Депутаты Московской городской думы поддерживают обращение актера Алексея Баталова и священника Михаила Ардова об организации в квартире, принадлежавшей писателю Виктору Ардову музея "Легендарная Ордынка (Московский дом Анны Ахматовой)".
В этой квартире, расположенной в доме № 17 по улице Большая Ордынка, поэтесса неоднократно останавливалась, там проходили литературные чтения и встречи деятелей искусств. Ардов и Баталов готовы передать музею, который мог бы получить статус филиала Музея истории Москвы, старую мебель, картины, книги и фотографии из семейного архива.
- Эту двухкомнатную квартиру в подъезде, где жил Борис Леонидович Пастернак, мой отец, когда я уже был рожден и привезен в Лаврушинский переулок, обменял на четырехкомнатную, но там очень маленькая была квартира, - рассказывает Михаил Ардов. - А Ахматова жила в нашей семье еще не только в Лаврушинском, но еще в Нащекинском переулке, в том - увы! - снесенном доме, где жили и Булгаков, и Мандельштам, отчего с Ахматовой и завязались отношения. И уже с довоенных времен, а в особенности послевоенных времен, Ахматова жила в нашей квартире больше, чем у себя в Питере. Потому что когда в 1949 году арестовали во второй раз ее сына Льва Николаевича Гумилева, его тут же переправили в "Лефортово", и она приехала в Москву, чтобы можно было тут передавать в тюрьму посылки. Кроме того, вся ее работа переводческая была в Москве. Туда к ней и к моим родителям ходили замечательные и выдающиеся люди, начиная с Шостаковича, который приходил по поводу хлопот об освобождении Бродского, и Зощенко. Туда же к нам вернулась из тюрьмы Лидия Русланова.
Мы с моим старшим братом Алексеем Баталовым (он мой единоутробный брат - у нас одна мать, но разные отцы) пытались решить вопрос о музее, писали дважды Лужкову, но никакого ответа не получили. Собственниками этой квартиры являются наследники моего младшего, увы, уже покойного брата. Им должны как-то компенсировать это. Сейчас квартира сдается. Из прежней обстановки там, кроме одного только шкафа-буфета, к которому прижавшись спиной Аркадий Райкин делал спектакль для Ахматовой, ничего нет. Это в глазах у меня стоит. Когда Лужкова сняли, пришел Собянин, мы поняли, что вроде пришло время.
Можно сказать, добрый ангел нашей квартиры - Иосиф Александрович Бродский - очевидно как-то за нами незримо следит. Я пошел на открытие его памятника. Меня пригласили. Я взял туда два экземпляра письма Собянину о том, что надо сделать музей. Нельзя, чтобы это все потерялось. И отдал это деятелям Мосгордумы. Тут все пошло. Я вчера уже был на заседании комиссии городской думы. Они готовы поддержать.
- А что, собственно говоря, может быть в этом музее, кроме стен и того шкафа-буфета, о котором вы рассказали? Остались еще какие-то вещи, связанные с Ахматовой?
- Кроме вот этой главной команаты-гостиной, в которой выступал Райкин спиной к шкафу, за столом сидел Пастернак и читал начало романа "Доктор Живаго" и свой перевод "Фауста" для Ахматовой, все сохранилось. Есть фотоархив, есть книги, письменный стол, который от моих предков из Владимира был привезен. Я знаю, где он находится. Можно восстановить эти две комнаты - самые главные. Там еще есть две комнаты и кухня. Можно сделать экспозицию про всех тех замечательных людей, которые в этой квартире бывали у моих родителей и у Ахматовой.
- Наверняка возникнут проблемы, связанные с соседями. Это же обычный московский жилой дом. Может быть, не все захотят, чтобы музей находился в том же подъезде, где живут люди.
- Тут на первых этажах уже давно никакие не квартиры, а офисы. В конце концов соседи к этому привыкли. Это будет разрешимо, а там посмотрим - что Бог даст. Вообще это был двухэтажный очень просторный дом купца Куманина, со своей церковью, прихожанином которой я был. Жена купца Куманина была теткой Федора Михайловича Достоевского. Федора Михайловича в детстве туда очень часто водили. Эту самую тетку он и вывел в "Игроке". К сожалению, мы все это узнали поздно. Ахматова была бы, конечно, очень довольна, что она живет в таком доме, - уверен Михаил Ардов.
Инициаторы открытия ахматовской экспозиции объясняют свои действия еще и тем, что в Москве - а с этим городом тесно связана биография Анны Ахматовой – в отличие от Киева и Петербурга, нет посвященного поэтессе музея. Говорит директор петербургского музея Ахматовой в Фонтанном доме Нина Попова:
- Я была в гостях у Бориса Ардова в 1989 году. Тогда, собственно, видела квартиру такой, какой она была при жизни Анны Андреевны. Портрет Ахматовой работы Алексея Владимировича Баталова, и еще много-много было разных подлинных вещей, связанных с ее присутствием там. Этот период ее жизни очень интересен. Такой московский круг людей, самых достойных и значительных. Я думаю, не только нам, всем было бы интересно узнать об этом. Все это вернуть можно - привезти и поставить вещи… Правда, с той поры там много что поменялось, был какой-то культурный центр, какой-то офис. Вот это самое трудное. Потому что когда из квартиры уходят вещи, с ними уходит какая-то настоящая жизнь, не музейная, меняется и облик этой квартиры.
Это не стандартная московская квартира, в ней было все достаточно своеобразно. Там ахматовская жизнь легко угадывалась - маленькая комната, в которой она обычно останавливалась, вид из окон этой комнаты, вообще вся эта квартира производила сильное впечатление. Но кроме фактора ее присутствия, была еще семья Ардовых, несколько поколений - Виктор Ефимович, Нина Антоновна, их сыновья. Я думаю, что получить представление о московской среде обитания, круге московской художественной интеллигенции – очень важно. Мы были бы рады, если бы такой музей существовал, и всегда будем рады откликнуться, если нужна будет наша помощь.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
В этой квартире, расположенной в доме № 17 по улице Большая Ордынка, поэтесса неоднократно останавливалась, там проходили литературные чтения и встречи деятелей искусств. Ардов и Баталов готовы передать музею, который мог бы получить статус филиала Музея истории Москвы, старую мебель, картины, книги и фотографии из семейного архива.
- Эту двухкомнатную квартиру в подъезде, где жил Борис Леонидович Пастернак, мой отец, когда я уже был рожден и привезен в Лаврушинский переулок, обменял на четырехкомнатную, но там очень маленькая была квартира, - рассказывает Михаил Ардов. - А Ахматова жила в нашей семье еще не только в Лаврушинском, но еще в Нащекинском переулке, в том - увы! - снесенном доме, где жили и Булгаков, и Мандельштам, отчего с Ахматовой и завязались отношения. И уже с довоенных времен, а в особенности послевоенных времен, Ахматова жила в нашей квартире больше, чем у себя в Питере. Потому что когда в 1949 году арестовали во второй раз ее сына Льва Николаевича Гумилева, его тут же переправили в "Лефортово", и она приехала в Москву, чтобы можно было тут передавать в тюрьму посылки. Кроме того, вся ее работа переводческая была в Москве. Туда к ней и к моим родителям ходили замечательные и выдающиеся люди, начиная с Шостаковича, который приходил по поводу хлопот об освобождении Бродского, и Зощенко. Туда же к нам вернулась из тюрьмы Лидия Русланова.
Мы с моим старшим братом Алексеем Баталовым (он мой единоутробный брат - у нас одна мать, но разные отцы) пытались решить вопрос о музее, писали дважды Лужкову, но никакого ответа не получили. Собственниками этой квартиры являются наследники моего младшего, увы, уже покойного брата. Им должны как-то компенсировать это. Сейчас квартира сдается. Из прежней обстановки там, кроме одного только шкафа-буфета, к которому прижавшись спиной Аркадий Райкин делал спектакль для Ахматовой, ничего нет. Это в глазах у меня стоит. Когда Лужкова сняли, пришел Собянин, мы поняли, что вроде пришло время.
Можно сказать, добрый ангел нашей квартиры - Иосиф Александрович Бродский - очевидно как-то за нами незримо следит. Я пошел на открытие его памятника. Меня пригласили. Я взял туда два экземпляра письма Собянину о том, что надо сделать музей. Нельзя, чтобы это все потерялось. И отдал это деятелям Мосгордумы. Тут все пошло. Я вчера уже был на заседании комиссии городской думы. Они готовы поддержать.
- А что, собственно говоря, может быть в этом музее, кроме стен и того шкафа-буфета, о котором вы рассказали? Остались еще какие-то вещи, связанные с Ахматовой?
- Кроме вот этой главной команаты-гостиной, в которой выступал Райкин спиной к шкафу, за столом сидел Пастернак и читал начало романа "Доктор Живаго" и свой перевод "Фауста" для Ахматовой, все сохранилось. Есть фотоархив, есть книги, письменный стол, который от моих предков из Владимира был привезен. Я знаю, где он находится. Можно восстановить эти две комнаты - самые главные. Там еще есть две комнаты и кухня. Можно сделать экспозицию про всех тех замечательных людей, которые в этой квартире бывали у моих родителей и у Ахматовой.
- Наверняка возникнут проблемы, связанные с соседями. Это же обычный московский жилой дом. Может быть, не все захотят, чтобы музей находился в том же подъезде, где живут люди.
- Тут на первых этажах уже давно никакие не квартиры, а офисы. В конце концов соседи к этому привыкли. Это будет разрешимо, а там посмотрим - что Бог даст. Вообще это был двухэтажный очень просторный дом купца Куманина, со своей церковью, прихожанином которой я был. Жена купца Куманина была теткой Федора Михайловича Достоевского. Федора Михайловича в детстве туда очень часто водили. Эту самую тетку он и вывел в "Игроке". К сожалению, мы все это узнали поздно. Ахматова была бы, конечно, очень довольна, что она живет в таком доме, - уверен Михаил Ардов.
Инициаторы открытия ахматовской экспозиции объясняют свои действия еще и тем, что в Москве - а с этим городом тесно связана биография Анны Ахматовой – в отличие от Киева и Петербурга, нет посвященного поэтессе музея. Говорит директор петербургского музея Ахматовой в Фонтанном доме Нина Попова:
- Я была в гостях у Бориса Ардова в 1989 году. Тогда, собственно, видела квартиру такой, какой она была при жизни Анны Андреевны. Портрет Ахматовой работы Алексея Владимировича Баталова, и еще много-много было разных подлинных вещей, связанных с ее присутствием там. Этот период ее жизни очень интересен. Такой московский круг людей, самых достойных и значительных. Я думаю, не только нам, всем было бы интересно узнать об этом. Все это вернуть можно - привезти и поставить вещи… Правда, с той поры там много что поменялось, был какой-то культурный центр, какой-то офис. Вот это самое трудное. Потому что когда из квартиры уходят вещи, с ними уходит какая-то настоящая жизнь, не музейная, меняется и облик этой квартиры.
Это не стандартная московская квартира, в ней было все достаточно своеобразно. Там ахматовская жизнь легко угадывалась - маленькая комната, в которой она обычно останавливалась, вид из окон этой комнаты, вообще вся эта квартира производила сильное впечатление. Но кроме фактора ее присутствия, была еще семья Ардовых, несколько поколений - Виктор Ефимович, Нина Антоновна, их сыновья. Я думаю, что получить представление о московской среде обитания, круге московской художественной интеллигенции – очень важно. Мы были бы рады, если бы такой музей существовал, и всегда будем рады откликнуться, если нужна будет наша помощь.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
