Медведев не будет реагировать. Таков ответ пресс-службы Кремля на недавнее обращение к президенту, подписанное известными правозащитниками и деятелями культуры. Подписанты призывали гаранта инициировать в России свободные выборы, обеспечив возможность участия в них всем политическим силам страны. В ином случае, предупреждали авторы письма, Родину ждут серьезные потрясения.
Однако Дмитрий Анатольевич не испугался.
Как следует из заявления пресс-службы Кремля, он ознакомился с посланием и отнесся к нему хладнокровно. "Все граждане России, – дала справку г-жа Тимакова, пресс-секретарь главы государства, – имеют право высказывать свое мнение относительно происходящих в стране процессов, в том числе связанных с предвыборной ситуацией".
Таким образом, у нас две новости: одна хорошая, а другая – загадочная. Граждане имеют право направлять в Кремль петиции, и это хорошо. А гарант имеет право, ознакомившись с позицией граждан, воздержаться от комментария. Ибо президент – человек чрезвычайно занятой. Кроме того, как можно понять, ситуация с выборами его устраивает. Или все же не очень?
С Путиным было проще. Когда нацлидер служил президентом, он с предельной простотой откликался на самые разные новости. Приказывая, например, прекратить истерику или обещая отрезать так, чтобы ничего не выросло, или неприязненно отзываясь о тех, кто шакалит у иностранных посольств. Вопреки собственной чекистской биографии, Путин всегда был человеком очень внятным, таким и остался. А юрист Медведев, тоже вопреки личному жизненному опыту, оказался политиком гораздо более закрытым.
Он предпочитает посылать сигналы, довольно сложные в своей кодировке. Расшифровывать их – задача нелегкая. Хотя можно попытаться.
Так, в схожей стилистике он отвечал недавно на вопрос журналиста, "опасен ли для общества выход Ходорковского на свободу?".
Порадовавшись вслух краткости вопроса, президент с той же подкупающей лаконичностью и ответил: "...абсолютно ничем не опасен". А спустя несколько дней, когда узников ЮКОСа вновь признали виновными в Мосгорсуде, снизив срок отсидки на год, стало ясно, что хотел сказать Дмитрий Анатольевич. А именно: я тут ни при чем.
В иных случаях, когда он чувствует себя задетым, президент формулирует свои мысли более четко. Это происходит нечасто, и тем дороже такие его высказывания. Например, можно вспомнить о том, с каким раздражением реагировал Медведев на очередную путинскую речь про Ходорковского, у которого, как полагал премьер, "руки по локоть в крови". С какой стремительностью снимал российского посла в Ливии, поплатившегося карьерой за свою приверженность Каддафи. И с какой яростью анонимный источник в Кремле обрушивался на некоего Андреечкина из ФСБ, который предложил запретить в России Skype и Gmail.
Еще интересней сравнить реакцию Кремля на другое письмо других деятелей культуры, которые несколько дней назад обратились к руководству страны с требованием создать особый наблюдательный совет, контролирующий российские СМИ. Эти деятели, апеллируя к "исторически сложившимся нормам нравственности", намеревались ввести цензуру, запрещенную Конституцией. На что им и указал "информированный источник в Кремле", добавив, что указанные деятели лучше бы "поднимали культурный уровень" общества, а не призывали к нарушению Основного закона. То есть от лица гаранта им было сказано примерно то же самое, что и сотрудникам ФСБ, которые "превысили полномочия" вместо того, чтобы заниматься своим прямым делом.
Короче говоря, в тех случаях, когда Дмитрий Анатольевич чувствует себя в силах вступаться за свободу, которая лучше несвободы, он так и делает. Во всех остальных предпочитает дистанцироваться от проблем, так что никто до сих и не знает, что он думает о нынешней системе выборов, о деле Ходорковского и других наших скорбных делах. В открытом письме, которое гарант не стал комментировать, это названо "параличом президентства Д. Медведева", что звучит, согласитесь, обидно. Однако только этой обидой едва ли следует объяснять отказ Дмитрия Анатольевича вступать в дискуссию с авторами письма. Просто тема выборов для него сегодня представляется слишком деликатной, чтобы заниматься детальным ее обсуждением.
Буквально парализующей: одно неверное слово – и все надежды на 2012 год пойдут прахом.
Поэтому Дмитрий Анатольевич так осторожен. Конечно, он предпочел бы победить на свободных выборах в свободной стране. Однако обстоятельства сильнее гаранта и, не боясь потрясений, он сегодня более всего боится огорчить друга по тандему, который как раз и выстраивал ту выборную систему, что вызывает столь горестные чувства у правозащитников. Вот он и посылает им сигнал: граждане, вы имеете право на недовольство, а я тут ни при чем. Робкий такой сигнал, в котором, прислушавшись, можно различить тихую тоскливую ноту.
Однако Дмитрий Анатольевич не испугался.
Как следует из заявления пресс-службы Кремля, он ознакомился с посланием и отнесся к нему хладнокровно. "Все граждане России, – дала справку г-жа Тимакова, пресс-секретарь главы государства, – имеют право высказывать свое мнение относительно происходящих в стране процессов, в том числе связанных с предвыборной ситуацией".
Таким образом, у нас две новости: одна хорошая, а другая – загадочная. Граждане имеют право направлять в Кремль петиции, и это хорошо. А гарант имеет право, ознакомившись с позицией граждан, воздержаться от комментария. Ибо президент – человек чрезвычайно занятой. Кроме того, как можно понять, ситуация с выборами его устраивает. Или все же не очень?
С Путиным было проще. Когда нацлидер служил президентом, он с предельной простотой откликался на самые разные новости. Приказывая, например, прекратить истерику или обещая отрезать так, чтобы ничего не выросло, или неприязненно отзываясь о тех, кто шакалит у иностранных посольств. Вопреки собственной чекистской биографии, Путин всегда был человеком очень внятным, таким и остался. А юрист Медведев, тоже вопреки личному жизненному опыту, оказался политиком гораздо более закрытым.
Он предпочитает посылать сигналы, довольно сложные в своей кодировке. Расшифровывать их – задача нелегкая. Хотя можно попытаться.
Так, в схожей стилистике он отвечал недавно на вопрос журналиста, "опасен ли для общества выход Ходорковского на свободу?".
Порадовавшись вслух краткости вопроса, президент с той же подкупающей лаконичностью и ответил: "...абсолютно ничем не опасен". А спустя несколько дней, когда узников ЮКОСа вновь признали виновными в Мосгорсуде, снизив срок отсидки на год, стало ясно, что хотел сказать Дмитрий Анатольевич. А именно: я тут ни при чем.
В иных случаях, когда он чувствует себя задетым, президент формулирует свои мысли более четко. Это происходит нечасто, и тем дороже такие его высказывания. Например, можно вспомнить о том, с каким раздражением реагировал Медведев на очередную путинскую речь про Ходорковского, у которого, как полагал премьер, "руки по локоть в крови". С какой стремительностью снимал российского посла в Ливии, поплатившегося карьерой за свою приверженность Каддафи. И с какой яростью анонимный источник в Кремле обрушивался на некоего Андреечкина из ФСБ, который предложил запретить в России Skype и Gmail.
Еще интересней сравнить реакцию Кремля на другое письмо других деятелей культуры, которые несколько дней назад обратились к руководству страны с требованием создать особый наблюдательный совет, контролирующий российские СМИ. Эти деятели, апеллируя к "исторически сложившимся нормам нравственности", намеревались ввести цензуру, запрещенную Конституцией. На что им и указал "информированный источник в Кремле", добавив, что указанные деятели лучше бы "поднимали культурный уровень" общества, а не призывали к нарушению Основного закона. То есть от лица гаранта им было сказано примерно то же самое, что и сотрудникам ФСБ, которые "превысили полномочия" вместо того, чтобы заниматься своим прямым делом.
Короче говоря, в тех случаях, когда Дмитрий Анатольевич чувствует себя в силах вступаться за свободу, которая лучше несвободы, он так и делает. Во всех остальных предпочитает дистанцироваться от проблем, так что никто до сих и не знает, что он думает о нынешней системе выборов, о деле Ходорковского и других наших скорбных делах. В открытом письме, которое гарант не стал комментировать, это названо "параличом президентства Д. Медведева", что звучит, согласитесь, обидно. Однако только этой обидой едва ли следует объяснять отказ Дмитрия Анатольевича вступать в дискуссию с авторами письма. Просто тема выборов для него сегодня представляется слишком деликатной, чтобы заниматься детальным ее обсуждением.
Буквально парализующей: одно неверное слово – и все надежды на 2012 год пойдут прахом.
Поэтому Дмитрий Анатольевич так осторожен. Конечно, он предпочел бы победить на свободных выборах в свободной стране. Однако обстоятельства сильнее гаранта и, не боясь потрясений, он сегодня более всего боится огорчить друга по тандему, который как раз и выстраивал ту выборную систему, что вызывает столь горестные чувства у правозащитников. Вот он и посылает им сигнал: граждане, вы имеете право на недовольство, а я тут ни при чем. Робкий такой сигнал, в котором, прислушавшись, можно различить тихую тоскливую ноту.
