6 мая исполнилось три года с момента оппозиционной акции "Марш миллионов" на Болотной площади в Москве, послужившей основой для уголовного дела о массовых беспорядках. Сейчас в деле уже более 30 фигурантов, и, несмотря на то что прошло уже три года, следователи не оставляют попыток привлечь к ответственности новых, с их точки зрения, нарушителей закона.
В 2015 году "Болотное дело" пополнилось еще двумя фигурантами – правозащитницей Натальей Пелевиной и инженером-конструктором Иваном Непомнящих. К очередной годовщине акции на Болотной площади Радио Свобода публикует материалы, посвященные "узникам Болотной". Сегодня речь пойдет об одном из лидеров запрещенной в России организации "Левый фронт", 41-летнем Леониде Развозжаеве. Он наряду с коллегой по "Левому фронту" Сергеем Удальцовым получил один из самых длительных сроков в "Болотном деле" – 4,5 года колонии. Развозжаев был признан виновным в организации беспорядков 6 мая в Москве и подготовке к беспорядкам в других городах России.
"Моя мама одобрила мою борьбу
Теперь-то я точно уже не один.
Ей почти 80, она всегда учила меня добру.
Она живет в Сибири, а я в Москве, в СИЗО №1"
Это фрагмент стихотворения "Добро", которое Леонид Развозжаев написал в начале апреля 2013-го. Через два года – в апреле 2015-го – мама Леонида Развозжаева скончается после тяжелой болезни. Сына, находящегося все еще в СИЗО, на ее похороны не отпустят.
Юлия Развозжаева, супруга, о похоронах:
– Первый вопрос, который он мне задал, когда я пришла к нему на свидание: "Как вы похоронили маму? Как прошла процедура?" Я с ним поговорила, все рассказала. Он мне сказал, что когда он узнал – а узнал он из газет, случайно прочитал, к нему даже не пришел никто из тюремных конвоиров или начальников, – ему стало плохо, подскочило давление, переживал очень за маму. Она у него была на свидании, мы приходили в конце декабря или в январе, он ее видел, когда она еще передвигалась. Естественно, для него больно было услышать эти слова, хотя он был морально подготовлен. Он знал, что мама тяжело больна, что рано или поздно умрет. Но тем не менее для каждого человека мама – это святое.
Мы знаем друг друга со школьной скамьи. Достаточно веселый, позитивный человек. Очень хороший отец
Леонид Развозжаев провел в следственном изоляторе уже около двух с половиной лет. Он был арестован 22 октября 2012 года в рамках дела, возбужденного по мотивам фильма "Анатомия протеста – 2". Следователи утверждали, что Развозжаев, который до ареста находился в Киеве, дал признательные показания и самостоятельно явился в Следственный комитет. Сам Развозжаев от явки с повинной отказался и утверждал, что его похитили из Киева и под пытками вынудили дать показания. Он даже указал в суде на одного из следователей, который его якобы пытал. В ответ в отношении Развозжаева было заведено еще одно дело – о ложном доносе. В конце 2012 года Развозжаева этапировали в Сибирь под предлогом расследования дела многолетней давности о краже меховых шапок. Там он провел три месяца, дело закрыли. Защита оппозиционера была уверена в том, что Развозжаева столько времени возили по стране в тяжелые условиях, чтобы выбить у него признательные показания по "Болотному делу".
Сейчас Леониду Развозжаеву снова грозит этап в Ангарск – отбывать 4,5 года наказания. В июле прошлого года Московский городской суд признал Развозжаева виновным в организации беспорядков 6 мая. Близкие Развозжаева опасаются за его состояние здоровья, которое существенно ухудшилось после первого этапа в Сибирь, и отмечают, что в Ангарске у него никого не осталось.
Юлия Развозжаева, супруга, о здоровье мужа и о "Болотном деле":
– Он мне говорил, что его состояние здоровья не совсем хорошее. К нему недавно приходил следователь по поводу закрытия 306 статьи ("Заведомо ложный донос". – РС), он к нему еле поднялся на 5-й этаж. Была небольшая отдышка. Сердце серьезное заболевание, надо лечить, естественно, не в тюремных стенах. В целом, он чувствует себя неплохо, но лечение нужно. Он лежал в городской больнице несколько часов, ему была сделана коронграфия. Какие-то лекарства, которых нет в тюрьме, я ему передаю, но все равно ему нужно нормальное обследование в нормальной клинике.
– Сейчас, насколько я понимаю, ему грозит этап в Иркутск. Что вы думаете? Как он сам реагирует?
– Даже не совсем в Иркутск, а в Ангарск, по месту прописки. Но он проживал с 2002 года в Москве. Естественно, он переживает, что семья будет далеко от него находиться. Мне будет тяжело ездить в Ангарск на свидания к нему, с передачами будет проблематично, потому что интернет-магазина нет, родственников в Ангарске тоже не осталось. Маму мы сюда привезли, прописали, здесь похоронили. Как, кто к нему будет там ездить, я не знаю... Нам не хочется, чтобы его увозили в Ангарск.
– Насколько я знаю, вы знакомы с Леонидом давно. Расскажите о том, как вы познакомились, как он начинал заниматься политикой, как вы на это реагировали?
– Мы знаем друг друга со школьной скамьи. Достаточно веселый, позитивный человек. Очень хороший отец. Он всегда занимался детьми, что сыном, что дочкой. Политические взгляды пришли к нему в начале 2000-х годов. Ему было интересно, он занимался, увлекался. Было много друзей, с кем он ходил на какие-то писательские собрания. Так и пошло-поехало. Я человек неполитический, я в этом никогда не участвовала. У нас с Леней всегда было: у меня одно дело, у него – другое. Но он мне всегда помогал в работе. Мы продолжали вместе работать, заниматься бизнесом, несмотря на его какие-то увлечения. У нас оптово-розничная продажа головных уборов. Я никогда не думала, что это дошло бы до тюрьмы. Я не считаю, что ребята-"болотники", в том числе Леня и Сережа, виноваты. Они же не отдавали приказы убивать, драться. Митинг был абсолютно мирный.
– Как ваши дети относятся к тому, что происходит? Вы им рассказываете?
– Дети достаточно взрослые. Старшему сыну 19 лет, учится уже в институте. Девочка заканчивает 4-й класс. В принципе они все прекрасно понимают. Естественно, им не хватает отца, поддержки отцовской. За папу переживают.
В политику Леонид Развозжаев пришел в начале двухтысячных годов. Сначала он работал в аппарате партии "Родина", а к 2005-му перешел в "Левый фронт".
Алексей Сахнин, активист "Левого фронта", о знакомстве с Леонидом Развозжаевым:
– Я не помню конкретно эпизод, когда мы с ним первый раз столкнулись. Это было что-то в районе 2004–2005 года. Он тогда был одним из людей, которые возглавляли молодежку партии "Родина". Это было время, когда мы создавали "Левый фронт". Леонид включился в эту работу сначала даже не на правах члена "Левого фронта", а сочувствующего. Был, по-моему, 2006 год, когда была демонстрация КПРФ на 9 мая. Тогда случился скандальный эпизод, когда националисты встали в хвост КПРФной колонны со знаменами, которые для многих из нас связаны, например, со знаменами коллаборационистов, воевавших на стороне гитлеровской Германии. Это выглядело абсолютно кощунственно. Тогда спонтанно возникла идея их не пустить. Произошла уличная потасовка. Вмешались менты, как-то развели стороны. Тогда я, наверное, первый раз твердо помню Леню. Он пострадал в этой потасовке, но держался молодцом. Для человека из партии "Родина" это было несвойственно, потому что тогда был Дмитрий Рогозин, и партия была скорее с националистическим пониманием мира. В какой-то момент он просто стал постоянным участником наших акций, приходил на все собрания и стал настоящим активистом. Мы все время работали вместе. Потом стали складываться товарищеские отношения, хотя мы разные по бэкграунду. Леня простой русский парень из Ангарска. Его юность пришлась на 90-е годы, когда Ангарск был одним из депрессивных, неблагополучных, криминальных городов. Я из сравнительно благополучной Москвы, с университетским, академическим бэкграундом. Но, несмотря на это, мы очень тепло дружили, ходили друг к другу в гости.
– Как бы вы его описали как человека?
– Он очень добрый парень. Он все время кому-то помогал. Леня все время находил какие-то проблемы, участвовал в решении. Очень увлекающийся человек. Он приходил и грузил нас тем, какие у него там произошли баталии на работе. Он работал на Черкизовском рынке. У них с женой был маленький бизнес. Они продавали шапки. У него там были какие-то товарищи-даргинцы из Дагестана, он их все время жарко убеждал, что только советская власть и социализм обеспечат интернационализм, дружбу народов. Они говорил, что нет, только ислам. Вот такая яркая его черта. Мы в шутку его называли "Леня-раздражай", потому что он слишком увлекался, и это для него становилось центральным вопросом жизни. Потом началось время более серьезных испытаний. И он себя несколько раз зарекомендовал как серьезный организатор. Он никогда не претендовал быть вождем, идеологом, но он был прекрасный организатор. Я не помню, какой это был год, когда разгоняли Черкизовский рынок, делалось это с огромным количеством нарушений, в хамской манере, Леня был тем человеком, который создал профсоюз торговцев. Они создали профсоюз мелких бизнесменов. Довольно громкая была история, даже сравнительно эффективная. Удалось заставить власти пойти на ряд уступок. Очень часто для нас он становился необходим как организатор кампаний. На нем лежала куча неблагодарной работы, которую обычно никто не любит выполнять, особенно люди, рвущиеся в вожди и трибуны, – обеспечить, чтобы привезли символику, сделали трибуну, чтобы были громкоговорители. Одновременно он продолжал кому-то помогать, с кем-нибудь увлеченно спорить. Такой человек, с которым, казалось, ничего не может произойти. Скорее, весельчак, очень жизнерадостный человек.
Алексей Сахнин, активист "Левого фронта", о Леониде Развозжаеве в "Болотном деле":
На нем лежала куча неблагодарной работы. Одновременно он продолжал кому-то помогать, с кем-нибудь увлеченно спорить. Такой человек, с которым, казалось, ничего не может произойти
– В кампанию 2011–2012 годов Леня был человек очень заметный и очень необходимый и не только для левых организаций, но и в рамках этой коалиции. Он все время участвовал в переговорах, в рутинной, не всегда видной работе – в подготовке демонстрации, митинга, мероприятий, конференций. Он был одним из центровых. Когда "Болотное дело" стартовало, была некоторая логика репрессивная в том, чтобы ударить по нему. Но то, что они предпримут такие экстраординарные усилия и организуют спецоперацию, которую российские спецслужбы с конца 30-х не организовывали, конечно, было удивительно. Сейчас у него очень непросто со здоровьем. У него проблемы с сердцем и проблемы со спиной. У него умерла мама. Я с ним переписываюсь, и мне трудно представить, в каком он сейчас состоянии. Я думаю, что он все-таки мужественно держался. Ведь он подвергся экстраординарному испытанию – и это похищение авантюрное, и то, что его держали в подвале, замотанным скотчем, угрожали убить его детей. Заставили подписать эти сумасбродные показания против всех на свете – абсолютно в духе 1937 года. Он нашел в себе мужество от этого отказаться и перенести тот прессинг, который за этим последовал – и угрозы, и давление. Он вместе с Удальцовым стал одним из двух людей, которые получили самые длинные сроки. Очень хочется, чтобы его отпустили. Ведь уже даже политическая целесообразность этой репрессивной кампании ниже нуля. Просто бесконечная мстительность.
Геннадий Гудков, политик, о Леониде Развозжаеве для акции "Один день – одно имя", подготовленной "Комитетом 6 мая":
Если срок наказания Леониду Развозжаеву не будет сокращен (а это может произойти, если его отпустят условно-досрочно или примут закон, по которому один день в СИЗО зачитывается за два), он выйдет на свободу в конце апреля 2017 года.
