В Барнауле прошла 15-я конференция "Сибирский Давос". Эксперты призывают власти России к модернизации и "политике здравого смысла"
Организатор "Сибирского Давоса" политик Владимир Рыжков напомнил, что год назад конференция была сорвана властями и ее в сокращенном виде провели в Барнауле в одном из кафе. Тогда об этой истории написали 350 изданий, в этом году форум провели в Барнауле и без проблем, возможно потому, что ряд его экспертов работают в разработке программы "Стратегия-2035".
– В российской экономике началось оживление, связанное с ростом цен на нефть, прогноз роста – 1,5%, но Россия будет расти в 2,5 медленнее, чем мировая экономика, и в 3 раза медленнее, чем остальные развивающиеся страны. Это стагнация или застой. По сравнению с остальным миром Россия будет отставать, если не возьмется лечить свои болезни, – считает известный экономист Евсей Гурвич. – Есть версия диагноза: виноват либерализм. Но она не согласуется с фактами: нынешняя политика не либеральная. Высока роль государства, низка защита собственности. Политика становится все менее либеральной, а результаты идут резко вниз.
Есть версия, что в экономике не хватает денег. А они есть: из России уже 9 лет идет отток средств, 650 миллиардов долларов, то есть утекает более 70 миллиардов долларов в год, их бы хватило на многое, если бы они не уходили. Россия проигрывает конкуренцию за деньги остальному миру. Бессмысленно пытаться наполнить дырявое ведро: закачивай денег, а они уйдут. Болезни носят хронический характер, и методы лечения должны быть капитальными.
Рост уровня жизни имел экстенсивный характер и зависел от роста цен на нефть. Это увеличивало внутренний спрос, доходы компаний и граждан. Рост доходов был распределен между всеми участниками экономики: рост зарплат в России в 4 раза, а пенсий в 4,5 раза – уникальный результат. Это превращалось в спрос, шел экстенсивный рост.
Сейчас цены на нефть не собираются расти – нужен интенсивный рост. Сделали попытку перевести экономику на инновационные рельсы, но результаты плачевные. Вложения в инновации снизились и отстают от сопоставимых с Россией стран.
Все позитивные тенденции прервались после геополитических конфликтов, финансовые санкции ухудшили ситуацию, она неопределенна, ухудшается доступ к рынкам и ресурсам.
Россия оказалась в двадцатке развивающихся стран на предпоследнем месте – по защищенности прав собственности и чуть лучше по наличию барьеров для экономики. Лидеры: ОАЭ, Тайвань, Малайзия, Чили, Китай, Индонезия. Причина многих неуспехов – большинство неосоветских программ распределяют государственные деньги, тогда как ключевые условия развития должны давать правильные стимулы, а власти думают: эксперты составят программу, правительство воспроизведет, а субъекты сделают. Это не так. Экономика становится концентрированным выражением политики, – отмечает профессор Евсей Гурвич.
Эксперты начинают предлагать только малые дела, получается что "врач" думает, что больной считает себя здоровым, он выбрасывает лекарства, и врач ему дает приятные безобидные витамины. Это неплохо, но тяжелого больного они не вылечат. Помочь доктору убедить лечиться мог бы электорат.
Но граждане удовлетворены, у них невысокий уровень притязаний, низкий уровень доверия власти, они хотят реформы не за их счет, поэтому они не помогают объяснять больному его проблемы, так что без изменения политической системы ничего нельзя изменить в комплексе. Можно частично, сейчас система меняется, задача состоит в том, чтобы понять, на что готовы элиты, и предложить хоть что-то полезное для экономики и для элитных групп. Что-то можно сделать в нынешних рамах, "форточка возможностей" открылась, и надо попытаться протолкнуть сквозь полезные реформы, вроде повышения самостоятельности регионов, – сделал вывод доктор экономических наук Евсей Гурвич.
– Образ будущего в энергетике для России не очень хорош. В мире уголь обречен. Спрос снижается, а в РФ доходы от экспорта угля равны доходам от экспорта оружия. Реальный рост добычи равен нулю. 84% не идут через границу. Две трети оборота связаны с КНР, Японией и Южной Кореей. В Китай РФ не смогла стать значимым поставщиком, отстала от Туркмении и Мьянмы. Рынок негибкий, но это одна из ключевых отраслей, и много рабочих мест находится под большой угрозой, – подчеркивает аналитик Владимир Милов. – Мир вошел в длительный период низких цен на нефть и газ, стабилизатором рынка будут США. Сверхприбылей больше не будет, мы не увидим больше газа по 400 долларов. Идет потеря рынка "Газпромом" из-за завышения монополистом цен, хотя "Роснефть и "Новатэк" продают газ дешевле, чем "Газпром". Россия продолжает отсутствовать на рынке альтернативой энергии, хотя солнечная энергия может скоро заменить в энергобалансах уголь, – указывает энергетик Владимир Милов.
– Россия пока живет в двадцатом веке: все ее социальные институты оттуда: пенсионная система становится бюджетной, а не страховой.
Медицина, школы, вузы советские. В экономике есть прорывы. В социалке – она остается, как в конце СССР. Технократия без налаженных институтов не работает, настало время гуманитарного взгляда на то, что происходит в России. А потом можно позвать и технократов. Пока же люди, которые принимают решения в России, считают население ресурсом, которому можно сказать: потерпите. Но ресурс терпения кончился, люди нуждаются в социальной свободе: социальном страховании, нормальном самоуправлении. Без этого все "стратегии-2020" бессмысленны, – подчеркивает профессор Евгений Гонтмахер.
– Кризисная динамика рынка труда в России определяется силой шоков и институтами. В России сложилась особая модель рынка труда – ее суть в обратной гибкости. Что происходит со средней зарплатой в других странах? Она не падает, так как увольняют людей с низкой производительностью и низкой зарплатой. Занятость падает, а зарплата нет. В России мы видим иную картину. Падают зарплаты, а занятость не уменьшается. Зарплата берет на себя шок. Кризис абсорбируется через зарплату. Каждый год 5% людей получали меньше, чем за год до этого, в кризис эта доля дошла до 40%, а потом опять уменьшилась, – отметил профессор НИУ ВШЭ Владимир Гимпельсон. – Чтобы такая система работала, нужно, чтобы институты работали как тормоза.
Жесткое трудовое законодательство ограничивает возможности увольнять, есть и иные возможности снизить безработицу: слабые профсоюзы, административное вмешательство, избирательное правоприменение, сильная зарегулированность товарных рынков, низкая минимальная зарплата и пособия по безработице, но главное – большая переменная часть зарплаты, 30–40%. Переменная часть идет вверх в хорошие времена и вниз – в кризис. Нынешняя модель дает автоматически поддержание низкой безработицы. Цена высока. Один из вызовов – высокий возраст рабочей силы, ее быстрое старение.
Прогноз занятости: численность населения упадет не так сильно, а вот число занятых упадет серьезно. Занятость чуть увеличилась за последние годы за счет людей молодых. Общая занятость сократится на 6 миллионов. К 2030 году людей, занятых в возрасте до 40 лет, будет на 25% меньше, чем в 2015 году. Предполагается приток мигрантов примерно 320 тысяч в год.
В России зарплата около 500 долларов в месяц, а в США – 3500 долларов. Разница в зарплатах в 7 раз, а в производительности труда в 5 раз. До кризиса 2014 года зарплаты в России была около 1000 долларов, что соответствовало уровню производительности труда. С европейскими странами соотношение такое же, – напомнил Владимир Гимпельсон.
Майские указы Путина – как они повлияли? Есть указ о создании 25 миллионов высокопроизводительных рабочих мест. Что это на самом деле, мало кто понимает. Есть указы про бюджетников.
В России есть проблема недоплаты в общественном секторе. Везде учителя или врачи получают чуть больше, чем в коммерческом секторе, а в России наоборот. Самые способные молодые люди не идут в этот сектор, от этого страдают все. Возникает проблема квалифицированной работы медицины и образования.
Но указы Путина о повышении зарплат бюджетникам при реальном их выполнении ведут к перенапряжению местных и региональных бюджетов. Реализация идет за счет сокращений или же инфраструктуры. Крышу не починят или лекарства не купят. Чиновничья реализация оказалась очень неумелой. Пошли самым простым путем, – подчеркнул профессор Владимир Гимпельсон.
– Цена низкой безработицы в России – массовая бедность. Зато все трудоустроены за 7000 рублей, – заметил Владимир Рыжков. – Где идет образование во время всей жизни, а это Германия и Швеция, там и выше уровень жизни.
– Последние 25 лет развитие России сопровождалось высоким ростом неравенства. Вместе с Украиной Россия является лидером по неравенству. Оно должно было в теории быть драйвером экономического роста. В России оно им не становится, в России неадекватный уровень бедности. Не решив проблему бедности, трудно получить поддержку тяжелых структурных реформ. В любой системе сильные группы перетягивают на себя ресурсы, особенно в условиях стагнации, но в РФ на социальную помощь в целом идет 2,6 % ВВП, а на борьбу с бедностью лишь 0,4% ВВП.
Государственные инструменты сокращения бедности работают плохо. Любому новому президенту придется решать проблему бедности, а это 14% населения страны. Если раньше длительное время бедность в России снижалась, то с 2014 года она растет, в основном за счет даже не пенсионеров, а семей с детьми, – отметила Лилия Овчарова, директор НИУ ВШЭ по социальным исследованиям. – Нефть и газ перестали быть конкурентным преимуществом России, надо искать новые "форточки", новые возможности в области человеческого капитала. Человеческий капитал дал бонус для развития. В России была высокая доля работающего населения. Это был ее демографический бонус. Был прирост населения с высшим образованием. Система образования быстро обучила людей. По их количеству дошли до пика, теперь надо вкладывать в качество учебы.
Россия – страна средняя по уровню доходов при всех претензиях к уровню жизни. Россия опускается в рейтингах по уровню человеческого капитала, если речь заходит о медицине. Нерешенные вопросы здравоохранения – одна из проблем и причин низкого уровня жизни в России. В России средняя продолжительность жизни на 10 лет ниже, чем в развитых странах. Драматична смертность мужчин в трудоспособном возрасте, она выглядит неприлично – на уровне Чада. Это больше касается рабочих и меньше – людей с высшим образованием.
Доходы населения за четверть века в России выросли на 56%. Доходило до 65%. Это более высокий уровень, но меньше, чем тот, который был, когда в России начались реформы. Уже 3 года идет падение реальных денежных доходов. По уровню обеспеченности домохозяйств мы откатились к ситуации 2007 года.
Это впервые. Скорее всего, и в 2016-м тоже так же будет. Население научилось выкручиваться в период мощных денежных шоков: 1991, 1995, 1998 и 2008 годы. Люди знают, как себя вести. Последние шоки, 2008 и 2015, население пережило довольно спокойно, хотя откатились к 2010 году по уровню жизни. Сейчас происходит накопление недовольства. Ожидание того, что население выйдет на митинги из-за 10% падения реальной зарплаты, ошибочно. Выйдет тогда, когда не хватит денег на хлеб. Выплеск недовольства может быть неожиданным, – предупредила доктор экономических наук Лилия Овчарова. Она сказала:
– Все простые решения мы уже использовали. Пенсия в России достаточно низкого размера, коэффициент замещения 34%, а минимальный в мире 40%. Число плательщиков в ПФР сокращается. Если ничего не поменять в этой системе, к 2030 году пенсия станет ниже в 2 раза, к 2030 году она составит лишь 28% от средней зарплаты. Придется идти на повышение пенсионного возраста, помогать именно нуждающимся, а не так называемым "заслуженным людям", – подчеркивает Лилия Овчарова.
– Кризис этот не похож на предыдущий. Он медленный. Затронул в первую очередь высокотехнологичные отрасли автопрома. Потом стали падать регионы машиностроения и сохранили уровень и даже показали небольшой рост регионы АПК, нефтегазовые и впервые регионы ВПК. В 2015-м трансферты регионам не сократились, за одним исключением. Это – Крым, которому тогда срезали трансферты на 4%. Теперь Крыму прибавили. Как раздавали деньги в 2016 году? Реальные геополитические приоритеты центральной власти отражают высокие субсидии 2016 года на сбалансированность, которые получили Крым, Севастополь, Ингушетия, Чечня, – подчеркивает доктор географических наук Наталья Зубаревич. – Россия уверенными шагами идем к федеральной политике: "Денег нет, но вы держитесь", а проще – "это ваши проблемы".
Субсидии срезали среднеразвитым российским регионам. Они – жертвы кризиса. Доля расходов на социалку в консолидированных бюджетах сократилась с 61 до 59%. Рубка идет за счет социальных расходов. Но есть регионы, которые тратят много. Бюджет Москвы 1,86 триллионов рублей, их них 188 миллиардов рублей (10%!) идет на благоустройство, на плитку и мощение. Это больше всего бюджета Алтайского края. Это безумие бюджета. Регионы хиреют, Москва жиреет. Это приобрело уже гротескные формы, – отмечает профессор Наталья Зубаревич. – В это же время, пока Москва и почему-то Чукотка "гуляют по буфету", Москва перед выборами добавила в 2016 году 40% на расходы в области искусства и культуры. Все же регионы в 2015 году экономили на образовании и культуре, а в 2016 году – экономят уже на здравоохранении. Долги регионов и муниципалитетов уже 2,61 триллиона рублей. Уровень дотационности крупных городов – 56%, муниципальных районов – 70%, тут не до самоуправления.
Прирост инвестиций – это Тюмень с округами и Москва: четверть инвестиций в России поступает в Москву и Тюменскую область с округами, если добавить Московскую область – это уже 33% инвестиций.
Каковы риски кризиса и стагнации?
– Произошло дальнейшее сжатие доходов населения и потребления – население платит за кризис. Идет инвестиционный спад с переходом в стагнацию – неопределенность. Дестабилизация бюджетов регионов будет еще несколько лет – электоральный цикл. Происходит сжатие сектора услуг, важнейшего для крупных городов, региональных центров. Есть риски сокращения финансирования ВПК из федерального бюджета, – делает вывод профессор Наталья Зубаревич.
– Мы, очевидно, вступили в новую фазу кризиса, на которую власть реагирует конвульсивными действиями, что вызовет перестройку политической системы. Надо понять, что впереди – форточка или разбитое окно, – размышлял аналитик Кирилл Рогов. – Внушает оптимизм то, что при анализе предпочтений граждан выявляется устойчивая группа "западников", сравнимая по своей доле (20%) с группой "особого пути", на самом деле идейно доминирующая, но плохо умеющая расширять свое влияние.
Не стоит поддаваться на пропаганду, которая говорит, что режим делает то, что хочет большинство. В массе население понимает, что единственная перспективная модель – прозападная, ожидает модернизации и связывает ее с Западом, но верит в "особый путь", на котором накормит государство, в возможность социального, мягкого рынка, в отличие от жесткого западного. Но как только государство потеряет ресурсы для этого мягонького рыночка, популярна будет западная модель. В общем, россияне хотели бы не альтернативу западной системе, а западную систему с некими российскими особенностями, – считает Кирилл Рогов.
– Доходы населения Сибирского округа упали на 10%. Пять регионов показали рост промышленного производства до 2%. Это в общем, стагнация при росте до 2% населения переходит в режим экономии. Потребление населения перешло на уровень 2010–11 годов. В Кузбассе – растет производство, население беднеет. По всей Сибири идет обвальное падение инвестиций, бизнес не хочет рисковать. Рост инвестиций обеспечили сырьевые регионы, идет восстановление колониальной модели. Строительство: идет резкое падение, особенно крутое – в 2 раза – в Новосибирской области, – рассказывал бизнесмен Сергей Дьячков. – Рост малого и среднего бизнеса происходил после побед оппозиционных кандидатов на выборах в Новосибирске и Иркутской области. Импортозамещение произошло частично: в свиноводстве – в 2 раза, птицеводстве, частично рыбной и молочной промышленности. Агрессивная внешняя политика не дает России расти уже 4 года подряд. Население будет меньше потреблять, рынки будут сжиматься. Без изменения внешней политики выход российской экономики на рост невозможен, – подчеркнул экономист из Новосибирска Сергей Дьячков.
Собственно, к такому же выводу пришли и участники дискуссии по международным вопросам.
Зам. представителя ЕС в РФ Свен Олаф Карлсон в своем докладе показал, что при нынешнем конфронтационном курсе России не следует ждать отмены европейских санкций против режима Путина. А зав. сектором ИМЭМО РАН Сергей Уткин предполагает, что есть некоторая тенденция к нормализации отношений с Западом, минимум отношений с ЕС уже прошли, затормозились в движении по наклонной плоскости. Возможно, что, осмотревшись, придем к более комфортному состоянию:
– Напомню, крымские санкции были символическими. Серьезные санкции – связаны с нетерпимой ситуацией на востоке Украины. Если Россия пойдет на урегулирование этого конфликта, можно выйти на отмену санкций в отношении России, даже если не будет решен вопрос о Крыме, – считает Сергей Уткин.
– Проблема в том, что здравый смысл требует подобных шагов, но кто сказал, что власти России руководствуются здравым смыслом, – скептически подвел итог Владимир Рыжков.
