Работа западных служб защиты детей в российских СМИ, как правило, подается в негативном ключе – практически каждый случай изъятия ребенка за рубежом из семьи, где один или оба родителя – россияне, вызывает в обществе бурю эмоций. Особенно часты подобные конфликты в странах Северной Европы. Как работают службы защиты детей в Скандинавии, чем они руководствуются, принимая решение отобрать ребенка у родителей и передать его в приемную семью или интернат?
Напомним, что в последние годы немало шуму наделали истории с изъятием в Норвегии и Финляндии детей, чьи родители родом из России. Россиянка Ирина Бергсет, бывшая жена гражданина Норвегии, вывезла из этой страны в Россию одного из своих сыновей, другой же остался в Норвегии со своим отцом, которого Бергсет обвинила в педофилии. Она даже основала движение "Русские матери", призванное защищать родительские права живущих за рубежом россиянок и их детей. Однако заявления Бергсет о норвежских законах и нравах звучали столь экстравагантно (и не подтверждались из других источников), что эта активистка вскоре приобрела неоднозначную репутацию.
Для многих россиян и выходцев из Восточной Европы шлепок или подзатыльник, а то и удар ремнем – легитимное воспитательное средство. Для скандинавов физическое воздействие на детей неприемлемо
Тем не менее российские власти считают, что проблемы с органами социальной защиты у ребят из России и их родителей возникают подозрительно часто. Уполномоченный по правам ребенка в РФ Павел Астахов в ноябре минувшего года утверждал, что только в Норвегии каждый год у родителей якобы изымается около двух тысяч детей, зачастую иностранцев. По словам Астахова, таким образом эта страна "решает проблему демографического спада", а ее социальную службу "Барневарн" он назвал "передовиком ювенального террора". С другой стороны, российская сторона признаёт, что органы опеки возвращают детей, если информация о нарушении их прав не подтвердилась. Так случилось минувшей осенью, например, с 6-летней дочерью двух россиян, которую быстро вернули родителям. Немалая часть упреков в адрес социальных служб обычно связана с разницей культур: для многих россиян и выходцев из других стран Восточной Европы шлепок или подзатыльник, а то и удар ремнем по "мягкому месту" – легитимное воспитательное средство, в то время как для скандинавов физическое воздействие на детей неприемлемо. Но часто дело не только в относительно безобидных шлепках.
Например, у гражданки Чехии Эвы Михалаковой норвежские органы социальной защиты в 2011 году отобрали двоих сыновей. Поводом послужила жалоба в службу "Барневарн" воспитателей детского сада, в который ходили дети Эвы и ее тогдашнего партнера Йозефа. Ссылаясь на определенные психологические и медицинские проблемы у обоих мальчиков, а также на рассказы самих детей, воспитатели пришли к выводу о том, что в чешской семье, несколько лет жившей в Норвегии, не все благополучно. Социальная служба приняла решение об изъятии не сразу: семья находилась под ее наблюдением более двух лет. Работники "Барневарна" обратили внимание и на психологические странности в поведении обоих родителей, в том числе в их отношении к детям. Так, отец, согласно заключению психологов, противопоставлял старшего сына младшему, стравливал детей между собой, дразня и издеваясь над старшим. Это, по мнению норвежцев, привело мальчиков к стрессу и недомоганиям.
В итоге детей передали в норвежскую приемную семью, где они и находятся до сих пор. Мать пытается добиться их возвращения в судебном порядке. (С отцом мальчиков они с тех пор разошлись.) В Чехии дело семьи Михалаковых вызвало большой резонанс. Часть общественности встала на сторону матери, и несколько активистов даже хотят выйти к трассе проходящих на этой неделе на юге Чехии лыжных соревнований, в которых участвуют и норвежские лыжники. Люди готовят плакаты с надписями вроде "Норвегия, верни наших детей!" и "Норвегия, стыдись".
В то же время власти Чехии ведут себя в этом деле осторожно. С одной стороны, они предоставили Эве Михалаковой правовую и дипломатическую поддержку. С другой, как отмечает глава чешского Управления международно-правовой защиты детей Зденек Капитан, мать мальчиков, общаясь с журналистами, не сообщает всех подробностей, которые имеются в решении норвежских властей об изъятии детей из семьи. "Это дело вполне могло закончиться аналогичным решением и у нас", – считает чешский чиновник, знакомый с выводами норвежцев. А посольство Норвегии в Праге, выпустившее в этой связи специальное заявление, отмечает, что "изъятие детей – крайняя мера, и социальная служба прибегает к ней, только если не срабатывает помощь в рамках семьи". Сами мальчики, уверяет посольство, чувствуют себя у приемных родителей хорошо.
К ювенальной юстиции отношение особое везде, где она существует, в том числе в России. Ведь на правах Большого Брата государство вторгается в самую интимную для человека сферу – семейную жизнь. Попробуем "без гнева и пристрастия" разобраться в том, как работает система защиты детей, на примере Дании. Эта система схожа с норвежской и другими скандинавскими. В странах региона институты защиты детей появились одними из первых в мире, в конце ХIХ – начале ХХ века, во время бурной индустриализации и урбанизации. Ювенальную юстицию скандинавов связывает много общего. Это и обязательное сотрудничество работников социальных служб с проблемной семьей при решении конфликта, и акцент на заботу местной общины (коммуны) о воспитании подростков вне родной семьи, и многое другое.
В Дании с 1998 года действует "Закон о социальном сервисе", в рамках которого государство предоставляет помощь людям с ограниченными физическими или умственными возможностями, а также, выражаясь официальным языком, "лицам, имеющим социальные проблемы особого характера". К последней группе отнесены и несовершеннолетние, чьи права защищает параграф 42 закона: согласно ему, государство имеет право вмешаться в дела семьи, если сочтет, что ребенка там притесняют или он растет в неподходящих условиях.
Если ситуация не терпит отлагательства, муниципальные службы идут на крайнюю меру – изъятие ребенка из семьи
Уровень вмешательства зависит от характера и серьезности проблемы. Спектр действий соцслужб тут широк – от профилактической беседы до курсов семейной терапии. Но если результата нет или ситуация не терпит отлагательства, муниципальные службы идут на крайнюю меру – изъятие ребенка из семьи, либо с согласия родителей, либо против их воли. При необходимости задействуют полицию, если же родители прячут ребенка или позднее пытаются выкрасть его из приемной семьи, им грозит штраф или лишение свободы на срок до двух лет.
Закон перечисляет основания для изъятия: риск для здоровья или психологического развития ребенка, потенциальный ущерб из-за недостаточного родительского ухода или лечения, физическое или моральное насилие в семье, а также антисоциальное поведение самого ребенка, его наркозависимость или "другие поведенческие проблемы, требующие корректировки". Детей в возрасте до 11 лет чаще всего забирают из семей, где родители страдают психическими заболеваниями, имеют проблемы с алкоголем или наркотиками. Наиболее частая причина изъятия детей в возрасте от 12 до 17 лет – проблемы переходного возраста. Конфликты в семье доходят порой до того, что подросток и родители открыто ненавидят друг друга. По данным датского Национального центра социальных исследований (SFI), примерно в 60 процентах случаев именно поведенческие проблемы детей становятся причиной как добровольного, так и принудительного изъятия из семьи.
Говорит работник службы социальной опеки Лене Стенсгорд:
– Изъятие – крайняя мера, к которой прибегают, если нет других способов обеспечить благополучие ребенка в родительском доме. Но по большей части датские социальные работники занимаются профилактической работой с проблемными семьями. В работе используется методика Integrated Children System (ICS), разработанная в Англии в середине 1980-х годов. Согласно этой методике, благополучие ребенка складывается из трех составляющих: его собственной потребности в развитии, уровня родительской компетентности и связей ребенка с семьей и окружением. Оценивая ситуацию, социальный работник обязан всегда ставить на первое место интересы ребенка. Собственные проблемы родителей порой затушевывают ситуацию, в которой находится их ребенок – этого надо всячески избегать. Службы опеки особое внимание уделяют работе с самими детьми: социальный работник расспрашивает ребенка, устанавливает уровень его социализации и восприятие мира, узнаёт, каковы его отношения со сверстниками и родителями. Позиция ребенка, его мнение обязательно учитываются при расследовании социальных дел и при разработке планов на будущее, – говорит работник службы социальной опеки Лене Стенсгорд.
"Закон о социальном сервисе" обязует граждан информировать местные власти, если им известно, что ребенок или подросток в возрасте до 18 лет подвергается в семье физическому насилию или обращению, унижающему его достоинство, либо живет в условиях, ставящих под угрозу его здоровье и психическое развитие. Та же обязанность вменяется и госслужащим. Тревожный сигнал может поступить от воспитательницы детского сада, школьного учителя или семейного терапевта. Нередко о том, что в семье неблагополучно, сообщают соседи – к примеру, если из дома слышен детский плач и крики, у ребенка неухоженный вид или он допоздна слоняется по улицам. Могут вмешаться и случайные прохожие, увидевшие, скажем, как турист отпустил подзатыльник расшалившемуся чаду. В большинстве случаев дело ограничивается беседой в коммуне. Но если выясняется, что произошло реальное избиение, побои снимают в ближайшем травмпункте и дело передается полиции.
Датские приемные родители: семья Андерсен
В Дании социальная защита ребенку полагается еще до рождения. Так, врач-гинеколог или акушерка ставят в известность муниципальные власти, если готовящаяся к родам женщина сидит на наркотиках, много пьет или психически нездорова – в таких случаях оправданны сомнения в способности будущей матери заботиться о ребенке. Внимание не ослабевает и после появления на свет малыша: социальные работники посещают семью, оценивая способность родителей ухаживать за ребенком. При наличии проблем предлагается решить их совместными усилиями, но если этого недостаточно, наступает очередь социальных служб.
– Раньше коммуна вмешивалась лишь после рождения ребенка, если вдруг выяснялось, что мама с папой не справляются со своими обязанностями. Сейчас же, если родительские способности беременной под сомнением, службы опеки "ведут" ситуацию, начиная с первого визита к акушерке, – говорит руководитель консультационного семейного центра коммуны Вайле Кирстен Рaун.
Неужели мы, датчане, стали настолько плохо заботиться о своих детях?
Результат активности муниципалов не замедлил сказаться: статистика за последние четыре года показывает десятикратное увеличение числа отобранных младенцев. При этом в большинстве случаев детей разлучают с родителями сразу после рождения. Это вызывает озабоченность у датских юристов, специализирующихся на делах о принудительных изъятиях:
– Нынешняя тенденция беспокоит и пугает меня. Неужели мы, датчане, стали настолько плохо заботиться о своих детях? Конечно, нет. Лично я уверен, что резкий рост изъятий новорожденных – это отголоски семейной драмы в Брондерслевской коммуне, вызвавшей четыре года назад шоковую реакцию во всей Дании. Просто в коммунах не хотят повторения случившегося, а побыстрее изъять младенца из проблемной семьи – наиболее быстрый и безопасный способ подстраховаться, – говорит копенгагенский адвокат, не пожелавший раскрыть свое имя.
В случае с "Брондерслевским делом", о котором он говорит, мать и отец многодетного семейства были приговорены, соответственно, к 4 и 11 годам тюремного заключения за то, что систематически подвергали своих десятерых детей избиениям и сексуальному насилию. В ходе судебных слушаний выяснилось, что в доме царил сущий ад: детей при малейшей провинности били по головам, резали пальцы ножом, заставляли спать на загаженном полу и выгоняли босиком на мороз. Особым зверствам подвергалась старшая дочь, которую держали под замком в подсобке – отец регулярно насиловал девочку, избивал битой, принуждал есть с пола экскременты домашних животных, а один раз заставил вырыть себе могилу. Все это вскрылось, когда старшей дочери удалось сбежать из дома и заявить в полицию о происходящем.
Семейная драма в Брондерслеве окончилась, если можно так сказать, благополучно: родители-изуверы в тюрьме, их дети получили денежную компенсацию от государства и в настоящее время живут в приемных семьях. Но в датской прессе муниципалов подвергли жесточайшей критике: о том, что в семье мучают детей, полиция извещала коммунальные службы с 2006 года, но из-за бездействия чиновников кошмар растянулся на пять лет. Поэтому сейчас в коммунах и не скрывают, что, обжегшись на молоке, дуют на воду, и у родителей теперь гораздо меньше шансов на пересмотр дел о принудительных изъятиях.
Решение об изъятии ребенка из семьи принимает комиссия по делам детей и молодежи. В ее составе три муниципальных работника, окружной судья и эксперт в области педагогики и психологии. Вердикт комиссии строится на основе коммунального рапорта, включающего мнения специалистов: это могут быть воспитатели ребенка, медицинские работники, учителя и работавшие с проблемной семьей психологи. В большинстве случаев детей разлучают с семьей без излишнего драматизма: лишь 10-15 процентов изъятий происходит против воли родителей. Но и тут есть свои нюансы. В статистике принудительных изъятий такого мегаполиса, как Копенгаген, абсолютное большинство составляют дети иммигрантов.
– До 90 процентов принудительно изъятых детей в Копенгагенской коммуне – это дети из семей иностранцев. Причина одна – ненадлежащее исполнение родительских обязанностей, носящее массовый характер. К сожалению, многие родители-иммигранты считают своим законным правом избивать собственных детей или воспитывать их суровыми методами, – говорит датский политик, бывший председатель комиссии по делам детей и молодёжи Йетте Бергенхольц Баутруп.
В 2009 году две сестры из Эфиопии были удочерены датской семьей в коммуне Нествед на юге Дании. Однако старшая девочка, Эми, прожила в новой семье лишь короткое время. Приемным родителям не удалось наладить с ней отношения, и после серии конфликтов Эми передали в патронажную семью Ханне и Оле Келлер. На новом месте девочка прижилась и чувствовала себя комфортно, но через какое-то время муниципальные власти решили перевести Эми в интернат на севере Дании. 11-летняя девочка категорически отказывалась расставаться с приемными родителями. Тем не менее, в марте 2012 года ее насильно изъяли из семьи. Это происходило в драматических обстоятельствах – ицидент был снят на видео представителями детской правозащитной организации Børns Vilkår, которая подала заявление на действия коммунальных работников в полицию.В итоге действия службы опеки были признаны необоснованными, а власти коммуны Нествед принесли извинения.
Взятого под опеку несовершеннолетнего, как правило, размещают в приемной семье. Здесь, по статистике, дети проводят в среднем 1033 дня – это в два раза дольше среднего пребывания в интернатах и других учреждениях детской опеки. Около 60 процентов детей, живущих в приемных семьях, – мальчики, у патронажных родителей они проводят несколько больше времени, чем девочки. Рассказывает приемный родитель с 22-летним стажем Ингрид Андерсен:
Принудительное изъятие из семьи – мера временная. Она прекращается, если достигнуты цели, намеченные в разработанном коммуной плане действий, или если опекаемый достиг совершеннолетия
– Приемные семьи лицензируются муниципалитетами. Те, кто решил заняться уходом за чужими детьми, проходят проверки и тесты, представляют справку об отсутствии судимости, после чего обучаются на курсах педагогики и детской психологии. Учеба продолжается и после получения сертификата – как минимум дважды в год по требованию коммуны мы посещаем курсы для патронажных семей. Служба опеки контролирует нашу работу, ежегодно организуя проверки без предварительного уведомления – проверяют состояние финансов, жилищные удобства, условия содержания детей. Биологические родители имеют право на свидания с ребенком, но муниципальные власти определяют, в каком объеме должно происходить общение. В первые три месяца после изъятия служба опеки вновь пересматривает дело, а затем производит повторную оценку – как минимум раз в полгода. Принудительное изъятие из семьи – мера временная. Она прекращается, если достигнуты цели, намеченные в разработанном коммуной плане действий, или если опекаемый достиг совершеннолетия. Но если молодой человек сам хочет остаться в приемной семье, то он может там жить до того, как ему исполнится двадцать, – говорит Ингрид Андерсен.
Труд патронажной семьи оплачивается из муниципальной кассы. Минимальная ставка – 3863 датских кроны (примерно 610 долларов) – полагается за уход за ребенком с нормальным развитием, чьи контакты с биологическими родителями проходят без проблем. Но в зависимости от потребностей ребенка выплаты могут увеличить в семь, а в исключительных случаях и в десять раз. Такие деньги платят за содержание детей с серьезными психическими или физическими проблемами, нуждающихся в постоянном уходе и лечении. Кроме того, коммуна возмещает патронажной семье текущие расходы на содержание. В одной семье может находиться не более четырех приемных детей.
Существует и другая проблема с детьми, изъятыми из семей иммигрантов. Конвенция ООН о правах ребенка гласит, что детям, принадлежащим к религиозному или этническому меньшинству, не может быть отказано в праве пользоваться родным языком, принадлежать к своей культуре или исповедовать и практиковать свою религию. Соответственно, и в датском законе упоминается о необходимости сохранять преемственность в воспитании ребенка с учетом его этнической, религиозной, культурной и языковой принадлежности. Но на практике ребенка родителей-иностранцев, как правило, размещают в патронажной семье или учреждении, где никто не говорит на его родном языке. В итоге многие дети из этнических меньшинств после нескольких лет пребывания вне родного дома больше не могут общаться со своими родителями.
Вообще, изъятие из семьи – сильнейший стресс для ребенка любой национальности. По результатам опросов датского Национального центра социальных исследований, 44 процента подростков, разлученных с родителями, как минимум однажды переживали психический срыв в приемной семье или интернате. Типичной в этом смысле выглядит судьба 17-летней Ани, сменившей в общей сложности 11 интернатов и приемных семей с тех пор, как в 9-летнем возрасте служба опеки впервые увезла ее из дома. Несмотря на то что к подростку было прикреплено до 15 педагогов и социальных работников, жизнь на новом месте быстро кончалась скандалами, исключением из интернатов, издевательствами сверстников и даже физическими травмами.
– Психический коллапс в 44 процентах случаев – это высокий показатель. Парадоксально, но хотя изъятие молодого человека из дома продиктовано желанием сделать его жизнь лучше и стабильнее, разлад продолжается и в стенах учреждения опеки, – отмечала в интервью научному порталу Videnskab руководитель программы исследований Национального центра, профессор Тине Эгелунд (ныне, увы, покойная).
Выясняется и другое: изъятие из семьи не решает всех проблем ребенка и его недостаточно, чтобы помочь детям избавиться от дурного социального наследия. Выводы профессора Эгелунд и ее коллег основаны на изучении трех поколений молодых людей, родившихся в период между 1980 и 1982 годами, – всего в исследованиях Национального центра принимало участие 167 000 человек.
Мы не призываем к тому, чтобы государство перестало изымать детей у плохих родителей. Но мы хотим улучшения работы институтов опеки
– Если у ребенка мать-алкоголичка или отец психически нездоров, то у детей есть шанс получить лучшее воспитание в приемной семье или в специализированном детском учреждении. Но наши исследования показывают, что молодые люди, изъятые у родителей в детстве, хуже социализированы по сравнению с имевшими подобные проблемы сверстниками, которых с семьей не разлучали. Проживание вне дома увеличивает вероятность того, что образование детей ограничится начальной школой. Будучи уже взрослыми, они чаще теряют работу, сидят на пособиях или выходят на пенсию по ранней инвалидности, – говорит Тине Эгелунд.
Исследование специалистов Национального центра показало также, что жизнь вне родной семьи негативно сказывается как на физическом, так и душевном здоровье детей – они гораздо чаще сверстников обращались впоследствии к помощи психиатров. Изъятые из семей дети, как выясняется, в большей степени склонны и к преступлениям насильственного характера. Однако, хотя результаты исследования звучат неутешительно, его авторы считают изъятия необходимыми, ведь многие дети из проблемных семей растут в таких условиях, что просто нуждаются в перемещении в иную среду.
– Мы не призываем к тому, чтобы государство перестало изымать детей у плохих родителей. Но мы хотим улучшения работы институтов опеки, чтобы они могли лучше удовлетворять индивидуальные потребности детей, которых невозможно защитить, если они живут в своей семье, – отмечала профессор датского Национального центра социальных исследований Тине Эгелунд.
