- Подвалы для отказников: как обходятся с теми, кто не хочет на передовую.
- В России начал действовать закон об иностранном влиянии – что это значит?
- Госдума ввела полный запрет на пропаганду ЛГБТ и смены пола.
Видеоверсия программы
ТЕНЕВАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ
1 декабря в России вступает в силу новый приказ ФСБ, который, в частности, запрещает распространять сведения о мобилизационной подготовке. Теперь рассказы мобилизованных и их родственников об отсутствии обмундирования и еды, о ржавых автоматах и нехватке боеприпасов окажутся вне закона. Кроме того, за связанные с мобилизацией сообщения, которые, по мнению спецслужб и полиции, наносят ущерб России, человека смогут признать иностранным агентом.
На связи с нами адвокат Максим Гребенюк.
Максим Гребенюк: У меня несколько действующих соглашений с мобилизованными и военнослужащими по контракту. Они участвовали в боевых действиях, в какой-то момент их вера в командование пошатнулась, потому что были некоторые просчеты, неискренность по отношению к ним, и они приняли решение отказаться от дальнейшего участия. Их бросили в подвалы, где содержали в нечеловеческих условиях без оформления процессуальных документов, никаких обвинений не предъявляли.
Теперь рассказы мобилизованных об отсутствии обмундирования и нехватке боеприпасов окажутся вне закона
После этого ко мне обратились военнослужащие, которые ушли, потому что у них закончился контракт, и их отпустили. О них писал Павел Чиков: это Александр Афонин и Андрей Васильев. Они решили обратиться с моей помощью в военно-следственные органы с заявлением о возбуждении уголовных дел в отношении должностных лиц, которые содержали их в таких условиях, тем самым превысив должностные полномочия и совершив ряд других преступлений. Их показания я зафиксировал под протокол опроса. Составлены заявления в Следственный комитет, в Военный следственный отдел. Эти опросы послужили также подкреплением слов родственников тех, кто продолжает там находиться. И другие родственники тоже подали.
Марьяна Торочешникова: Военный следственный отдел как-то отреагировал?
Максим Гребенюк: Мне поступают сообщения, что большинство мобилизованных из этого лагеря уже отпустили, отвезли либо в Белгородскую область, либо в Мариуполь.
Марьяна Торочешникова: По-моему, речь идет о лагере в поселке Зайцево в "ЛНР"?
Максим Гребенюк: Таких лагерей множество. ASTRA сообщает, что у них есть данные об 11 лагерях. Мне пишут как минимум из трех лагерей-подвалов. Их там содержат частично в наказание за отказ, частично для того, чтобы создать невыносимые условия и побудить их опять участвовать в боевых действиях. С ними проводится "воспитательная работа", оказывается психологическое давление. По моим данным, из лагеря в Зайцево подавляющее большинство вывезли, их опрашивают следователи. Тем, которых вывезли в Белгородскую область, сейчас обещают, что на передовую их не вернут, они будут участвовать в снабжении, в охране боеприпасов, в каких-то тыловых частях. Не знаю, как будет на самом деле, но реакция есть. Когда в открытый доступ попадают процессуальные документы и это становится достоянием общественности, то эффект для правоохранительной системы намного заметнее.
Марьяна Торочешникова: Со времени объявления в России частичной мобилизации насколько активно Военная прокуратура откликалась на жалобы мобилизованных и их родственников, на жалобы контрактников, у которых контракты заканчиваются, а их не отпускают?
Максим Гребенюк: Я сам десять лет прослужил в Военной прокуратуре помощником военного прокурора в различных гарнизонах, в том числе и в "горячих точках". Мои бывшие коллеги во многом стали разновидностью замполитов: в первую очередь они стоят на страже государственных интересов, а уже во вторую – прав военнослужащих. Да, они реагируют, но как только речь заходит об участии в боевых действиях, они, конечно же, не на стороне военнослужащих. В частности, Александр Афонин сообщил, что возле подвала даже ходил помощник военного прокурора, майор юстиции, который советовал командованию, как лучше заставить военнослужащих "любить родину".
Марьяна Торочешникова: С чем связаны основные жалобы мобилизованных?
Отказников бросили в подвалы, где содержали в нечеловеческих условиях
Максим Гребенюк: Те, кто был не согласен с самим фактом мобилизации, уже давно написали жалобы, уже давно в судах, многие отменяют решение о мобилизации. Сейчас уже поступают жалобы от тех, кто был мобилизован – либо хотел, либо не сопротивлялся, а потом был недостаточно обеспечен, недостаточно проведена подготовка. У меня есть "рекорд" – через неделю после мобилизации человек уже оказался в окопе. То, что обещают по телевизору, не заслуживает доверия, потому что нет никаких нормативно-правовых актов, говорящих о том, что нужно тренировать людей две недели или месяц. Есть методические рекомендации для командования воинских частей, которые носят просто рекомендательный характер. Но априори считается, что мобилизованные проходили "срочку", поэтому все умеют. Те, кто уже попал на передовую, сейчас начинают жаловаться, что их, оказывается, и мобилизовали неправильно, и недостаточно обеспечили и научили, и теперь недостаточно бережно относятся к их жизни и здоровью.
Марьяна Торочешникова: А в соответствии с обновленным приказом ФСБ уже с 1 декабря и рассказывать о подобных нарушениях небезопасно?
Максим Гребенюк: Конечно. Просто нужно будет меньше конкретики, не стоит говорить: "Я призван таким-то военкоматом в такую-то воинскую часть. И здесь майор Петров меня не научил тому-то, не выдал мне того-то, поместил меня под Сватово в таких-то координатах".
То, что обещают по телевизору, не заслуживает доверия
Марьяна Торочешникова: Но как?! Например, по Сети ходит одно из свежих видео. Мобилизованные говорят: "Нас бросили наши командиры, мы сами сбились в роту, сейчас будем двигаться в сторону российских границ. Не знаем, что делать". Они подрывают безопасность или нет? Можно ли демонстрировать ржавое оружие, которое выдавали мобилизованным?
Максим Гребенюк: Да, теперь незаконно делать такие вещи. Но пока непонятно, какая будет за это грозить ответственность.
ЧТО ТАКОЕ ИНОСТРАННОЕ ВЛИЯНИЕ?
1 декабря в России начинает действовать закон об иностранном влиянии, который, судя по всему, должен свести к минимуму контакты россиян с жителями других государств. И не только контакты. Наши друзья из Команды против пыток подготовили ролик о том, что собой представляет новый закон и как он будет работать.
Трансфобные и гомофобные заявления все чаще звучат с экранов российских телевизоров
Совет Федерации поддержал законопроект о полном запрете в России пропаганды ЛГБТ и смены пола. Ранее его единогласно приняли в Государственной думе, так и не дав четкого определения тому, что именно депутаты считают пропагандой ЛГБТ. Представляется, что большая часть запретов и ограничений коснется в первую очередь книжной и киноотрасли, а также СМИ и интернета. Штрафы за нарушения закона могут доходить до десяти миллионов рублей.
С нами правозащитник, ЛГБТК-активист Михаил Тумасов и политолог Дмитрий Толкачев.
Трансфобные и гомофобные заявления все чаще звучат с экранов российских телевизоров. Владимир Путин в последнее время все чаще прибегает к подобной риторике даже тогда, когда это, казалось бы, совершенно неуместно: например, во время подписания документов о "принятии" в состав России четырех оккупированных территорий Украины. Не прошло и двух месяцев – и в стране приняты законы, запрещающие пропаганду "нетрадиционных" сексуальных отношений среди всех возрастов. Правда, до сих пор непонятно, что такое "пропаганда" и что именно власти считают традиционными, а что нетрадиционными отношениями.
Дмитрий Толкачев: Конечно, традиция в данном контексте – это отношения мужчины и женщины. Но в случае отношения к гомосексуальности это просто так называемые скрытые отношения, когда геи, которые есть во власти, просто ищут себе жену, а потом спокойно живут и продолжают пользоваться всеми благами. История говорит: сидите тихо, не высовывайтесь, и это будет одобряться и приниматься.
Марьяна Торочешникова: А чем так помешали ЛГБТ-люди российским властям?
История говорит: сидите тихо, не высовывайтесь, и это будет одобряться и приниматься
Дмитрий Толкачев: В демографической политике все плохо – яма 90-х годов только выровнялась и то поколение начало рожать детей, но сейчас у нас будет новая демографическая яма, – и одним из инструментов демографической политики выбрали регулирование сексуальности. Работать это будет совершенно никак, но они искренне уверены, что это поможет. Кроме того они, видимо, верят в то, что они на духовной войне, и ведут войну с ЛГБТ, которых приравнивают к сатанизму.
Марьяна Торочешникова: Михаил, какого числа жителей России может коснуться этот закон?
Михаил Тумасов: Статистики не существует, но научные выкладки говорят о том, что до 10% населения могут принадлежать к ЛГБТК-сообществу. Простая арифметика говорит о нескольких миллионах человек.
Марьяна Торочешникова: В первую очередь все встревожены тем, какие книги и фильмы будут запрещать. То есть ЛГБТК-людям опасаться нечего, исходя из того, что написано в законе, гонения непосредственно на граждан не начнутся? Речь идет именно о литературе, каких-то публикациях, фильмах, о том, что больше связано со свободой слова.
Михаил Тумасов: Природа данного закона, как и закона 2013 года, абсолютно размыта, так что все будет зависеть от правоприменительной практики.
Марьяна Торочешникова: А что значит "демонстрация"? Мужчина в юбке или женщина в брюках – это демонстрация или как?
Михаил Тумасов: Этот вопрос надо адресовать не мне, а тем гениальным людям, которые написали и приняли данный закон. Возможно, все шотландцы тоже попадут под него.
Марьяна Торочешникова: А может быть, и какие-то африканские и арабские народности: там не килты, а очень длинные рубахи, напоминающие платья.
Михаил Тумасов: Священники православной церкви. Не знаю, будет ли длинное платье в пол считаться женским атрибутом.
Марьяна Торочешникова: Зачем нужен этот закон, какую конечную цель они преследуют?
Михаил Тумасов: Вполне возможно, какой-то части населения действительно кажется, что подобный формат будет успешен для того, чтобы люди начали больше рожать (в чем лично я очень сомневаюсь). Люди до сих пор не понимают, что быть частью этого сообщества, быть таким человеком – это просто некая данность, природность, и с этим практически ничего нельзя сделать, это надо просто принять, и все. Это не "предпочтения", как иногда я слышу, а единственная возможность, единственное предпочтение. Мы не выбираем.
Что касается политиков, я думаю, на фоне всех этих ужасных событий, войны в Украине, это просто очередная попытка добыть себе еще плюсиков на каком-то "ура-патриотизме".
Одним из инструментов демографической политики выбрали регулирование сексуальности. Работать это будет совершенно никак
Марьяна Торочешникова: В России не очень распространены так называемые "каминг-ауты", когда геи и лесбиянки открыто заявляют о себе. А после принятия закона это уже станет и небезопасно делать? Ты говоришь: "я гей" или "я лесбиянка", – и тут же можешь нарваться на штраф. Соответственно, людей фактически лишают права самоопределяться.
Михаил Тумасов: Я не думаю, что каминг-аут может стать причиной для применения данного закона. Тут надо еще вспомнить решение Конституционного суда по закону 2013 года, в котором прописано, что самоопределение остается правом человека в РФ.
Марьяна Торочешникова: Дмитрий, насколько легко политикам играть на гомофобных настроениях и получать от этого какие-то бенефиты?
Дмитрий Толкачев: Вся гомофобная политика с 2013 года или с 2006 года, с региональных законов о пропаганде, полностью сконструирована. Если посмотреть на запросы в Google Trends, как люди искали слова "пропаганда гомосексуализма", то это начинали гуглить только с того момента, когда в Санкт-Петербурге появился господин Милонов. Раньше эта тема никого особо не интересовала. Когда я общаюсь с членами ЛГБТ-сообщества для своих исследований, провожу опросы, большинство таких людей, которые далеки от активизма, считают, что для них ничего не изменилось. У них есть близкий круг, который продолжает с ними общаться.
Конечно, этот закон сконструирован именно для консервативного меньшинства. Первоначально это была попытка переизбрания перед выборами. Я не знаю, кого боится власть, но я бы на их месте позаботился о консервативном сообществе, о тех людях, которые придут с военным опытом, с умением пользоваться оружием. Их я бы боялся больше, чем представителей ЛГБТ, потому что в ближайшее время мы можем увидеть в регионах большой рост преступности, насилия. И, я думаю, проблема геев просто сойдет на нет.
Этот закон, на мой взгляд, не страшен до первых попыток его применения. Скорее всего, мы увидим блокировку ресурсов в интернете, какие-то показательные порки. С 2013 года юрист Травиничев насчитал 100 случаев применения закона о гей-пропаганде. Я думаю, мы не увидим широкого использования этого закона. Он был принят просто для того, чтобы пошуметь, отвлечь внимание, и дальше он будет жить своей жизнью, где-то примерно никак.
Марьяна Торочешникова: Трансгендерные люди – пожалуй, одна из наиболее уязвимых групп, особенно во время своего перехода. Как новое законодательство отразится на их жизни? Этот вопрос мы задали адвокату Проекта правовой помощи трансгендерным людям Даниилу Хаймовичу.
Это не закон, а некое политическое, идеологическое заявление
Даниил Хаймович: Первое опасение, которое возникает у трансгендерных людей: не запретят ли в принципе в России делать трансгендерные переходы? Из текста закона это не следует. Но если раньше была запрещена пропаганда нетрадиционных отношений, то сейчас появилась фраза о запрете пропаганды смены пола. Мы пока не знаем, что будет считаться пропагандой смены пола и как можно ее пропагандировать. По нынешнему российскому законодательству, смена пола, если говорить именно о транссексуализме, это некое заболевание, а как можно пропагандировать заболевание – непонятно.
Не каждый трансгендерный человек меняет пол. Относится ли к нему этот закон? Ряд специалистов, в том числе медиков или психологов, могут испугаться, посчитать, что этот закон затронет и их, если они будут оказывать помощь трансгендерным людям. И доступ к такой помощи может быть затруднен.
То, в каком виде принимаются в России такого рода законы, приводит к их очень избирательному применению. Практически никто из тех, на кого эти законы могут как-то воздействовать, не знают, как они будут применяться. Одними из первых на этот законопроект отреагировали книгоиздатели, которые не понимают, могут ли они издавать литературу, где описывается ЛГБТ, что именно запрещено, возможно ли какое-то нейтральное описание ЛГБТ. Очень трудно комментировать закон, не отвечающий требованиям, предъявляемым к законодательству: закон должен быть четким, понятным, не должен допускать каких-то двойных или тройных трактовок. Это не закон, а некое политическое, идеологическое заявление: вот есть нечто традиционное, что мы поддерживаем, и есть нечто плохое, как сказал Володин – "тьма". Но это не юридические понятия!
