- Сейчас в России 47 279 детей, оставшихся без попечения родителей. Ребенка из детдома можно усыновить или взять под опеку.
- Будущие приемные родители должны пройти специальную подготовку, чтобы быть готовыми к трудностям: усыновление – дело непростое.
- В особо сложных ситуациях усыновленного ребенка можно вернуть в детский дом, но это будет для него серьезной психологической травмой.
Марьяна Торочешникова: 47 279 детей, оставшихся без попечения родителей, в России ждут приемные семьи. И хотя в Министерстве просвещения подчеркивают, что это самый низкий показатель за всю новую историю страны, 47 279 человек – это население целого города, вроде Салехарда или Кронштадта.
У нас в гостях Диана Машкова, мама четверых детей, трое из которых приемные, основатель клуба "Азбука приемной семьи" благотворительного фонда "Арифметика добра", и Наталия Мишанина, ведущий психолог этого фонда.
Видеоверсия программы
Диана, у вас трое приемных детей. Как вы пришли к такому решению?
Диана Машкова: Я была волонтером, в 2005 году мы с мужем пришли в детский дом с целью помочь. Сначала были просьбы купить цветы для праздника, потом фотоаппарат, потом дошло до автобуса... Но потом мы поняли, что ничего не даем самим детям. Им все равно – автобус, не автобус, им нужен кто-то, кто подует на коленку, когда упал, возьмет на ручки, спросит утром: "Ты будешь кашку или блинчики?" То есть нужен теплый, близкий человек, который будет отвечать на потребности ребенка в данную секунду.
Потом еще семь лет мы готовились и размышляли, читали психологов, понимая, что это непросто – взять ребенка из одной среды и поместить в другую. Адаптация иногда длится и три, и четыре года, бывает множество проблем. Но мы пришли максимально готовыми. Мы ходили к семейным специалистам, решали свои внутренние семейные проблемы, для того чтобы подготовить почву к приходу ребенка.
Сначала у нас появилась двухмесячная дочка Даша. Потом мы поняли, что у нас что-то начало получаться, и решили взять подростка, потому что на них никто не обращает внимания, а 80% детей в детских домах – это подростки. Тогда у нас появилась еще одна Даша, ей было 13 лет. И через Дашу к нам в семью пришел еще и Гоша, которому было 16.
47 279 сирот – это население целого города, вроде Салехарда или Кронштадта
Марьяна Торочешникова: В чем принципиальная разница между опекой и усыновлением ребенка?
Диана Машкова: При усыновлении мы приравниванием ребенка к кровному, то есть по всем правам и обязанностям родитель становится как кровный, и ребенок тоже, он имеет право на наследство, на все, что получает ваш собственный ребенок. Опека – это немного другая история, при ней все-таки сохраняется ответственность государства за ребенка, и тут больше контроля. Кроме того, если при усыновлении вы даете ребенку свою фамилию, то при опеке фамилия ребенка не меняется, права на наследство он не получает, зато сохраняет все государственные льготы. Если ребенок усыновлен, он уже теряет все льготы: это и приоритетное поступление в вуз, и некие пособия.
Марьяна Торочешникова: И если люди решили взять в семью чужого ребенка, именно они принимают решение, будет это опека или усыновление?
Диана Машкова: Они получают консультации, учась в "Школе приемных родителей". Обучение длится два месяца. Там целое занятие посвящено юридическим вопросам. Есть государственные школы, есть некоммерческие. В нашем фонде тоже своя "Школа приемных родителей", и у нас акцент на подготовку подростков. Если это некоммерческая организация, то школа финансируется за счет пожертвований людей, а если государственная, то за счет государства. Для кандидата в приемные родители или усыновители это обучение абсолютно бесплатное.
Наталия Мишанина: По законодательству кандидаты имеют право выбирать ту школу, которая им удобна.
Диана Машкова: Первое, что встречает людей в "Школе приемных родителей", – это собеседование с психологом: им помогают понять, чего они хотят. Если они хотят только решить свои проблемы за счет ребенка, то психолог сделает все возможное, чтобы переключить их на более правильные мысли.
Марьяна Торочешникова: Психологи не заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее раздать по рукам всех этих детей из федеральной базы?
Наталия Мишанина: Мы заинтересованы в том, чтобы у нас не было возвратов. А возвраты чаще всего бывают от того, что люди ожидали чего-то, а когда пришел ребенок, эта картинка не совпала с реальностью. Я еще, кроме собеседования, провожу установочный тренинг, куда приходят все желающие разобраться в своем намерении, и сразу задаю вопрос: зачем вам приемный ребенок именно сейчас? И люди начинают задумываться: правда, а зачем? Например: "это богоугодное дело" или "я посмотрела, и мне их так жалко", но это не тот мотив, который в дальнейшем поможет ребенку встать на ноги и социализироваться в этом мире.
Марьяна Торочешникова: И психолог вынесет решение "не рекомендовано"?
Наталия Мишанина: Мы не имеем права отказывать, но сразу обозначаем все риски и говорим: "Вы, пожалуйста, подумайте, стоит ли вам сейчас быть приемным родителем". У нас в фонде придумали еще одну интересную историю – наставничество. Если приемный родитель не готов надолго брать ответственность за того или иного ребенка, то он может сначала попробовать себя в наставничестве. Это достаточно длительные отношения с подростком – в течение года побыть для него значимым взрослым. При этом подросток не переезжает в семью, а просто ходит в гости, взаимодействует, понимает, что у него всегда есть человек, к которому он может обратиться.
Марьяна Торочешникова: А взрослый, соответственно, понимает, готов ли он сделать следующий шаг.
Наталия Мишанина: Да, очень часто, приходя на "Школу наставников", родители понимают, что они могут быть приемными родителями, и наставничества им становится мало. Либо, наоборот, кандидаты говорят: "Наверное, мы поспешили, давайте мы все-таки попробуем себя в наставничестве".
Диана Машкова: После школы вы получаете свидетельство о том, что прошли обучение, и оно действует всю жизнь: им можно воспользоваться через год, а можно через пять лет. И дальше вы приступаете к сбору медицинских документов, проходите обследование. К ребенку вы идете, когда уже есть заключение органов опеки. До этого они приходят к вам домой, проверяют, как вы живете, есть ли у вас место для ребенка, позволяют ли ваши доходы рассчитывать на еще одного члена семьи. Никто не требует ничего сверхъестественного – кровать и место для игры.
Марьяна Торочешникова: Вот опека дала разрешение – и как дальше выбирают детей?
Диана Машкова: Существует база данных детей-сирот, вы заходите туда и начинаете искать: девочка, от пяти до десяти лет, карие глаза, темные волосы... Или можно просто сидеть и просматривать все подряд – фотографии детей и короткую информацию о них: могут они быть усыновлены или только приняты под опеку...
Марьяна Торочешникова: А от чего это зависит?
Диана Машкова: От того, лишены ли родители прав, ограничены ли они в правах. Если лишены, то ребенка можно усыновить. Например, у нас у старшей Даши мама находится в тюрьме, но она не лишена прав и не ограничена в правах, и Дашу физически нельзя усыновить, можно только принять под опеку. Сейчас есть и другие формы, например, у нас в фонде есть форма личных знакомств, когда встречается небольшая группа подростков и небольшая группа кандидатов, и мы их знакомим в формате игры, тренингов.
Наталия Мишанина: Ребенка выбирают как вещь, и для меня это достаточно несправедливая история. Было бы, наверное, правильнее, если бы для ребенка подбиралась семья. Мы, тренеры "Школы приемных родителей", психологи, работающие с этой семьей два месяца, знаем ее ресурс, знаем, какой ребенок будет ей необходим, кого они потянут: подростка, маленького ребенка или ребенка с особенностями здоровья.
Марьяна Торочешникова: А можно взять ребенка из другого региона?
Диана Машкова: Конечно. Это же федеральная база данных. Сидя в Москве, вы можете смотреть, какие дети есть в Магадане.
Марьяна Торочешникова: Ребенка может взять и одинокий человек, не обязательно состоять в браке?
Наталия Мишанина: Да, формально написано, что это гражданин России в возрасте от 18 лет, и пол не имеет значения.
Марьяна Торочешникова: Вот подобрали ребенка, сказали: "Хочу вот эту девочку", что дальше?
Диана Машкова: Дальше тот орган опеки, который отвечает за этого ребенка, в регионе выписывает вам направление на знакомство с ним. И только с этим документом вас пускают в детский дом, а там приглашают в какую-то комнату, где вы знакомитесь уже с этим конкретным ребенком. Если ему больше десяти лет, то нужно, чтобы и он тоже потом написал согласие на то, чтобы пойти в эту семью.
Марьяна Торочешникова: Что дальше? Вы сразу говорите "да, беру" и едете в суд оформлять документы?
Мы рекомендуем не ускорять период знакомства, даже сначала оформить гостевой режим, приглашать ребенка в гости, дать ему присмотреться
Диана Машкова: По закону у вас есть десять встреч. Но если вы все поняли с первого раза, и ребенок тоже к вам тянется, то вы можете сразу принять решение. Если нет, то вы встречаетесь еще несколько раз, и это тоже нормально. И даже если вы уже повстречались десять раз, но остаются вопросы, то эту бумагу можно продлить и пообщаться еще какое-то время. Мы всегда рекомендуем не ускорять период знакомства, даже рекомендуем сначала оформить гостевой режим, приглашать ребенка в гости, на каникулы, на выходные, дать ему присмотреться и самим тоже понять, достаточно ли ресурсов и сил для принятия ребенка в семью.
Марьяна Торочешникова: Большинство детей, чьи анкеты лежат в федеральном банке данных о детях сиротах, старше десяти лет, и именно возраст часто становится помехой для того, чтобы найти приемную семью. Один из главных стереотипов: детдомовские подростки – уже сформировавшиеся личности, часто травмированные, невоспитанные и грубые, их не изменить. Гоше Гынжу повезло: он все-таки попал в семью, когда ему было 16 лет.
Георгий Гынжу: Мы называем негодяями (только в грубой форме) тех, кто приходит, узнает и уходит. Она приходит, дает надежду, у тебя блестят глаза: мамочка, мамочка, у меня скоро будет еще и папочка, и братья, сестры, и дом, и ласка, и любовь – все, чего мне не хватало… А тут они показались, вселили в тебя надежду и уходят. И ты такой сидишь: что, блин...
Корреспондент: Георгий Гынжу прожил в детском доме 16 лет. Кровная мать отказалась от него в роддоме, отец, как сказали ребенку, умер еще до рождения сына. Всю свою жизнь Гоша ждал новых родителей.
Георгий Гынжу: До 10–12 лет я еще как-то верил, но с каждым приходом каких-то патронажных родителей, которые приходили, смотрели на "товар" и уходили, эта вера уже чуть-чуть спадала. И к 15 годам я уже точно понимал: ну, кто меня заберет?
Корреспондент: Но Гоша не представлял, куда идти после детского дома и как жить дальше.
Георгий Гынжу: Я молился о том, чтобы умереть до 18 лет, потому что понимал: социализироваться в этом мире мне будет очень сложно. Мы привыкли, что нам все дают: пришел в столовую – у тебя есть еда, пришел в канцелярию – получил одежду. У меня не было будущего, я жил здесь и сейчас. Мне кажется, все дети в детских домах живут здесь и сейчас, у них нет ни будущего, ни прошлого. Здесь и сейчас мы воруем, напиваемся, живем…
Корреспондент: Гынжу неоднократно ловили на воровстве, дело даже доходило до суда, и все, как объясняет Гоша, из-за скуки и недостатка внимания.
Георгий Гынжу: Я не могу подойти к воспитателю и спросить о чем-то, потому что они сразу либо отгоняют, либо наказывают. Мне нечем заняться, мне скучно, мне нужен какой-то адреналин, успокоение. Выпил водки – чуть-чуть успокоился, расслабился. И воровство – адреналин, чтобы как-то раскрасить свои одинаковые серые будни.
Корреспондент: Все изменилось, когда в жизни Гоши появился человек, который был готов тратить на него свое время и рассказывать о том, как устроена жизнь за стенами детского дома.
Георгий Гынжу: В семье все по-другому. Чтобы ты сел за стол и покушал: "Гоша, помоги мне приготовить". Одежда: "Гоша, пошли в магазин, ты сам выберешь, что тебе нужно". Ты уже знаешь, чем ты можешь заняться в свободное время: поиграть с мелкой или сесть и поучить уроки.
Корреспондент: У Дианы Машковой и Дениса Салтиева трое приемных детей и одна кровная дочь. Последним взяли Гошу.
Георгий Гынжу: Диана сразу сказала: "Я буду только твоим другом, я не смогу стать твоей мамой". Через некоторое время я пришел к ним домой и вот до сих пор живу. Сначала было общение, потом дружба, а сейчас она моя мама. Через десять лет я буду хорошим отцом и бизнесменом, который откроет частную школу.
Марьяна Торочешникова: На что нужно обращать внимание потенциальным приемным родителям, если они решили взять уже взрослого человека со своими амбициями, привычками, жизненными установками? Может быть, и не нужно его брать, если он такой умный и взрослый? Через четыре года он уже выйдет в жизнь.
Диана Машкова: Выйдет и сядет или сопьется. Ведь это человек без поддержки, один после четырех стен, в которых все для него было сделано заранее, он же не учился ни готовить, ни убирать, у него нет людей, которым он может позвонить и задать какие-то вопросы. Дети выходят и пропадают. Вот хотя бы для того, чтобы они не пропадали, очень даже резонно дать им пусть два, три, четыре, пять лет в семье, и ребенок успеет адаптироваться, привыкнуть к окружающему миру, научиться с ним взаимодействовать. У нас есть друзья, мы ходим к ним в гости, а они к нам. И у ребенка социальный круг начинает расширяться в геометрической прогрессии. Он безумными темпами наращивает новые компетенции и знания о мире.
Марьяна Торочешникова: А подростки не боятся таких перемен?
Наталия Мишанина: Подростки хотят в семью, хотят значимого взрослого, который мог бы им помочь. Первое, чего они хотят от взрослого, – это поиметь что-то материальное, но наша задача – переориентировать их на то, что взрослый может помочь и своим опытом, поделиться своими интересами, своим теплом.
Диана Машкова: Поначалу все хотят, чтобы было как в кино, и Гоша тоже искал себе богатую, состоятельную семью, чтобы денег было море, и больше он ни о чем не думал. И только уже через много месяцев нашей жизни в одной семье он понял, что семья – это гораздо больше. Он начал наблюдать за отношениями мужчины и женщины, понимать, что мама и папа – это пара, что они всегда заодно, и вот что такое отношения. Он понял, чем отличаются эти отношения от отношений с детьми, которые есть в семье, то есть у него в голове, наконец, появилась модель семьи. А пока он жил в детдоме, ему даже негде было подсмотреть эти элементарные вещи.
И вот это первое: "Хочу денег, наследство, вы же мне оставите все, что у вас есть?" – через полгода прошло без следа, и уже начались другие вещи: "Мама, подскажи, что почитать. Мам, а давай с тобой поговорим. А что ты думаешь об этом? А я вот хочу рассказать тебе историю, поделиться, что ты скажешь?"
Марьяна Торочешникова: Сложно с приемными детьми?
Диана Машкова: Конечно!
Марьяна Торочешникова: А кто-то помогает решать эти сложности?
Диана Машкова: Психологи. В нашем фонде – бесплатно. Если вы приняли ребенка, усыновили или взяли под опеку, вы можете обращаться. Во многих городах есть такие фонды, а также государственные центры содействия семейному воспитанию. Но не везде одинаковое качество.
Наталия Мишанина: Есть службы доверия, куда можно позвонить в любой момент, в Московской психологической службе есть горячая линия, но это все опять же такая инъекция, без доверия.
Диана Машкова: Мы всегда рекомендуем: заранее напишите список, куда вы пойдете в случае чего. И еще необходимый шаг – найти сообщество приемных родителей или усыновителей, потому что взаимная поддержка во многих ситуациях помогает выжить и немножко снизить нагрузку на психологов. Тебе становится легче, если ты понимаешь, что ты не один такой со своими проблемами и трудностями.
Марьяна Торочешникова: Наверное, очень обидно и больно услышать от приемного ребенка в момент ссоры: "Кто ты такая? Ты мне вообще никто! Зачем ты меня вообще забрала?"
Диана Машкова: Если ты подготовлен, прочитал миллион книг и уже знаешь истории сотен семей, то это не обидно. Я понимаю, что это не в мой адрес, это что-то внутри у ребенка.
Марьяна Торочешникова: А если конфликт переходит какую-то точку невозврата, могут люди, которые взяли опеку над ребенком или усыновили его, прийти и сказать: "Все, заберите, пожалуйста, вашего ребенка, видеть его больше не хочу"?
Диана Машкова: Могут, конечно. И подростки могут так сделать.
Наталия Мишанина: Но это все не так просто. Родители обращаются в органы опеки, они должны обязательно обосновать свое решение, их приглашают на комиссии. Если все совсем плохо, и они уже прошли работу с психологом, тогда принимается решение о перемещении ребенка в приют.
Необходимо найти сообщество приемных родителей или усыновителей: взаимная поддержка во многих ситуациях помогает выжить
Диана Машкова: Это большая ошибка, что таких людей в принципе допустили до приемного родительства: значит, не было психологической работы на подходе, была не очень хорошая школа.
Марьяна Торочешникова: А что будет с ребенком?
Диана Машкова: Травма.
Наталия Мишанина: Это называется "вторичная травма". Первая травма – это когда его изъяли из семьи или отказались от него. Эту травму он получает и с ней живет. А вторичная травма – это уже отказ, который подтверждает, что он никому не нужен, и ребенок живет дальше с этим ощущением.
Марьяна Торочешникова: А кто-то работает с ребенком, от которого отказались, ему помогают психологи, есть какая-то реабилитация?
Диана Машкова: Если у нас в фонде происходит такая ситуация, конечно, мы работаем, стараемся избежать возврата в учреждение, открываем подбор новой семьи и готовим ребенка к изменению его жизни, готовим эту новую семью, немножко поддерживаем прежнюю, потому что для них это тоже тяжелая история. Люди чувствуют, что они не справились, чувствуют себя лузерами, и это тоже нелегкое ощущение, которое остается на всю жизнь. Поддержка здесь нужна абсолютно всем.
Марьяна Торочешникова: А сам ребенок может уйти из семьи?
Диана Машкова: Конечно. И это бывает, особенно с подростками. Вдруг в какой-то момент они чувствуют, что их не понимают, и все, ребенок старше десяти лет может прийти в органы опеки и сказать: "Я отказываюсь от этой семьи", – написать заявление. Конечно, органы опеки это очень не любят. И все равно будет работа, приглашение опекунов, будут беседовать, выяснять, что происходит, рекомендовать хотя бы десять занятий с психологом, чтобы понять, обратима ситуация или нет.
Марьяна Торочешникова: А в каких случаях приемного ребенка могут изъять из семьи?
Диана Машкова: Подростки, как правило, убегают, они не дают такому случиться. Если они любят семью и не хотят уходить, то они просто физически не пойдут: либо удерут, либо спрячутся, либо начнут драться. А с малышами, конечно, в этом смысле дела обстоят хуже, их можно просто взять и унести.
Марьяна Торочешникова: В каких случаях закон разрешает это делать?
Диана Машкова: По уму это должно быть только в случае угрозы жизни и здоровью ребенка. Но, к сожалению, органы опеки – это сотрудники, которые не проходят специального обучения по особенностям детей-сирот, по психологии сиротства, и они могут не знать многих вещей. Например, для них сигналом является то, что ребенок кричит маме: "Ты мне никто! Я не буду тут пахать и мыть посуду!" – хотя речь идет об одной тарелке, которую он сам, собственно, и оставил там, где не положено. Их может посетить мысль, что ребенку здесь плохо: давайте проверим и заберем его. Формальный признак: если 12-летний ребенок дома один, это тоже может быть поводом для того, чтобы начать разбираться или забрать ребенка. К сожалению, такие случаи все-таки бывают.
Марьяна Торочешникова: Мы говорили о подростках как о самых сложных кандидатурах на усыновление. Но есть значительно более сложные случаи, связанные с какими-то заболеваниями детей. Таким семьям государство оказывает какую-то поддержку, кроме выплаты пенсий, достаточно смешных материальных компенсаций?
Диана Машкова: Да, будет пособие и ряд бесплатных медицинских услуг, но все-таки готовьтесь зарабатывать.
Марьяна Торочешникова: Какие нужно принять решения, какие вопросы задать себе людям, которые задумываются о том, чтобы взять ребенка?
Диана Машкова: Первое – обязательно прочесть все, что можно прочесть: это и книги психологов, и художественные книги (я и свои всегда рекомендую, потому что это реальные истории), – и погрузиться в реальную картину сиротства в современной России. На эту тему есть и документальные фильмы. Рекомендую посмотреть фильм Ольги Синяевой "Блеф, или С Новым годом". Второе – обсудить это со всеми близкими людьми: с мужем, с детьми, с родителями, – все проговорить, чтобы не было подводных камней, когда вы встретите ребенка и вдруг захотите его привести.
Дальше, конечно, "Школа приемных родителей", и там уже можно принять решение, для меня это или не для меня. И четвертый шаг – нужно заранее искать поддержку: в какой фонд я пойду, к какому психологу обращусь, где найду центр помощи. И точно не торопиться, на каждом этапе спрашивать себя: это точно мое, я хочу именно этого? Я хочу помочь, несмотря на то что мне будет тяжело? Если все ответы будут "да", тогда нужно двигаться дальше. И, несмотря на то что это трудно, это самая интересная вещь в жизни, с которой я лично вообще сталкивалась. И так говорят многие приемные родители.
Наталия Мишанина: Не ожидать и не форсировать. Разобраться в своих мотивах: зачем вообще приемный ребенок именно сейчас, именно моей семье? Не забывать о кровных детях: очень часто бывает так, что кровные в силу своей воспитанности не могут сказать, как им плохо. И главное – добиться осознанности, продумать риски, которые могут быть, когда новый, чужой человек придет в семью.
