь один проект "Манифесты" находится за пределами Приштины – в Митровице, который называют "самым разделенным городом Европы". Река Ибар отделяет северные районы города, населенные преимущественно сербами, от южных, албанских. Мост через реку патрулируют итальянские миротворцы из KFOR, для автомобилей он закрыт. В 1973 году по проекту югославского архитектора и политика Богдана Богдановича (1922–2010) в Митровице был установлен памятник шахтерам-антифашистам. Этот знаменитый монумент вдохновил украинскую художницу Станиславу Пинчук, участницу "Манифесты", на создание проекта "Европа без памятников". Копию каркаса памятника, созданного Богдановичем, она разделила на три элемента, поместила их рядом с мостом в обмелевшей реке, и теперь жители Митровицы могут укрываться в этом своеобразном павильоне от жары.
Станислава Пинчук, работающая под псевдонимом Miso, родилась в 1988 году в Харькове, в 1998-м переехала с семьей в Австралию, начинала как граффити-художник, ее хобби – боди-арт, она делает минималистские татуировки для своих друзей. Среди ее проектов последних лет – "Красный ковер", символическое изображение бессарабского ковра с картой киевского Майдана на ступенях оперного театра в Сиднее.
Сейчас Станислава Пинчук живет в Сараеве. В названии ее работы "Европа без памятников", сделанной для Митровицы, отражаются слова Богдана Богдановича, говорившего, что он мечтает о "Европе без памятников смерти и катастрофы". Полный текст интервью Богдановича с этой цитатой отпечатан на занавеске в ванной комнате одного из номеров приштинского Гранд-отеля, где представлен проект Станиславы Пинчук.
Художница рассказала Радио Свобода о своей работе:
– Я сделала точную копию памятника Богдана Богдановича, и эта копия в реке стала детской площадкой и павильоном, где люди могут посидеть и отдохнуть в тени. Памятник Богдановича – это своеобразная утопия, памятник антифашистам, памятник единству, но в то же время и предательству, это очень сложный символ города, он принадлежит всем и никому, и я хотела вывернуть его наизнанку, опустошить, сделать символом начала чего угодно нового – хотя бы на одно лето.
– Украинский художник делает такой сложный проект в городе, разделенном на две части, в городе, где сохраняются элементы военного противостояния. Сложно было все это организовать?
Никогда еще ничего подобного в Митровице не делали
– Это был кропотливый и довольно долгий процесс. Никогда еще ничего подобного в Митровице не делали. Этот мост – символическое место, там существует напряженность, и мы очень благодарны людям, которые нам помогали. Объект должен был находиться посередине реки – на своего рода текучей границе. Довольно абсурдно разрезать реку пополам, реки ведь не только разделяют, но и соединяют, и мне очень хотелось сделать что-то объединяющее для города в этом пространстве. Мэр сказал, что они теперь будут устраивать на этой границе что-то каждое лето, потому что люди уже спрашивают, останется ли моя работа навсегда, и огорчаются, когда слышат, что нет. Она была рассчитана на два летних месяца, и я думала – будут ли люди горевать, когда она исчезнет?
– А сохранить никак не получится?
– Это летний павильон, он связан с уровнем воды, река сейчас обмелела, потом, когда похолодает, вода поднимется, будет сложно туда добираться. Митровица, как многие посткоммунистические города, пострадала от приватизации, осталась почти без зеленых районов и бесплатных мест для отдыха. Я заметила, когда приезжала туда на разведку, что даже в холодные месяцы подростки сидят возле реки, и захотела сделать что-то полезное, способное немного изменить повседневность. И это получилось – люди используют мою работу. Памятник Богдановича посвящен сопротивлению сербских и албанских шахтеров фашизму – эта тема и сейчас актуальна в Европе. Тогда Европа сказала "никогда больше", но это заявление не оправдалось, борьба с фашизмом продолжается. Мой памятник сделан из строительных лесов, которые напоминают о том, как Богданович создавал свой памятник, покрывая каркас бетоном и формируя таким образом утопию, заявление о намерениях – от имени людей, которые все это видели и не хотели, чтобы фашизм повторился в какой-либо форме. Мой каркас из стали и цинка, а цинк до сих пор добывают в шахте Трепча в Митровице. Это красивая отсылка к материальности города также говорит, какими сложными и предательскими бывают памятники, как и вся коммунистическая история. Но памятники важны, мы привязаны к ним, в Харькове сейчас памятники закрывают мешками с песком от обстрелов. Памятники превращают город в сообщество, становятся маркерами и символами, они противоречивы и необходимы.
– Таким образом у работы появился дополнительный смысл: она напоминает о войне в Украине.
Богданович надеялся, что работает для будущих поколений, для которых война станет далеким воспоминанием
– Богданович говорил, что хотел бы никогда не делать такие памятники – памятники трагедиям и геноциду, он хотел создавать памятники радости и любви. И в его памятниках это есть – они могут казаться и древними, и футуристическими. Он надеялся, что работает для будущих поколений, для которых война станет далеким воспоминанием. К сожалению, в Югославии произошло по-другому, а сейчас идет война в Украине. И внутри призрачной пустоты этого памятника, в боли, которая созвучна моей боли и скорби, я хотела запечатлеть эту надежду.
– Почему вы заинтересовались наследием Богдановича?
– Богданович – очень интересная и, мне кажется, недопонятая фигура. Он был сербским архитектором и интеллектуалом-гуманистом, диссидентом во времена Милошевича. Был мэром Белграда, но вынужден был эмигрировать в Вену и жил там до конца своих дней. Он написал 60-страничное письмо, осуждающее то, что происходит в Белграде, и его объявили врагом народа. Ему пришлось покинуть страну. Он был диссидентом до последней минуты, по-настоящему свободомыслящим человеком. Он понимал, что происходит в Косове, он был очень интересной фигурой, его наследие стоит изучать, особенно в Митровице.
– Вы увлекаетесь балканским брутализмом или этот проект родился случайно?
– Я давно интересуюсь Богдановичем, и куратор Петрит Абази пригласил меня работать в Митровице, предоставив мне абсолютную свободу. Я знала, что там есть этот потрясающий памятник Богдановича, очень простой и очень сильный, и мгновенно поняла, что хочу сделать что-то в диалоге с ним.
На приштинской площади, которая теперь носит имя Адема Яшари, идеолога Армии освобождения Косова, стоит памятник партизанам-антифашистам, в просторечии "Треугольник". Швейцарский скульптор Уго Рондиноне поменял цвет монумента, заменив бетонную серость сияющим пурпуром, словно у конфетного фантика. У подножия сейчас проходит гастрономический фестиваль, участники которого вряд ли догадываются, что Рондиноне, вдовец поэта Джона Джорно, подспудно напоминает о символизме радуги.
Площадь возле Гранд-отеля украшена ярко-желтым газетным киоском. Модель К-67, разработанная словенским архитектором Сашей Мехтигом, была очень популярна в конце 60-х. Для "Манифесты" художник Илир Далипи обновил один из последних оставшихся в Косове экземпляров киоска, а саунд-художница Сьюзен Филипш наполнила его утробу загадочными щелчками и лунной музыкой.
25 локаций в Приштине связаны с выставками "Манифесты", в том числе три музея. Не пропустите исторический музей – здесь хранится брошь Мадлен Олбрайт и полевая форма генерала Уэсли Кларка, бывшего командующего силами НАТО в Европе. Есть почти неприметные интервенции биеннале в городскую жизнь – например, попытка туринской студии Карло Ратти оживить заброшенную одноколейку, когда-то связывавшую Приштину с Белградом: шпалы украсили чахлыми деревцами в желтых кадках. По этому "Зеленому коридору" можно дойти до кирпичной фабрики, где берлинские экоурбанисты проводят семинары о проблемах градостроения, в то время как аутентичные рабочие-косовары трудятся в поте лица среди инсталляций. В построенном в 15-м веке Большом Хаммаме японская художница Чихару Шиота развесила на алых нитях, символизирующих кровеносные сосуды, листки с рассказами жителей Косова.
В Албании, которая по всем параметрам ближе Косову, чем Сербия, еще 50 лет назад современное искусство безжалостно запрещали. Одна из инсталляций в Гранд-отеле, использующая материалы из архивов госбезопасности, рассказывает историю художника Эдисона Гьерго (1939–1989), который в 1975 году был приговорён к восьми годам лагерей за то, что писал абстрактные картины. Главной темой "Манифесты" в Приштине стала опасность возвращения дремучих сил XX века, которые спят в сером бетоне, но способны при благоприятных обстоятельствах из него выбраться. Косово, где официальной валютой является евро, готовит заявку для вступления в ЕС, а также надеется стать членом НАТО. "Манифеста" – огромная международная выставка, которая будет проходить до конца октября – вряд ли ускорит это признание, но людей, размышляющих о том, не является ли грехом место их рождения, наверняка воодушевит.
