- Как российские власти ввели монополию на правду о войне в Украине.
- Суд в Иркутске готовится рассматривать дела о массовых изнасилованиях заключенных.
- Amnesty International опубликовала доклад о свободе слова и свободе собраний в России.
Видеоверсия программы
СРОК ДЛЯ ЯШИНА
Прокуратура просит приговорить российского оппозиционного политика Илью Яшина к девяти годам лишения свободы за распространение заведомо ложной информации об использовании Вооруженных Сил РФ. Таковой обвинение считает слова Яшина во время стрима на YouTube о гибели мирных жителей города Буча после российского вторжения в Украину. Суд намеревался огласить приговор 7 декабря, но впоследствии перенес его на конец недели. В понедельник, 5 декабря, прошли прения сторон, а сам Илья Яшин выступил с последним словом.
С нами адвокат Ильи Яшина Вадим Прохоров. Насколько убедительно звучало обвинение и те доказательства, которые использовала прокуратура?
Вадим Прохоров: Для защиты обвинение всегда недостаточно убедительно. Но в данном случае обвинение превзошло само себя! В аккаунте Яшина в YouTube 7 апреля некоторая часть сюжета была посвящена событиям в Буче. Тогда все мировые СМИ начинали свои сюжеты с той картины, которая открылась там после ухода российских войск. И Яшин дал встык две точки зрения: с одной стороны, западных и украинских СМИ, с другой – Минобороны. Вот все, что вменяется Яшину: он распространил противоположные точки зрения, но – склоняясь к одной из них (западной).
Для защиты обвинение всегда недостаточно убедительно, но в данном случае обвинение превзошло само себя!
Марьяна Торочешникова: А обвинение должно было доказать заведомую ложность какого-то из этих сообщений?
Вадим Прохоров: Обвинение как минимум должно было доказать, что эта информация не соответствует действительности. Но единственное доказательство, на которое оно ссылается, это некий пресс-релиз Минобороны от 3 апреля, где говорится, что все опубликованные киевским режимом фотографии и видеоматериалы, якобы свидетельствующие о каких-то преступлениях российских военнослужащих, являются очередной провокацией, постановкой киевского режима для западных СМИ. Российские власти не говорят, что же там, собственно, случилось. И как можно доказывать соответствие или несоответствие распространенных Яшиным сведений, когда российская сторона даже не дает свою версию?!
Второй важный момент: Яшин должен быть заведомо убежден в том, что специально стремиться распространить ложь. А он совершенно искренне верит в правдивость того, что он говорил. Здесь в принципе не могло быть состава и события преступления.
Но обвинитель затребовал колоссальный срок – девять лет лишения свободы! Больше, чем иной раз дают за убийство! Россия семимильными шагами скатывается к сталинским параметрам. Даже в брежневские времена тем, кто якобы распространял заведомо антисоветскую информацию, и то давали года по три.
Марьяна Торочешникова: Цель – запугать остальных?
Вадим Прохоров: Да, цель именно такая, для чего и была введена эта статья в Уголовный кодекс. Прокурор Белов, когда мы приводим ему какие-то акты международных организаций, международные договоры, говорит: "Забудьте вы про все эти международные организации! В ООН имеет значение только Совет безопасности, где у России есть вето". Такого не было даже в Советском Союзе, а сейчас они даже делать вид перестали.
Прокурор – достаточно молодой человек, около 40 лет. И меня поразило, что он вспомнил слово, которое я лично слышал в ранней юности: сказал, что защита говорит какую-то "антисоветчину". Помилуйте! Советского Союза нет уже 31 год! Но этот молодой человек на службе у режима, видимо, так понимает, что если люди не рады были строю в СССР или теперь критикуют какие-то шаги властей РФ, то это и есть враги отечества. Он так и назвал Яшина в прениях: "Яшин ведет борьбу против своего отечества". На что ваш покорный слуга ответил словами Афанасия Бубенцова из замечательного фильма "О бедном гусаре замолвите слово": "А вы от имени Отечества не выступайте. Оно само разберется, кто его враг, а кто друг".
Марьяна Торочешникова: Вадим Юрьевич, а как вы относитесь к статье 207.3 УК РФ? Насколько она конституционна?
Вот все, что вменяется Яшину: он распространил противоположные точки зрения, но – склоняясь к одной из них
Вадим Прохоров: Она была принята в спешке в марте этого года, как раз с началом так называемой "специальной военной операции". Ее основная задача – оказание охлаждающего эффекта на тех, кто хотел бы публично усомниться в правильности и законности происходящего. Эта статья не соответствует, прежде всего, статье 29-й Конституции РФ о праве на свободу слова и мысли и праве собирать и распространять информацию. Мы с коллегами на позапрошлом заседании как раз просили суд обратиться в Конституционный суд и не сильно удивились, когда нам в этом отказали.
Марьяна Торочешникова: Российские власти законодательно зафиксировали свою монополию на правду о войне вскоре после начала вторжения в Украину. В УК появилась статья о распространении заведомо ложной информации о российской армии или чиновниках. Наказание – до 15 лет лишения свободы. По данным "ОВД-Инфо", в России и аннексированных территориях за фейки преследуют уже более 120 человек: как обычных граждан, выступающих против войны, например, в социальных сетях или мессенджерах, так и политиков, активистов и журналистов.
На видеосвязи с нами юрист проекта "ОВД-Инфо" Александра Баева. По вашим данным, скольких сейчас уголовных дел, связанных с фейками о российской армии?
Россия семимильными шагами скатывается к сталинским параметрам
Александра Баева: Нам известно о 124 уголовных делах по данной статье. Это чуть больше трети всех уголовных дел, которые мы относим к антивоенному преследованию.
Марьяна Торочешникова: Мы помним первый приговор по этой статье, который многих потряс: приговор в отношении муниципального депутата Горинова в Москве – семь лет лишения свободы. Теперь прокуратура просит уже девять лет для Ильи Яшина. А есть люди, которые отделывались меньшими наказаниями?
Александра Баева: Мы знаем про десять приговоров. Есть еще одно дело, которое закончилось шестью месяцами в колонии-поселении, и вот дело Яшина – третье. Остальные восемь дел – это штрафы в размере от одного до трех миллионов рублей, по одному из дел было наказание в виде годовой суммы пенсии человека, и еще несколько дел связаны с исправительными работами или с условным наказанием. Например, дело Ирины Ген (дело о доносе), учительницы в школе: ей дали пять лет, но условно.
Марьяна Торочешникова: А где чаще предъявляют людям обвинения по этой статье?
Александра Баева: Нам известны 68 населенных пунктов, где людей преследовали за антивоенную позицию. По фейкам – это порядка 50 населенных пунктов по всей России. Победитель в этом антирейтинге – Москва, за ней идет Петербург, следующая – Республика Татарстан, там 13 дел, о которых нам известно. Новосибирск и так далее – уже по нисходящей.
Марьяна Торочешникова: Известны ли какие-то совершенно абсурдные дела?
Александра Баева: Мне все эти дела кажутся абсурдными, потому что высказывание своей позиции в стране, где это не запрещено Конституцией, – это абсурд. Людей преследуют за слово "война". Например, Горинов высказал мнение, что невозможно проводить конкурс детских рисунков, когда в Украине погибают дети, и из-за этого было возбуждено дело. До 24 февраля я и представить себе не могла возможность такого преследования.
Российские власти законодательно зафиксировали свою монополию на правду о войне вскоре после ее начала
Тут есть несколько болевых точек. Это ситуация по потерям российской стороны (погибшие, раненые, взятые в плен). Если человек сообщает или репостит информацию, которая не высказана официальными властями РФ, то это может быть сочтено фейком. Информация по поводу Бучи и Мариуполя: публикации, фотографии оттуда, какая-то позиция по этому поводу – тут достаточно много дел. Мне кажется абсурдным и количество дел по репостам.
"ЗАПРЕДЕЛЬНОЕ ЗВЕРСТВО И САДИЗМ"
Суд в Иркутской области начал рассматривать дела о массовых изнасилованиях заключенных из ангарской колонии №15. В апреле 2020 года – после того, как в колонии загорелась промзона и начался протест, – заключенных перевели в Иркутский следственный изолятор №1. Там, чтобы выяснить, кто организовал протест, и заставить заключенных подписать признательные показания, их пытали, в том числе – с помощью "Барсика": так насильники называли веник, наблюдая и смеясь над страданиями заключенных. Сейчас на скамье подсудимых только "разработчики", то есть те самые заключенные, которые могли сотрудничать с администрацией изолятора и пытать других. При этом некоторых жертв изнасилования так и не признали потерпевшими.
Протест заключенных Ангарской колонии, а позже и пытки в Иркутском и Ангарском следственных изоляторах почти сразу попали в фокус внимания правозащитников, в том числе и Фонда в защиту прав заключенных. Эксперт этого Фонда Петр Курьянов сопровождал дело с самого начала, сейчас он как раз в Иркутске.
Петр Курьянов: По этому делу проходят четыре "разработчика". Их обвиняют в десятке эпизодов преступлений – 132-я статья Уголовного кодекса: "Действия сексуального характера". Там был конвейер – всех насиловали веником. Некий Говорин был старшим – от оперативников, от администрации СИЗО. Он сидел в камере, они периодически подходили к нему, давали задания. В камеру сажали несколько человек и всех подряд били, связывали руки, ноги, на голову надевали шапку. И практически всем в задний проход засовывали веник и прочие предметы.
Заседание началось. Из четырех подсудимых привезли всего двоих – это Шадрин и Картопольцев. Судья сказала, что двух других не доставили потому, что они отбывают наказание в ИК-15 и не так просто их привезти. Заседание и прошло бы без участия двух подсудимых, но Шадрин (и Картопольцев его поддержал) заявил несколько ходатайств: о возвращении дела прокурору, об исключении доказательств, о признании ряда доказательств недопустимыми на том основании, что они получены с нарушением. И прокурор сказала, что действительно необходимо привезти тех двоих основных "разработчиков". Отложили на 26 декабря.
Всех подряд били, связывали руки, ноги, в задний проход засовывали веник и прочие предметы
Очень важно, чтобы это первое дело было рассмотрено и по всем обстоятельствам была получена оценка суда, чтобы закрепили те обстоятельства, которые имеют большое значение для последующих уголовных дел. А их всего порядка четырех по Иркутску. Несколько человек все-таки решили тоже привлечь к уголовной ответственности.
Сами "разработчики" не скрывают, что они пытались склонить каждого к написанию явок с повинной, объяснений, чтобы они написали нужные им показания относительно участников массовых беспорядков. Им нужны были письменные подтверждения той версии, которую озвучили в самом начале Следственный комитет и министр юстиции: что это спланированная акция. Но здесь очень много противоречивых моментов. Жирной строкой по всему этому делу должно проходить то, что все это происходило под руководством конкретных оперативных сотрудников. У нас даже в первом деле есть показания свидетелей, что к двери подходил оперативник Верещак – это сын экс-начальника ИК-15 Верещака. Подходил некий Федюнин. Они о чем-то разговаривали со старшим "разработчиком", после чего "разработчики" делали те или иные приспособления, вязали простыни, готовились к встрече тех осужденных, которых затем заводили к ним в камеру. В этом судебном разбирательстве мы должны получить доказательства того, что все это зверство, весь этот запредельный садизм были прежде всего по прямому указанию таких оперативников, как Верещак, Федюнин и других.
"ТЕБЯ ВСЕ РАВНО ЗАДЕРЖАТ"
Российские власти взяли курс на запрет информирования общества о протестах, преследуя журналистов и общественных наблюдателей, считают авторы доклада "Тебя все равно задержат" из правозащитной организации Amnesty International. Со времен акций в поддержку Алексея Навального зимой 2021 года массовые задержания и так называемые "предупреждения" о недопустимости нарушения закона коснулись десятков журналистов. В условиях военной цензуры многие из них вынужденно покинули Россию.
Иван Воронин поговорил с директором Amnesty International по Восточной Европе и Центральной Азии Натальей Звягиной.
Наталья Звягина: Этот доклад сконцентрирован вокруг двух типов людей, которые наблюдают за публичными мероприятиями. Это либо журналисты, либо наблюдатели – люди, которые специально пришли посмотреть, насколько в рамках того или иного мероприятия соблюдается законодательство о публичных собраниях. В докладе приведено несколько случаев, когда журналисты и блогеры подверглись давлению за их работу во время публичных мероприятий.
Иван Воронин: В докладе делается вывод о том, что это целенаправленная политика властей именно по выдворению журналистов, правозащитников, наблюдателей за пределы митинга, в том числе для того, чтобы информация не распространялась. Например, в докладе упоминается история журналиста Федора Худокормова, которого в феврале прошлого года толкнул и дважды ударил по голове сотрудник ОМОНа. Но, исходя из видео, можно сделать вывод, что все-таки была неприязнь конкретного сотрудника ОМОНа.
Присутствие в месте публичного мероприятия не должно вызывать вопросов, если ты при этом не совершил отдельных опасных преступлений
Наталья Звягина: Каждый конкретный полицейский все равно руководствуется какой-то заданной рамкой. В массовых случаях, которые были, сотрудники видят такие истории, видят безнаказанность и понимают, что рамка свободы для них расширяется. И если нет реакции государства, нет политической воли и инструментов, которые позволяют сказать "стоп, вот здесь у нас начинаются гарантии", конечно же, полицейские могут совершенно спокойно реализовать свою личную неприязнь. Этого не должно быть. Важна рамка, и она может быть взята и из международного законодательства, и из национального, которое, несмотря на то, что Россия вышла из Совета Европы, все равно остается в постановлениях Конституционного и Верховного суда, затрагивающих тему свободы собраний.
Иван Воронин: Законодательство о митингах носит уведомительный характер. За последние пять лет, пожалуй, счет идет уже на тысячи человек, незаконно арестованных или задержанных на митингах. Но особое внимание в вашем докладе уделяется именно журналистам и правозащитникам – почему?
Наталья Звягина: Эти категории меньше всего защищены текущими нормами. С одной стороны, есть специальные правила для журналистов, которые обязывают обвязаться оберегами, надевать специальную жилетку. С другой стороны, эти обереги не срабатывают. Участников вычисляют не по жилеткам, а по лицам. Камера тебя распознала, при этом у нее нигде в алгоритме не заложено, что ты журналист, у тебя жилеточка. К тебе точно так же могут вломиться с обысками, а ты вообще-то выполнял свои должностные обязанности. Я уже не говорю о том, что присутствие в месте публичного мероприятия не должно никаким образом вызывать вопросов, если ты при этом не совершил каких-то совершенно отдельных опасных преступлений.
