Владимиру Сорокину – семьдесят. Писатель, начинавший как деконструктор и ниспровергатель классики (в романе «Роман» он приканчивает топором саму русскую литературу), сам давно стал классиком русской и мировой литературы. Вот уже сорок лет, с момента первой публикации во Франции в 1985 году его рассказов и фрагмента «Очереди», его тексты живут с нами, архивируют, но еще чаще предсказывают нашу реальность. Еще до распада СССР, в ранних рассказах и в «Норме», он разобрал на кубики советский текст и показал, как за привычными словами и речевыми актами, за обыденностью языка кроется бездна насилия. В «Дне опричника» (2005) он первым заметил пробуждающиеся ростки архаики, нарисовав монархически-православную техно-утопию, в «Трилогии льда» (2002-2005) изобразил антиутопию фашизма, в «Манараге» (2017) и «Докторе Гарине» (2021) предсказал грядущую мировую войну.
Война (ее по-свойски называют «ядерка», по аналогии со словами-паразитами «молочка», «печалька», «заброшка» и «разрушка») фоново присутствует и в новом романе писателя «Сказка», выпущенном издательством Freedom Letters. Она уже миновала, и Россия превращена в ту самую «разрушку» – вернее, свалку, на которой и начинается действие. Это сказка как по названию книги, так и по жанру: в ней есть герой-мальчик (его, конечно, зовут Иван), который проваливается в волшебный мир (у Алисы была кроличья нора, у него – трухлявый пень), где встречает трех сказочных помощников, что назначают ему три испытания, дабы исполнилось его главное, сокровенное желание – вернуться в прошлое, где нет ни войны, ни разрухи, а есть домашний уют, мама, папа и такса Випка.
Трех помощников Ивана зовут Лев, Федор и Антон, и три поприща героя оказываются тремя метатекстами русской литературы: бессмысленность и жестокость деревенской жизни, описанная языком Толстого, бессердечность и разврат большого города, Петербурга Достоевского, в котором обитают лицемерные бесы-революционеры, и бессильные страдания русской интеллигенции, что оборачиваются ее самоистреблением, описанные в духе «Вишневого сада». Сорокин здесь в своей излюбленной стихии, показывая свое мастерство стилизатора русской классики – и в этом смысле он действительно завершает жанр большого русского романа, «закрывает тему».
Сорокин улавливает массовые настроения на четвертый год большой войны
Но в «Сказке» есть и нечто новое – это наивная ностальгия по утраченному, по возвращению в «как было». И здесь Сорокин снова улавливает массовые настроения на четвертый год большой войны, когда, несмотря на напускную бодрость и патриотизм, нарастает усталость и фрустрация в элитах и большей части населения, детское желание зажмуриться и открыть глаза в прошлом: для кого-то в мифологизированном советском, для кого-то в беззаботных нулевых, до Болотной, Крыма и ковида.
Желание героя сбывается: он возвращается в мир до войны, на милую и убогую родительскую дачку, советские шесть соток – с отцом в шортах и майке с надписью «СССР», с пивом у телевизора, с дедушкой, что режется с соседом в домино в саду, с кустами смородины и крыжовника, с маминым борщом и копченой скумбрией на столе. Прекрасная Россия Прошлого на поверку оказывается базовым архетипом русской жизни, неизбывным дачным совком.
И завершающая ирония писателя, ставящая крест на всей этой убогой мечте: домик с участком висит в пустоте. Иван с кошкой в руках, подошедший к калитке, «вдруг увидел, чтоза калиткой этой — пустота. Просто пустота. И цвет у этой пустоты — как у пустоты. Пустотный, никакой. Протянул Ваня руку вповерх калитки — и пальцы его исчезли вмиг. Назад руку отдёрнул — живые пальцы. Снова попробовал — нет руки. И не больно совсем руке в пустоте. И не холодно, и не жарко».
Это пелевинский поворот сюжета: прошлое лишь вымысел, иллюзия, по нему прошелся отменяющий реальность палец Будды из «пулемета Чапаева». Впрочем, и сам Сорокин еще двадцать лет назад предсказывал в «Дне опричника» устами таежной вещуньи Прасковьи Мамонтовны: «с Россией будет ничего». И вот теперь это ничего сбылось – как свидригайловская вечность в виде баньки с пауками, как шесть соток с уличным сортиром, крашенным голубой краской. Наше прошлое убого, будущее несбыточно, а настоящее окружено пустотой. Писатель, известный своими предсказаниями, делает самое печальное из них: домой возврата нет.
Сергей Медведев – историк, ведущий цикла программ Радио Свобода "Археология"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
