Ссылки для упрощенного доступа

Две ипостаси Арриго Бойто


Вальпургиева ночь. «Мефистофель» Арриго Бойто на сцене Венской придворной оперы. Март 1882. Рисунок Вильгельма Гаузе.
Вальпургиева ночь. «Мефистофель» Арриго Бойто на сцене Венской придворной оперы. Март 1882. Рисунок Вильгельма Гаузе.

Мы уже говорили о писателях, которые сочиняли музыку. Но есть, конечно, и обратные примеры. Чайковский, скажем, грешил стишками, перевел на русский либретто "Свадьбы Фигаро" Моцарта. Но это было хобби великого композитора. А тот, о ком мы будем говорить сегодня, был и тем, и другим, сам сознавал свой дуализм и не мог и не хотел выбрать одно поприще из двух.

Арриго Бойто. Он, пожалуй, лучше всего известен как либреттист Верди. Для своего великого старшего друга он написал либретто "Отелло" и "Фальстафа", последней оперы 80-летнего маэстро. Перевел либретто нескольких опер Вагнера, "Руслана и Людмилу" Глинки. При этом Бойто окончил Миланскую консерваторию и сам был композитором. Но итальянцы чтут его прежде всего как прекрасного поэта.

Он был самым ярким представителем литературной группы под названием "скапильятура" "растрепанные". Это аналог французской богемы, антибуржуазное течение, кумиром которого был Бодлер. Они культивировали в себе трагическое мироощущение, очень любили мистику, загробные темы, и могила не заставила себя ждать. Некоторые из них рано умерли, другие покончили самоубийством.

Арриго Бойто и Джузеппе Верди, 1892 год
Арриго Бойто и Джузеппе Верди, 1892 год

Арриго Бойто дожил до 76 лет и к роковым страстям своих товарищей относился, пожалуй, даже иронично. У него есть стихотворение "Лекция по анатомии". Поэт сокрушается о смерти молодой девушки, тело которой теперь лежит в анатомическом театре, на глазах у студентов-медиков, но при этом слышится глумливая интонация:

Отложен в сторону

Нож, рану вскрывший

В груди несчастной,

Еще столь юною

Недавно бывшей

И столь прекрасной!

При виде этого

(О, труп холодный!

О, кости, ткани!..)

Вся вера рушится

В дух благородный

Научных знаний.

Поэт еще долго предается мрачному унынию, а заканчивает так:

Пока преследовал

Былого тень я,

Мечтой томимый,

От трупа девушки

Шел запах тленья

Невыносимый.

Бойто фактически написал пародию на сочинения своих собратьев по перу. А о своем дуализме он выразился так:

Я свет и тень; я бабочка

Иль червь, в пыли рожденный,

Я падший ангел, пó миру

Скитаться обреченный;

Иль демон чернокрылый,

Что, напрягая силы,

Взмывает к небесам.

Вот отчего я исподволь

Глубинным подсознаньем

Насмешку слышу ангела

Над собственным страданьем

Иль как с мольбой покорной

Изгнанник-демон черный

Взывает к Богу сам.

При такой двойственности самоощущения неудивительно, что он взялся сочинять оперу на сюжет "Фауста". Тот факт, что уже существовали "Осуждение Фауста" Берлиоза и "Фауст" Гуно, его не останавливал. Он создавал свое, оригинальное сочинение и назвал его "Мефистофель". Он, между прочим, и Верди уговаривал назвать оперу про Отелло именем злодея – "Яго". "Демон чернокрылый" очень его интересовал.

В отличие от опер Берлиоза и Гуно у Бойто есть, как у Гете, и пролог на небесах, и вторая часть драмы. Господь, правда, в прологе не появляется, но зато изумительно поют ангелы и кающиеся грешники. В ответ на циничные речи Мефистофеля, который называет человека "спесивым прахом", которого Творец наделил зачем-то разумом, они поют славу Творцу и его мудрости.

Пора познакомиться с Мефистофелем. Вот как он представляется Фаусту.

Я тот дух, что отрицает
все извечно: свет и цвет.
Злобный смех мой и раздор
не дают Творцу покой.
Цель моя – Небытие,
Мирозданья полный крах.

В конце куплета стоит ремарка: "Неистово свистит, приложив пальцы ко рту". На старых пластинках так и писали: "ария со свистом". Свистеть, да еще неистово, не каждый певец умеет. Я добросовестно прослушал множество записей и, как Коровьев, могу сказать: лучше всех свистнуто Брином Терфелем.

В "Мефистофеле" много прекрасной музыки, но одну арию особенно любят сопрано и часто исполняют ее в концертах. Это ария Маргариты из третьего акта. Она нечаянно отравила мать, в помрачении рассудка утопила своего ребенка и теперь в тюрьме ждет казни. Из множества великих исполнений я выбрал два. Одна певица продолжит другую. Галина Вишневская и Пиа Тассинари.

Премьера "Мефистофеля" состоялась в марте 1868 года в Ла Скала, дирижировал сам Бойто, и закончился спектакль сокрушительным провалом. Может быть, дело в том, что первая редакция была невероятно длинной – пять актов, пролог, эпилог...

В 1900-м театр Ла Скала пригласил на роль Мефистофеля Шаляпина. Приглашать русского певца в Италию, да еще в Ла Скала? По тем временам крайне необычное явление. Дерзкая идея принадлежала молодому директору театра Джулио Гатти-Казацца (позднее он возглавил нью-йоркский Метрополитан и сделал его финансово успешным). Гатти-Казацца долго уговаривал Бойто, который помнил фиаско 1868 года и не хотел повторения. Гатти-Казацца пригласил Энрико Карузо на роль Фауста, Эмму Карелли – на роль Маргариты – карьера обоих тогда только начиналась. Шаляпин, получив телеграмму из Милана, не поверил ей и заломил астрономический гонорар для певца, которого еще совершенно не знала Европа, – 15 тысяч франков за 10 спектаклей. Гатти-Казацца согласился.

Шаляпин поехал в Италию с Рахманиновым. Они сняли виллу в Варацце, на берегу Лигурийского моря, и разучивали партию уже на месте. Чтобы поразить публику окончательно, Шаляпин вышел в прологе практически голым. Это был триумф. Именно Мефистофель Бойто, а не Гуно прославил Шаляпина на весь мир. Эта партия стала его коронной. Он и Собинов исколесили с ариями и дуэтами из "Мефистофеля" всю Россию.

Шаляпин в прологе "Мефистофеля". Фото Сэмюэла Холланда Руза, Victor Talking Machine Company. Камден, Нью-Джерси, 1917
Шаляпин в прологе "Мефистофеля". Фото Сэмюэла Холланда Руза, Victor Talking Machine Company. Камден, Нью-Джерси, 1917

Сегодня "Мефистофеля" ставят часто. А вот другой опере Арриго Бойто (он написал их всего две) повезло меньше. Бойто чуть ли не со студенческой скамьи вынашивал грандиозный замысел, работал над ним до самой смерти и все-таки не успел. Опера называется "Нерон". Сначала он написал драматическую поэму в стихах и издал ее. Это общепризнанный шедевр итальянской поэзии. В "Нероне" двойственность художественной натуры Бойто проявилась в полной мере. Нерон у него – не злодей и бездушный деспот, каким его принято изображать. Точнее – не только злодей. Его личность раздвоена. Он не только правитель, но и артист и живет наполовину в мире своих грез. В первом акте он предает земле урну с прахом своей матери Агриппины, убитой по его приказу. И что же мы слышим? Он признается в матереубийстве, но тут же утверждает, что он не виновен – он действовал по велению рока.

Я последний из рода

Твоего рокового; веленьем свыше

Стал орудьем Судьбы я – и ею движим.

Я образ темной силы! Я воплощенье

Грозного Рока!

А потом поднимается с колен и заявляет: "Я – Орест!" Герой мифа, убивший свою мать Клитемнестру за то, что она со своим любовником убила его отца. И он не играет, он правда в это верит.

Как драматург Арриго Бойто предвосхитил открытия Луиджи Пиранделло, обнажившего конфликт между реальной сущностью и маской человека. В опере есть библейский персонаж – Симон Волхв, жрец таинственного восточного культа. Он задумал воспользоваться тонкостью художественной натуры Нерона, его впечатлительностью. Он приводит его в своей храм и показывает ему в алтаре богиню ночных ужасов. Нерон в образе Ореста умоляет богиню избавить его от кошмаров.

О, защитница мертвых! Покой в Тавриде

Ты матереубийце дать обещала!

Молю тебя о том же:

Ведь, как Орест, я

Не без повода совершил злодейство.

Прогони ее призрак!

На самом деле это никакая не богиня, а заклинательница змей египтянка Астерия, до безумия влюбленная в Нерона. Когда она целует Нерона, он понимает, что перед ним земная женщина. Он выходит из образа, в гневе разбивает изваяния богов и ждет наказания свыше, но боги бездействуют, и Нерон, чисто как ребенок, осмелевший от своей безнаказанности, гордо объявляет: "Я покончил с богами! Я сам стал Богом, и здесь – мой храм!" Он приказывает арестовать Симона Волхва, Астерию – бросить в яму со змеями, на что она ему отвечает:

Я не умру! Ты лучше сам убей меня!

Я росла среди змей и обручилась

С ними навеки; не смертоносно жало

Их для меня! Найди мне смерть другую!

Сам уничтожь меня, не то, живая,

Преследовать тебя я буду вечно,

Любя твое неистовство – и ярость

Твою любя! Тебя боготворю, тобой живу я!

В опере еще много сюжетных хитросплетений, впечатляющие массовые сцены, есть и казнь христиан на арене цирка, и пожар Рима.

Генрик Семирадский. "Христианская Дирцея в цирке Нерона". 1897. Дирцея (Дирка) – жена царя Фив, жестоко обращавшаяся с Антиопой, которая стыдилась своей связи с Зевсом. За это дети Антиопы от Зевса Амфион и Зеф привязали Дирку к рогам дикого быка, и тот растерзал ее. В опере Бойто Нерон, устраивая на арене цирка массовую казнь христианок, восклицает: "Не одну, как в Фивах, а сто казню я Дирок, все в сто раз крупней на сцене!"
Генрик Семирадский. "Христианская Дирцея в цирке Нерона". 1897. Дирцея (Дирка) – жена царя Фив, жестоко обращавшаяся с Антиопой, которая стыдилась своей связи с Зевсом. За это дети Антиопы от Зевса Амфион и Зеф привязали Дирку к рогам дикого быка, и тот растерзал ее. В опере Бойто Нерон, устраивая на арене цирка массовую казнь христианок, восклицает: "Не одну, как в Фивах, а сто казню я Дирок, все в сто раз крупней на сцене!"

Это действительно монументальное произведение, в лучших эпизодах достигающее вагнеровской мощи, а кое-что заставляет вспомнить Рихарда Штрауса, который был тогда если и не ребенком, то начинающим композитором. Бойто решительно распрощался с тогдашней итальянской оперой с обязательной любовной интригой и запоминающимися мотивчиками. Видимо, он прекрасно сознавал, что это его творение придется не по вкусу публике, но не мог и не хотел идти у нее на поводу. Послушаем еще один отрывок. Так же, как он переложил итальянскими стихами молитву Дездемоны "Аве, Мария", в "Нероне" он вложил в уста христианке Рубрии рифмованный "Отче наш".

О, Отец наш, на небе сущий,

Имя твое вечно свято,

Царством твоим да станет мир грядущий;

Пусть, как на Небесах, все будет взято

На земле твоей волей.

Насущный хлеб наш, дай ты нам, о, Боже,

Как прощаем другим, прости нам тоже…

Нас обойди недолей…

"Нерон" – это глыба, которую Бойто, художник не только исключительного таланта, но и огромной требовательности к себе, взвалил себе на плечи, честно нес и не донес. Он так и не закончил оперу, не написал последний акт – его по черновикам дописали дирижер Артуро Тосканини и композиторы Антонио Смарелья и Винченцо Томмазини. Она была поставлена в Ла Скала в 1924 году, уже после смерти Бойто.

Мы слушали прелюдию к опере Арриго Бойто "Мефистофель" в исполнении Лондонского национального симфонического оркестра, дирижер Оливьеро де Фабритис, запись 1980–1982 года, хор из пролога к ней – в этой же записи, хор Лондонской Королевской оперы и хор мальчиков Trinity. Арию Мефистофеля со свистом пел Брин Терфель, другую арию Мефистофеля – Федор Шаляпин, запись 1922 года, арию Маргариты из третьего акта – Галина Вишневская с оркестром Большого театра, дирижер Борис Хайкин, запись 1960 года, и Пиа Тассинари, запись 1933 года. Ария Нерона из оперы "Нерон" прозвучала в исполнении Аурелиано Пертиле, запись 1924 года, арию Астерии из той же оперы пела Ильва Лигабе, запись 1975 года, дирижер Джанандрея Гаваццени, Туринский симфонический оркестр итальянского радио и телевидения. Отрывки из либретто "Мефистофеля" в переводе Александра Кузьмина, стихи Бойто и отрывки из либретто "Нерона" – в переводе Андрея Сапелкина. А сейчас мы слушаем отрывок из симфонии Арриго Бойто в исполнении Национального симфонического оркестра радио и телевидения Молдавии, дирижер Альберто Мартелли.

Партнеры: the True Story

XS
SM
MD
LG