6 мая исполняется три года с момента оппозиционной акции "Марш миллионов" на Болотной площади в Москве, послужившей основой для уголовного дела о массовых беспорядках. Сейчас в деле уже более 30 фигурантов, и, несмотря на то что прошло уже три года, следователи не оставляют попыток привлечь к ответственности новых, с их точки зрения, нарушителей закона.

В 2015 году "Болотное дело" пополнилось еще двумя фигурантами – правозащитницей Натальей Пелевиной и инженером-конструктором Иваном Непомнящих. К очередной годовщине акции на Болотной площади Радио Свобода публикует материалы, посвященные "узникам Болотной". Сегодня, в заключительном материале, речь пойдет о 39-летнем москвиче Михаиле Косенко. Он был признан виновным в участии в массовых беспорядках и насилии по отношению к полиции, однако от отбывания уголовного наказания освобожден. Косенко был отправлен в больницу на принудительное лечение, так как экспертиза, проведенная в институте имени Сербского, признала его невменяемым. Через некоторое время Михаила Косенко отпустили домой, но он по-прежнему находится на принудительном лечении и должен ежемесячно отмечаться у врача.

"Он совершенно обычный человек, и внешне вы не скажете, что у него есть какие-то заболевания", – говорит сотрудник правозащитной организации "Общественный вердикт" Олег Новиков про Михаила Косенко, которого знает еще со школы.

На акции протеста Михаил Косенко, инвалид по психиатрическому заболеванию, как и многие фигуранты "Болотного дела", начал ходить после выборов в Государственную думу в декабре 2011 года. Митинг на Болотной площади был не первой акцией, в которой он принял участие, однако Косенко не состоял ни в каких партиях или организатором. "Даже активистом не был", – подчеркивает его сестра Ксения. 8 июня 2012 года он был задержан по обвинениям в участии в массовых беспорядках и применении насилия по отношению к полиции. По версии следствия, он ударил сотрудника полиции рукой и ногой, и этим совершил насилие, опасное для жизни и здоровья сотрудника ОМОНа. Косенко отправили на экспертизу в институт имени Сербского, специалисты которого за несколько минут признали Косенко невменяемым. Прокуратура попросила суд отправить его на принудительное лечение. 8 октября 2013 года суд согласился со всеми экспертизами и доводами следствия, проигнорировав показания очевидцев, стоявших рядом с Косенко и утверждавших, что он не бил полицейского, и показания самого потерпевшего сотрудника ОМОНа, который признался, что не помнит, кто его бил. Еще полгода Косенко провел в СИЗО, а в апреле 2014-го был отправлен в подмосковную психиатрическую больницу. 11 июня после врачебной комиссии суд постановил перевести его на амбулаторное лечение и отпустить домой. Через месяц, как положено по закону, Косенко покинул больницу.

Олег Новиков, сотрудник "Общественного вердикта", о встрече Михаила Косенко из больницы:

– Мы приехали с еще одним нашим одноклассником Сашей в подмосковную больницу, забрали Михаила, отвезли домой. Он ехал и смотрел, как преобразилось Орехово-Борисово, для него по-новому все выглядело, он уже настолько забыл, много времени провел в заключении. Он был очень рад, хотя, конечно, находился в пришибленном состоянии, потому что эмоционально тяжело находиться в таком учреждении, а потом вдруг оказывается, что тебя отпускают. Еще несколько раз я потом встречался с Михаилом, приезжал к нему домой чай попить, пообщаться, узнать, как дела.

Когда следствие не может доказать вину, а суд не может вынести удобный приговор (не оправдательный, потому что тогда может последовать иск о незаконном уголовном преследовании, судью могут депремировать и так далее), выносятся такие приговоры, как у Михаила Косенко: с одной стороны, не дающие права на реабилитацию, а с другой стороны, не возникает вопросов, что вина не доказана. Косенко признали виновным, но освободили от ответственности на основании экспертизы института имени Сербского. И то, что его выпустили из больницы, показало, что там действительно были врачи, а не псевдоэксперты, которые проводили обследование в Сербского. Он более полугода находился в СИЗО №1 (потом Мишу перевели по нашему ходатайству в медблок в "Бутырке", где ему начали оказывать медпомощь) в камере с другими подозреваемыми, обвиняемыми, и никого тогда не волновало, что он может нанести вред окружающим или себе. Потом его не отпустили на похороны матери с циничной мотивировкой: "для его же пользы", чтобы не повредить ему и чтобы он там не кинулся ни на кого. Стали делать из него "битцевского маньяка", хотя, конечно, это была ложь.

Ксения Косенко, сестра, о жизни Михаила Косенко после освобождения из больницы:

– У него все в порядке, сейчас он себя хорошо чувствует. После выхода из больницы он приходил в себя месяцев восемь. Он, безусловно, посещает врача, как ему предписано принудительным лечением. Он принимает все лекарства. Сейчас он, наверно, стал больше улыбаться. Он ходит в библиотеки, очень любит книжные магазины, в парках гуляет. Он наслаждается свободой, которая, как выяснилось, большая ценность. Он очень тщательно сидит за судьбами остальных ребят по "Болотному делу", за тем, что происходит в политической жизни страны. Может быть, сейчас он не имеет возможности себя проявлять чуть более ярко, но над ним висит решение суда и любая активность может сказаться на его свободе. Зимой у нас был очередной суд по продлению принудительного лечения, врачи пытались положить его в больницу, пытались оказать некоторое давление на меня, чтобы я инсценировала его госпитализацию. Но когда я поняла, что подходит срок судебного заседания, мне стало все понятно. Он не нуждается в госпитализации, он самостоятельно справляется. Я общалась с адвокатами, они говорят, что принудительное лечение длится ровно столько, сколько длился бы реальный срок, поэтому я не думаю, что его отменят в течение двух-трех лет.

Ксения Косенко, сестра, о жизни до "Болотного дела" и после:

– До этого процесса я не была столь политизирована, я никогда не ходила на митинги, общественно-политической жизнью интересовалась постольку-поскольку, но именно это событие раскололо нашу жизнь на две части: на жизнь до "Болотного процесса" и на жизнь после. Это достаточно тяжелый период нашей жизни. Это был шок, растерянность, когда я не понимала, что эта история всерьез и надолго. Я думала, что разберутся и Мишу отпустят. Но после того, как его забрали, выяснилось, что арестовали, продлили арест. Вся эта история как снежный ком начала нарастать. Ему не давали лекарства, которые ему жизненно необходимы. Еще вплелась семейная трагедия. Когда мама погибла, Мишу не отпустили на похороны, не проявили милосердия и снисхождения. Сейчас, несмотря на то что происходит в стране, наша семья участвует в мероприятиях в поддержку политзаключенных, "узников Болотной", в мероприятиях, которые мы считаем правильными. После "Болотного процесса" мы с Мишей стали более бережно друг к другу относиться. Какие-то вещи мы не обсуждаем, например, ход "Болотного процесса", это настолько тяжело, что мы даже не говорим об этом. О каких-то моментах ему очень трудно вспоминать, это и для психики здорового человека тяжело, а в его ситуации это еще сложнее, поэтому я достаточно бережно к нему отношусь, надеюсь, что все будет хорошо. Мы приобрели большое количество друзей и знакомых, которые поддерживают в трудной ситуации. Это совершенно невероятно, несмотря на весь горький опыт этого дела.

Олег Новиков, сотрудник "Общественного вердикта", о школе:

– Сказать, что я с ним сильно дружил, не могу. Когда я пришел в 548 школу в старших классах, Миша оказался моим одноклассником. Обычный парень, обычный школьник. Я учился так себе, он учился хорошо. Достаточно нелюдимый, ни в каких тусовках не участвовал, никогда ни с кем не дрался, просто учился и учился. Мы не дружили, просто были знакомы. Мы периодически у него списывали какие-то контрольные, посмеивались над ним, потому что он был классическим "ботаником". Потом, когда уже школу окончили, от ребят узнал, что он в армию пошел. Меньше всего думалось, что такой человек может пойти в армию. Он очень любит читать. Он и в СИЗО продолжал читать, и основные просьбы были о том, чтобы ему книги присылали. Интересуется историей, интересный человек, но достаточно замкнутый, не очень общительный, но при этом абсолютно не злой и всегда готовый помочь. Спокойный, не раздражительный, стойко выносил наши подколы по поводу того, что он "ботаник" и слишком хорошо учится, при этом мы не забывали просить его что-то списать. Как обычно бывает в обычной школе, в обычном классе. Было видно, что человек знает, что ему нужно в жизни, но тем не менее почему-то он не пошел учиться, а пошел сам в армию.

– Как вы узнали, что он попал в "Болотное дело"?

– У нас был создан объединенный штаб правозащитных организаций. Потом случилось 6 мая, на котором мы тоже работали, всю ночь нам звонили из автобусов задержанные люди, мы переписывали их данные, адвокаты наши туда выезжали, пытались их вызволить. Потом было возбуждено дело, мы отслеживали, что происходит, я случайно увидел фотографию: "Михаил Косенко". Знакомая фамилия. Смотрю: вроде, что-то знакомое с тем Мишей есть, а с другой стороны, очень много времени прошло, школа была давно. И потом действительно оказалось, что это тот самый Косенко, с которым я учился, мы связались с его сестрой, Ксенией. Она тоже в этой же школе училась. Она рассказала, где находится Миша, что там уже работает адвокат, но она была бы только рада, если бы от "Общественного вердикта" тоже работал бы адвокат. На суде, когда мы поздоровались, очень долго меня вспоминал, потому что я тоже изменился со школьного времени.

Олег Новиков, сотрудник "Общественного вердикта", об отъезде Михаила Косенко:

– Он не допускает для себя мысли уехать из страны. Его сестра была его общественным защитником на суде, она потеряла работу. Была очень тяжелая финансовая ситуация. У Михаила очень маленькая пенсия по инвалидности, он не может работать из-за своего заболевания. Понятно, что жить на такую пенсию очень тяжело. Соответственно, стали ходить разговоры, что с помощью коллег, друзей, международных правозащитных организаций можно помощь им оказать, предлагали поехать пожить за рубежом, мало ли что дальше будет. Он наотрез отказался.

Как ожидается, следующий суд по продлению Михаилу Косенко принудительного лечения состоится летом.