В понедельник многие российские СМИ опубликовали новость о новом опросе общественного мнения, проведенном фондом "Общественный вердикт" и экспертами "Методической лаборатории" при Институте социологии РАН. Из заголовков следовало, что большинство россиян считают приемлемыми пытки. При более внимательно прочтении выяснялось, что речь идет о не о пытках, а о насилии как таковом, причем участникам опроса предлагалось проиграть в голове конкретные ситуации – например, применение силы к маньяку, похитившему детей и скрывающему их местонахождение.

Что до цифры в 73%, которая также красовалась в заголовках многих СМИ, написавших об опросе, то она касается лишь одного из предложенных респондентам сценариев (не связанного с правоохранительными органами): "Допустимо ли со стороны медиков психбольницы в отсутствие санитаров привлекать других пациентов к "нейтрализации" буйного больного, которому нужно было срочно сделать укол"​.

Впрочем, результаты опроса, касающиеся применения силы и даже пыток сотрудниками силовых структур, также заставляют задуматься, особенно если участь, что более 12% опрошенных сами пострадали от насилия со стороны полицейских.​ Более 40% респондентов считают, что силовики имеют право "идти на незначительные нарушения закона для раскрытия общественно значимых преступлений". Не согласны с этим утверждением 50,3% опрошенных. Пострадавшими от насилия сотрудников правоохранительных органов себя назвали 12,3% участников опроса.

Опрос состоял из двух частей – телефонных звонков и заполнения анкеты в интернете. Пока общественности представлены результаты телефонного опроса, а через месяц можно будет оценить, насколько они отличаются от тех результатов, которые будут получены после обработки онлайн-опросников. О задачах, которые ставили перед собой авторы исследования, в интервью Радио Свобода рассказала директор фонда "Общественный вердикт" Наталья Таубина:

– В целом в обществе существует некое эмоциональное согласие, что пытки – это плохо. Но в последнем исследовании мы ставили перед людьми вопросы из практики, о конкретных делах. И если абстрактно-эмоционально человек считает, что пытки – это плохо, то в конкретной ситуации он оказывается перед тяжелой дилеммой выбора: возможно ли применение насилия, например, со стороны полицейского, в той или иной конкретной ситуации. Один из вопросов, к примеру, был о маньяке, который похищает детей и отказывается говорить, где он их держит. Перед людьми стоял сложный выбор. Ответ на этот вопрос выявил проблему: у нас люди преступности боятся больше, чем пыток. И чем более омерзительно преступление, тем в большей степени со стороны общества есть готовность допустить для его раскрытия пытки.

– То есть люди не воспринимают насилие со стороны правоохранителей как преступление? Ведь известны ситуации, когда правоохранители в прямом смысле выбивают признательные показания у людей, которых они подозревают в совершении преступления.

– Таких ситуаций мы в этой анкете не использовали. У людей возникали разные реакции. Но были ситуации, когда люди в середине уже отказывались отвечать: "Вы какие-то невероятные нам истории рассказываете. Такого быть не может!" или "Вы провоцируете нас на что-то. Весь этот опрос – сплошная провокация", или "Люди, которые создали эти ситуации, это кабинетные исследователи, которые не знают, как оно происходит на самом деле". С нашей точки зрения, это яркая иллюстрация того, что, с одной стороны, у человека есть абстрактное понимание, что пытки – это плохо, и полицейский, наделенный властью, не должен пытать. В этом есть согласие в обществе. Но вот в конкретной ситуации с маньяком, который удерживает где-то детей, общество скорее готово дать добро на применение насилия для того, чтобы это преступление было раскрыто. В этом смысле у общества или у отвечающих на этот вопрос людей не возникает в голове мысли о том, что полицейский в этот момент становится преступником. Это, с нашей точки зрения, иллюстрация того, что сам феномен преступности для людей более страшен, чем применение полицейскими незаконного насилия, пыток или жестокого обращения.

– Может быть, это эффект телевизионного воздействия? Если с экрана про конкретного человека говорят, что у него руки по локоть в крови, то его и воспринимают как преступника, и одобряют применение силы в отношении него.

– Я не думаю, что это история про телевизионную или медийную пропаганду. Скорее речь идет об укоренившихся в сознании общества стереотипах. Это наши внутренние страхи перед преступностью.

– То есть насилие по отношению к себе, к своим близким и друзьям люди не приемлют, но допускают его по отношению к тем, кого в известной песне обозначили как "кто-то кое-где у нас порой"...

– Этот опрос оголил ситуацию, когда абстрактно все против пыток или большинство против пыток. А когда человек оказывается в ситуации, в которой есть преступник или подозреваемый в совершении преступления, в которой полицейскому кажется, что если он сейчас применит насилие и добьется от предполагаемого преступника нужной информации, то тем самым прекратит распространение дальнейшего преступления – в такой ситуации люди оказываются перед тяжелым выбором, забывая про свое абстрактное неприятие пыток и насилия.

​– То, что опубликовано сейчас, – это результаты телефонного опроса. Рассчитываете ли вы на то, что у онлайн-опроса будет несколько иной итог?

– Скорее, они не будут отличаться кардинально, поскольку те реакции, которые мы наблюдали в интернет-опросе, довольно схожи с реакциями в опросе телефонном. Для людей это сложный этический выбор, а не абстрактное рассуждение о том, что хорошо, что плохо, и правильно или неправильно ведет себя полицейский в конкретной ситуации, связанной с борьбой с преступностью. Главная идея, которую мы видим в этом социологическом исследовании, – это продолжение разговора с обществом о том, что пытка неприемлема вне зависимости от того, о каком конкретном преступлении мы говорим. Мы надеемся, что если продолжать такую общественную дискуссию, то в ближайшие месяцы, возможно, уже через несколько месяцев, можно будет получить другие результаты. У человека еще нет осознания того, что для расследования тех или иных преступлений в криминалистике существует много разных методов, и не всегда это "палка". Более того, существуют примеры и доказательства того, что далеко не всегда под пытками маньяк выдаст адрес и позволит остановить продолжающееся преступление. Скорее, все-таки правильно развивать криминалистику, бороться с преступностью современными методами, а не другим незаконным насилием. Поэтому главное, что мне кажется важным в этой работе, – это то, что по сути дела это разговор с обществом "на будущее".

​– Вы обсуждали результаты исследования с психологами?

– Пока нет. Думаю, имеет смысл сделать это после появления результатов онлайн-опроса, которые сейчас обрабатываются. Но мне кажется, что это хорошее поле для анализа со стороны психолога, – сказала Наталья Таубина.

Результаты первой части опроса в контексте состояния современного российского общества оценивает психолог Ольга Маховская:

– Прежде всего, это свидетельство того, что сила до сих пор оказывается у нас самым ценным качеством и принципом решения любых проблем, разрешением любых конфликтов. Совсем недавно обсуждалась тема: допустимо либо насилие в семье и избиение детей? РПЦ выступало с тезисом о том, что испокон веков на Руси "бьет, значит, любит". Это все из этой оперы. Общество, в котором такой высокий уровень агрессии, а в качестве нормы выдвигается насилие, будет приветствовать любые силовые и приемы, и структуры в том числе. Полиция, МВД, МЧС – это все из разряда силовых структур. У нас нет сейчас толком общественных дискуссий на эти темы. Общественное мнение создается при помощи формирующей социологии. Все вопросы продавливаются.

– Как можно объяснить тот факт, что одно насилие люди рассматривают в качестве противовеса другому?

– Помимо культа силы за агрессивным решением проблемы стоит чувство беспомощности. Ты не знаешь, как справляться с этой историей. Сила – это шанс на быстрое решение проблемы, создание перевеса сил в разрешении любой ситуации. За всем этим стоят страхи людей. Они не уверены, что они справятся с бандитизмом, терроризмом и так далее. Потому люди и предпочли, чтобы кто-то это делал вместо них. Они как бы говорят: "Делайте, что хотите, я не хочу в этом участвовать, только защитите меня". Это такой способ отгородиться, "перевести стрелки" и закрыть эту тему, а не обсуждать. Мы все время живем в режиме войны – все надо решать быстро, наскоком, напором, с надрывом, потому что нет времени. Потом мы вырубаемся и долго ничего не делаем, наступает эпоха праздников... Это такая манера не деятельности, а бесконечной и порой бесцельной "движухи". Легко собрать лайки на фейсбуке, легко найти поддержку у случайно организованной толпы. Этот принцип хорошо отработан на стадионах, когда толпа может скандировать кричалки в поддержку того или иного игрока или порвать на части другого... Простые приемы, грубые приемы решения проблемы так и остались у нас в коде поведения, – прокомментировала результаты телефонного опроса фонда "Общественный вердикт" психолог Ольга Маховская.

В телефонном опросе приняли участие более 700 человек. На вопросы онлайн-анкет ответили более 3000. Результаты интернет-опроса будут опубликованы 26 июня – в Международный день в поддержку жертв пыток.