Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?
О песне, ставшей популярной не только в Америке, и ее создателе рассказывают Джек Перрикон - профессор консерватории, Джеймс Колер, Джим Грибен, Дик Росси, Дик Вой, Лев Оганезов - музыканты. Автор и ведущая Марина Ефимова. Впервые в эфире 25 июля 1997.
Марина Ефимова: В справочнике "Американская хроника" я наткнулась на днях на крошечную заметку о том, что в этом году исполняется 150 лет американской песенке "О, Сюзанна!", написанной композитором Стивеном Фостером в 1847 году. И мне вспомнилось лето 1947 года в пионерском лагере на Карельском перешейке. Наш отряд в панамках готов к походу. Вожатая спрашивает с энтузиазмом: "Ну, ребята, под какую пионерскую песню мы отправимся в поход?" И мы хором, тоже с энтузиазмом, отвечаем: "Под "Сюзанну"!"
Вожатая спрашивает с энтузиазмом: "Ну, ребята, под какую пионерскую песню мы отправимся в поход?" И мы хором, тоже с энтузиазмом, отвечаем: "Под "Сюзанну"!"
"Сюзанна" - песенка ироничная и даже сюрреалистическая. Ее подстрочник примерно таков:
Весь день шел дождь,
И было так сухо и жарко,
Что я промерз до костей,
Но во сне я увидел Сюзанну,
Она бежала ко мне по склону холма,
Во рту - гречневая лепешка, в глазах - слезы.
О, Сюзанна, любовь, не плачь, я уже тут,
Я пришел из Алабамы со своим банджо.
На русский это было переведено таким образом:
И ручей там протекает,
И стоит там старый дом,
И собака звонко лает,
Возле дома под окном.
О, Сюзанна, любимая моя!
После долгих лет разлуки,
Я пришел в свои края.
Кто переводил - не знаю, думаю, что не Райт-Ковалева, но, как понятно из рассказа эстрадного пианиста Льва Оганезова, большого значения это не имело.
Лев Оганезов: В это время я работал с Кобзоном и у нас были другие песни. Когда она появилась, пластинка вышла, пели в ресторанах. Любую западную такую классику исполняли, за редким исключением они не становились шлягерами. Потому что у нас народ к такой стилистике не привык.
Песенку "О, Сюзанна!" Стивен Фостер написал, когда ему был 21 год. Всего за свою короткую жизнь Фостер успел написать 200 песен. Но если бы его отца, полковника Вильяма Фостера, уважаемого бизнесмена из Пенсильвании, спросили, кто по профессии его сын, он был не сказал, что композитор, он бы сказал - неудачник. Когда Стивен бросил третий колледж, проучившись в нем меньше недели, полковник написал в письме к жене.
Диктор: "С прискорбием сообщаю, что Стивен не сумел воспользоваться преимуществами высшего образования. Все свое время он посвящает музыке, к которой у него какое-то странное влечение".
Марина Ефимова: Я беседую с профессором вашингтонской консерватории "Barclay College Of Music" Джеком Перриконом.
Джек Перрикон: У Фостера был редкостный врожденный мелодический дар. Его гармония проста, он почти не усложняет ее, и его песни - это комбинация простодушных искренних слов с такой же простодушной, простоватой, но очень легко запоминающейся мелодией. Это сочетание кажется бесхитростным, но случается оно довольно редко. Музыку трудно анализировать, но как только вы слышите песню, вы сразу чувствуете, когда она написана искренне, от сердца. Фостер писал два типа песен. Одни были салонные романсы, их пели дамы под аккомпанемент пианино на домашних музыкальных вечерах. К ним относятся песни "Дженни с каштановыми волосами", "Прекрасный мечтатель" и другие. Это - лирические песни. К ним Фостер относился серьезно, и на этом поприще мечтал преуспеть, но не преуспел. Другим его жанром были так называемые песни менестрелей. Эти песни ритмичны, что характерно, кстати, для африканской музыки. Почти все самые популярные песни Фостера как раз в стиле менестрелей. Это "Старый дом в Кентукки", "Старикам, которые остались дома", "Гонки в Кейптауне".
Марина Ефимова: Профессор Перрикон, вы упоминали менестрелей, для которых писал Фостер. Что это было за возвращение средневековья в Америку середины 19 века?
Джек Перрикон: Это странное, чисто американское явление. Оно началось в 20 годах прошлого века. Один из исполнителей народных песен, белый по имени Джон Элит, уcтроил на сцене декорацию конюшни, оделся так, как обычно одевались негры-южане - мешковатые штаны на помочах, белая рубашка без ворота и шляпа - вымазал себе лицо черной краской и начал исполнять свои песенки на очень характерном и смешном южном негритянском диалекте. И стал абсолютной звездой. Следом появились целые группы менестрелей, которые переняли эту манеру, тоже красили лица черным, но пели в смокингах и черных шляпах. Эту манеру исполнения стали называть "эфиопской", они были почти как клоуны. "Скачки в Кейптауне", "Swanee River", "О, Сюзанна!" написаны Фостером как раз в этом стиле, его всегда можно узнать. Вообще в менестрельских песнях очень многое заимствовано у африканских рабов, многие ритмы, музыкальные инструменты, тамбурин, например, но, в первую очередь, конечно, банджо.
Марина Ефимова: Самыми знаменитыми менестрелями стали "Кристи Менестрелз" - группа, основанная одаренным и предприимчивом Эдом Кристи как раз в Пенсильвании, родном штате Фостера. За 15-20 долларов Кристи начал покупать и исполнять фостеровские песенки - "Старый дядюшка Нэт", "Открой свои окошки, любовь", "Луизианская красотка", и особенно популярная, тоже насмешливая песенка "Нелли Блай".
Денег веселый менестрель Эд Кристи платил так мало, что Фостер начал было работать - брат взял его к себе в компанию бухгалтером. Но скука так одолела Стивена, что он сбежал и снова вернулся, как выразился один из персонажей Островского, "к своим художествам".
Джек Перрикон: Он за гроши продавал авторство. Например, его самую знаменитую песню "Старикам, которые остались дома" все знают как песню Эда Кристи. Он продал авторство не для того, чтобы обогатиться, Кристи заплатил ему сущие гроши, а потому, что он стыдился этого народного ярмарочного жанра, а песня сразу стала не только невероятно популярной, но и вообще одной из самых знаменитых американских песен. Ее еще называют "Река Свани".
Марина Ефимова: В эту песенку, вместо родной пенсильванской речки Пиди, не подходившей по ритму, случайно попала и тем прославилась флоридская речка Свани, но смысл песенки подходит абсолютно для любой речки. "Там, дома,- поется в ней,- остались не только старики, но и мое сердце".
В 1848 году творчеством Фостера заинтересовалось престижное музыкальное Издательство Питерса и взялось опубликовать сразу три песни - "Луизианская красотка", "Старый дядюшка Нэт" и "О, Сюзанна!", но когда ноты были еще в наборе, издателю сообщили, что эти песни уже все знают и даже уличная певичка на соседнем углу вовсю их распевает. Издатель пришел в ярость и отказался платить Фостеру. С трудом композитору удалось выбить из него гонорар за "Сюзанну".
Джек Перрикон: Он был очень плохим бизнесменом. Фостер продал песню "О, Сюзанна!" за сто долларов, не выговорив себе никаких потиражных, а эта песня только при его жизни принесла бы ему 10 000 долларов, что по тем временам было целым стоянием. Он первым среди композиторов попытался зарабатывать на жизнь писанием песен и потерпел неудачу. Это и сейчас-то трудно.
Марина Ефимова: Фостер не придерживал своих песен для более выгодного покупателя, а запоминались они так легко, что разносились по стране после первого же исполнения буквально со скоростью звука.
Фостер не придерживал своих песен для более выгодного покупателя, а запоминались они так легко, что разносились по стране после первого же исполнения буквально со скоростью звука
И начиналось то, что сейчас получило название "пиратского исполнения". Вот что писала в 1851 году нью-йоркская газета "State Register" о популярности песни "Старикам, оставшимся дома" или "Swanee River".
Диктор: Пианино и гитары наигрывают ее день и ночь, молодые девушки напевают ее по утрам, а молодые люди - вечерами под их окнами. Старые волокиты мурлычут ее, чтобы казаться романтичнее, матросы ревут ее во всю мощь, просто от полноты сердца, ее играют все оркестры в парках и поют со сцен все примадонны. Мясник меняет ее ритм в такт ударам своего ножа, а молочник фальшиво распевает ее под бряцание бутылок. И, наконец, держу пари, что вы не найдете ни одного цветного на всем Восточном побережье, который бы не мог наиграть, напеть или, в крайнем случае, насвистеть песенку "Старикам, оставшимся дома".
Марина Ефимова: Проверим, помнят ли ее сейчас. Тест проводит Рая Вайль.
Рая Вайль: Джеймс Колер, тромбонист и автор известной книги "Становление джаза", как-то сказал мне, что Стивен Фостер оказал влияние даже на современный джаз. По моей просьбе его квинтет, играющий по средам в Манхэттене в новоорлеанском ресторанчике, исполнил одну из самых популярных песен Фостера "Swanee River".
Джеймс Колер: Стивен Фостер в свое время был самым популярным автором песен в Америке. Мое поколение, поколение моих родителей, мои дети и мои внуки - все вырастали на его песнях.
Рая Вайль: Но как же случилось, что при такой известности он умер практически нищим?
Джеймс Колер: Его обворовывали, голубушка, в музыкальном бизнесе это случается. Только сейчас воруют в международном масштабе.
Рая Вайль: Вы сказали, что Фостер оказал влияние даже на джаз.
Джеймс Колер: В какой-то степени он вышел из традиции менестрелей, очень важной для Америки, отсюда зародился блюз, джаз, вся американская популярная музыка уходит корнями в эту традицию. Фостер был ее частью, он писал то, что в свое время называли "песнями плантаций", а сегодня все американские дети знают его песни.
Рая Вайль: Еще ребенком наигрывал мелодии Фостера и трубач Джим Грибен. Чем привлекали его эти песни?
Джим Грибен: Они простые, они рассказывают об американской жизни, а, главное, их легко было играть.
Рая Вайль: Ударник Дик Росси - самый старый в оркестре. Ходячая история. В джазе он уже 60 лет - играл с Армстронгом, хорошо знал Дюка Эллингтона.
Дик Росси: Я Стива Фостера люблю. Да кто его не любит в Америке? Он ведь часть нашей культуры!
Рая Вайль: Среди музыкантов существует легенда: когда Стивен Фостер умирал в больнице, он попросил, чтобы зажгли все лампы и сказал: "Я не хочу идти домой в темноте".
Дик Росси: Говорят, в кармане у него после смерти нашли листок бумаги, на котором было написано: "Добрые сердца, добрые люди…". Наверное, слова из новой песни, но он так и не успел ее написать.
Рая Вайль: Пианист Дик Вой вспоминает.
Дик Вой: Я с сочинениями Фостера во втором или третьем классе познакомился. Это было лет 50 назад. У нас был учитель музыки, который просто обожал его - ни один школьный вечер не обходился без песен Фостера. Я помню, как мы в хоре пели "Old Black Joe", "О, Сюзанна!", "Swanee River", "Старый дом в Кентукки". Он бесподобно владел конструкцией песни. Американцы и сегодня, собираясь где-нибудь на пикнике, поют не Джона Леннона и не Элвиса Пресли, а Стива Фостера. Не думаю, что он когда-нибудь будет забыт.
Марина Ефимова: Летом 1850 года Стивен Фостер женился на Дженни Макдауэл и приехал в Нью-Йорк. Историк американской музыки Дэвид Ивен пишет об этом:
Диктор: "Фостер и его жена были из разных миров. В музыке Дженни ничего не понимала и требовала, чтобы муж занялся чем-нибудь путным. Его постоянное погружение в мечты и задумчивость раздражали ее, она не могла смириться с тем, что судьба свела ее с жаворонком и изо всех сил тащила его на землю".
Марина Ефимова: Денег катастрофически не хватало, а, между тем, в 1851 году издатели продали 40 тысяч экземпляров нот одной только песенки "Swanee River", в 1854 году - 130 тысяч копий, но деньги шли не Фостеру, а Эду Кристи, которому композитор, как вы помните, продал авторство. Испытывая ужасное унижение, Фостер все же написал Кристи письмо с просьбой восстановить его авторство.
Диктор: "Это письмо очень грустно читать, в нем Фостер еще пишет, что готов писать музыку для Кристи бесплатно, только было бы объявлено и написано на афишах, что автор песни - он.
Фостер еще пишет, что готов писать музыку для Кристи бесплатно, только было бы объявлено и написано на афишах, что автор песни – он
Но Кристи, видимо, решил, что раз он заплатил Форстеру по уговору 500 долларов, то право на его стороне. Кроме того, все уже считали его автором песни и вдруг признаться, что на самом деле автор не он, было бы очень неловко. Какие-то потиражные Кристи платил Фостеру, но, конечно, это был абсолютный грабеж. Словом, к сожалению, при жизни Фостера его имя так и не появилось на нотах песни "Старикам, которые остались дома"".
Марина Ефимова: Вскоре жена покинула Фостера и уехала домой, в Пенсильванию, увезя с собой дочь. От нее осталась только песня: "Я вижу тебя в своих мечтах, Дженни со светло-каштановыми волосами".
После отъезда жены у Фостера начались запои и в январе 1864 года он окончил свои дни в нью-йоркской больнице для бедных в возрасте 38 лет. Кроме листка с началом новой песни, у него в кармане нашли 39 центов. История не будет полной без одной странной детали. Веселый менестрель Эд Кристи, разбогатевший и ушедший на покой, внезапно сошел с ума и выбросился из окна своего нью-йоркского особняка. Это случилось за два года до смерти Фостера. Хотя последний нью-йоркский период Стивена Фостера был сравнительно бесплоден, все же именно тогда он написал песню, которую можно считать музыкальным автопортретом композитора. Она называется "Прекрасный мечтатель".
