Иван Толстой: Разговор о новом, о прошедшем, о любимом. О культуре на два голоса. Мой собеседник в московской студии - Андрей Гаврилов. Здравствуйте, Андрей!

Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!

Иван Толстой: Сегодня в программе:

Новый литературный конкурс “Дары волхвов”,
Революция и любовь – эссе Бориса Парамонова
Книга о Руссикуме - Римском восточном институте,
Переслушивая Свободу: Пушкин на наших волнах,
Культурная панорама и музыкальные записи. Какие именно, Андрей?

Андрей Гаврилов: Сегодня мы слушаем музыку в исполнении киргизского пианиста Эльдара Джангирова.

Иван Толстой: Культурная панорама. Британский музей начал сотрудничать с “Википедией”, сообщает “The New York Times”. Кураторы музея будут следить за тем, как в интернет-энциклопедии создаются статьи об экспонатах музея.
Редактор сайта Британского музея Мэтью Кок, отвечающий за сотрудничество с “Википедией”, объясняет необходимость курирования тем, что сайт музея в сравнении с “Википедией” стремительно теряет популярность. "На страницу “Википедии” о Розеттском камне, например, люди заходят в пять раз чаще, чем на страницу об этом же на сайте Британского музея". По его оценке, тысячи экспонатов музея (всего их около 8 миллионов), заслуживают статей в “Википедии”, но пока эти статьи не написаны.
В конце прошлой недели сорок редакторов “Википедии”, проживающих в Лондоне или его окрестностях, провели день в залах музея, фотографировали экспонаты и встречались с кураторами. Для поддержания деловых отношений в течение пяти недель в Британском музее будет находиться Лайам Уайат (Liam Wyatt), вице-президент австралийского подразделения фонда "Википедия". Он сказал журналистам, что его работа не оплачивается, но столь важная миссия стоит личных сбережений.
Стоит ли добавлять, что Британский музей - главный исторический музей Великобритании – открыт с 1759 года. В его коллекции - одной из крупнейших в мире - хранятся произведения искусства всех эпох: Античности, Средневековья, Возрождения и Нового времени.

Ваш ход, Андрей.

Андрей Гаврилов: Сенсационная новость пришла из Америки. В Нью-Йорке прошел закрытый показ документальной ленты о съемках фильма Алена Рене “В прошлом году в Мариенбаде”. Об этом сообщил еженедельник “Ньюйоркер”. В фильме использованы архивные кадры, снятые в 1961 году актрисой Франсуазой Спира и долгое время считавшиеся утерянными. Уникальные материалы, снятые на 8-ми миллиметровую пленку, были обнаружены лишь в 2008 году, спустя почти полвека после самоубийства Франсуазы Спира. Близкий друг актрисы Жан-Батист Тьерре передал их автору сценария фильма “В прошлом году в Мариенбаде” Алену Роб-Грийе. После смерти писателя пленки попали в руки продюсера фильма философа Бернара-Анри Леви, который затем передал их режиссеру Фолькеру Шлендорфу, который в то время был вторым ассистентом Рене на съемках этого фильма. Шлендорф, да, да, это тот самый Шлендорф, автор великого фильма - "Жестяной барабан", таких лент как "Любовь Свана", "Пальметто", отреставрировал старые пленки и на их основе смонтировал документальный фильм, получивший довольно простое название “Создание картины “В прошлом году в Мариенбаде””. Он рассказывает о съемках фильма, о путешествии съемочной группы в бывший концлагерь возле Мюнхена. По отзыву Леви, лента Шлендорфа представляет собой "волнующее переосмысление "В прошлом году в Мариенбаде", совершенно новый фильм, тайная история шедевра, скрытая в лабиринтах и зеркалах, торжественных и решительных диалогах". Этот закрытый просмотр состоялся уже некоторое время назад и дальнейшая судьба фильма Шлендорфа была совершенно неясной, потому что так получилось, что эта премьера, этот показ чуть-чуть запоздал - только что была выпущена, несколько месяцев назад, практически хрестоматийная версия фильма Алена Рене “В прошлом году в Мариенбаде”, отреставрированная с помощью современных методов и выпущенная на новом носителе - на дисках “Blu-ray”. Диски “Blu-ray”позволяют добавить очень много дополнительных материалов и, конечно, этот фильм был бы украшением этого издания, но, повторяю, его премьера чуть-чуть запоздала. И вот только что пришло сообщение, что, вполне возможно, и, даже, более того, очень вероятно, это издание будут повторено, издание на “Blu-ray”, которое отличается особенным качеством изображения, с включением фильма Шлендорфа. И, более того, пришло сообщение, что документальный фильм Шлендорфа о съемках картины “В прошлом году в Мариенбаде” будет включен и в один из ближайших DVD, который будет выпущен самим Фолькером Шлендорф. Я думаю, это будет безумно интересно.

Иван Толстой: На очереди – эссе нашего нью-йоркского автора Бориса Парамонова. Пока мы размышляем о мотивах, которые привели ряд европейцев на борт злополучной “Флотилии свободы” и недоумеваем: ведь не могли же они не понимать, что это сознательная провокация с далеко идущими последствиями, Борис Парамонов обращается к историческим примерам в эссе “Революция и любовь”.

Борис Парамонов: Вышла из перуанской тюрьмы Лори Беренсон, отсидев пятнадцать лет из положенных ей двадцати. Это американка из Нью-Йорка, из профессорской семьи (профессора оба - и отец, и мать), в начале девяностых годов решившая, что ее долг - помочь народам Латинской Америки. Она перебралась в Перу и связалась там с революционно-террористической группой; по ее заданию, и пользуясь удобным прикрытием иностранки из Штатов, она проникла в здание парламента и составила подробную схему различных его помещений с тем, чтобы спланировать атаку на парламент и захватить заложниками депутатов на предмет дальнейших революционных требований. Тактика известная, отработанная еще в семидесятых годах арабскими террористами. На суде Лори Беренсон держалась исключительно вызывающе и предавалась революционной декламации.
Сейчас ее пыл, конечно, охладился; к тому же, сидя в тюрьме, она вышла замуж за подельника и родила ребенка (такие поблажки заключенным принято сейчас делать, в России тоже). А еще Лори Беренсон за годы заключения научилась всякого рода хлебопечению и кондитерскому делу, достигнув в нем определенных высот. Ей на оставшиеся пять лет срока не разрешают покинуть Перу, так что ей придется открыть какую-нибудь “пастечерию”. Надо полагать, что родители (оба живы) подкинут ей деньжонок на организацию малого бизнеса. Ей сейчас сорок лет: интеллигентного вида женщина в очках.
Сложилось – в общем правильное – представление, что радикальные настроения среди молодежи развитых стран имели место в семидесятых годах (Красные бригады в Италии, немецкая фракция Красной армии, кое-что и в Америке), но уже к середине восьмидесятых произошла резкая переориентация в мировоззрении молодежи, и пошли всяческие “яппи” рейгановского призыва. Но исключения, как видим, по-прежнему встречаются. Вот и 29 мая “Нью-Йорк Таймс” опубликовала статью об одной такой Софье Перовской – на этот раз из Голландии. Это некая Таня Нимейер, присоединившаяся к колумбийской герилье около десяти лет назад. Правительственные войска после одной операции на месте разгромленного лагеря партизан обнаружили среди прочих трофеев дневник этой самой Тани на голландском языке. Девушка скучает; к тому же она недовольна грубым мачизмом товарищей по оружию. Развлечение одно – сексуальные эскапады. К тому же она состоит личным секретарем одного из вождей этих так называемых повстанцев, которых куда точнее назвать бандитами, ибо основное, да и единственное их занятие сейчас – транспортировка наркотиков из Южной Америки в Северную, то есть в Штаты. Средство – собрать деньги на борьбу за счастье народа – стало целью: удручающая диалектика любой революционной борьбы.
Таня Нимейер задается в дневнике вопросом:

Диктор: “А что будет, когда мы возьмем власть? Жены командиров превратятся в барынек, делающих косметические операции грудей и жрущих икру?”.

Борис Парамонов: Очень правильно она видит победную перспективу – разве что вожди сменят старых боевых подруг на новых, помоложе. Создается впечатление, что Таня Нимейер с удовольствием бы дезертировала, но сбежать в одиночку из джунглей – дело безнадежное. Это как в романе Ивлина Во “Горсть праха”, где просвещенный англичанин попадает в джунглях к какому-то авантюристу, заставляющему читать ему по бесконечному кругу романы Диккенса. Когда англичанин жалуется, что ему надоело и Диккенса читать, и в джунглях сидеть, тот любезно отвечает: “Так ради бога, уходите, вас никто не держит”.
У Тани Нимейер и Диккенса нет, не говоря уже о Банге.
И Лори Беренсон, и Таня Нимейер – западные штучки, конечно, но это мелкая сошка по сравнению с еще одной волонтеркой освободительной борьбы, о которой рассказала та же “Нью-Йорк Таймс” в номере от 30 мая. Это знаменитая английская (хочется сказать – британская: ведь она носила титул “дэйм”) балерина Марго Фонтейн. Эта история вообще из ряда вон. Подробности ее недавно обнародовали, когда вышел срок секретности соответствующих документов.
Марго Фонтейн была замужем за послом Панамы в Великобритании Роберто Ариасом. Этот дипломат и журналист питал далеко идущие политические планы. Вот что сообщал британский посол в Панаме своему правительству в начале 1959 года:

Диктор: “В январе мисс Фонтейн и ее муж посетили Фиделя Кастро, который обещал ее мужу помочь в его намерении свергнуть правительство Панамы. В апреле на ее яхте “Нола” они вышли в море под предлогом рыболовства, но с целью собрать на яхте инсургентов и оружие и затем высадить их в Панаме для дальнейших противоправительственных акций.
Что-то не заладилось, и мисс Фонтейн вернулась без мужа в Панама-Сити и была задержана на 24 часа в полицейском управлении, “где я и посетил ее, - пишет дальше британский посол сэр Иан Хендерсон. – Она пыталась говорить со мной заговорщическим шопотом, но я не хотел вести разговор таким манером в присутствии полиции и прервал ее”.

Борис Парамонов: В общем, выяснилось, что кто-то на рыболовецких судах, которые согласились доставить заговорщиков на яхту Нола, донес властям о намерениях Роберто Ариаса. К яхте шел сторожевой корабль, и при его приближении Марго Фонтейн с мужем начали лихорадочно выбрасывать за борт всякие улики. В спешке и панике выбросили не то, что надо, а оружие и записные книжки Ариаса со всеми деталями попали в руки властей.
Знаменитую балерину, конечно, отпустили восвояси. Никто толком не узнал, что произошло, хотя пресса, зафиксировавшая ее задержание, толпилась вокруг нее и в Панаме, и в Лондоне, куда она тут же улетела. С каменным лицом Марго Фонтейн молчаливо проследовала мимо газетчиков.
Муж ее Роберто Риас не оставил политических попыток кромешного свойства и в одном таком происшествии был тяжело ранен, оставшись парализованным до конца жизни. Марго Фонтейн демонстративно ухаживала за ним, изображая заботливую жену, но при этом артистически и всячески утешалась с Рудольфом Нуреевым, в начале 60-х годов сбежавшим на Запад. Это был сногсшибательный балетный дуэт. Я видел одно телевизионное выступление Нуреева – уже после смерти Фонтейн в 1991 году, - где он сказал, что Марго Фонтейн была единственной женщиной в его жизни.
Это очень говорит в пользу дэйм Фонтейн: склонить гомосексуалиста к любви – для женщины деяние куда значительнейшее, чем свержение любых правительств – хоть в Панаме, хоть в Перу с Колумбией.

Иван Толстой: Продолжим культурную панораму?

Андрей Гаврилов: Я думаю, Иван, наши слушатели уже знают, что у нас с вами есть одна тайная страсть - это творчество ливерпульской группы Битлз и, более того, мы не раз говорили о них, но не с точки зрения музыковедов или историков, а, скорее, пытаясь разобраться в этом феномене и больше уделяя внимания тому, что было вокруг творчества “Битлз”. Так вот, если продолжать эту линию разговора, то необходимо сказать, мне даже страшно произнести это вслух, что теперь “Битлз” превращаются в зомби. Пришло несколько сообщений о новых кинорелизах, связанных с “Битлз”, и вот, в частности, один из них. Американский писатель Алан Голдшер продал продюсерам права на экранизацию своей книги "Пол - живой мертвец: Вторжение британских зомби". Здесь скрытая игра слов в английском названии, которую трудно предать по-русски. Все, наверное, помнят, что была такая знаменитая сплетня, знаменитый слух, что Пол Маккартни погиб в автокатастрофе еще во время существования квартета “Битлз”. Этот слух получил название “Paul is dead” - “Пол мертв” - по одному из сенсационных заголовков в газете. Название книги, разумеется, “Paul is Undead” - к сожалению, совершенно правильный перевод “Пол - живой мертвец” не передает этой игры слов. И вот компания – “Double Feature Films” намерена снять фильм про настоящую историю популярного британского квартета. Кстати, сама книга еще не появилась на прилавках магазинов, ее первый официальный день продажи - 22 июня. По сюжету книги, зомби из Ливерпуля по имени Джон Леннон убивает и превращает также в зомби музыкантов Пола Маккартни, Джорджа Харрисона и Ринго Старра. Объединившись в группу и получив всемирную известность, они повсеместно поедают мозги своих фанатов, и противостоять им могут только охотник за мертвецами Мик Джаггер и ниндзя восьмого уровня Йоко Оно. Экранизация этого эпоса доверена Майклу Шембергу и Стейси Шер, за плечами которых знаменитые "Криминальное чтиво" и "Эрин Брокович".
Кстати, заметим, что вот этот жанр, который называется “mash-up”, где сочетаются исторические персонажи или популярные литературные герои с изначально трешевым сюжетом, становится все более и более популярным. Так, например, к столетию со дня смерти Льва Толстого в США и Англии издается роман Бена Уинтерса "Андроид Каренина", в котором главной героине предстоит сражаться с киборгами. Автор обещает сохранить основные линии отношений Анна-Вронский и Левин-Китти, однако, действие будет происходить в "мире роботов-дворецких, неуклюжих автоматов и примитивных механических устройств".

Но это не единственная киноновость, связанная с “Битлз”. Музыкант, и не просто музыкант, а фронтмен группы “Оазис” Лайам Галлахер объявил о начале съемок фильма, основанного на книге Ричарда ДиЛелло, под названием - "Самый дорогой прием с коктейлями: Дневник инсайдера о The Beatles, их многомиллионной империи Apple, ее бешеном росте и падении". Ну, я думаю, название фильма все-таки будет немного другим. В этой книге рассказано о периоде группы от зенита их славы в 1967 году до итогового распада в 1970, который был ознаменован личными и деловыми конфликтами. Неизвестно ничего - ни актерский состав, ни режиссер, ни сценарист – и, как я уже говорил, название, конечно, будет другое, но на самом деле, я не помню фильмов, которые бы рассказывали об этом почти трагическом эпизоде в жизни ливерпульского коллектива, их абсолютной неспособности управлять деловой империей, в которую мгновенно превратилась их фирма “Эппл”.
Кстати, фирма “Эппл” - это название и эта компания - существует до сих пор, и все ее знают по эмблемам на компакт-дисках и пластинках, но мало кто помнит, что эта фирма занималась еще продюссированием новых музыкантов, молодых музыкантов, выпуском фильмов и даже держала магазин модной одежды, где однажды “Битлз”, без всякого предупреждения, устроили бесплатную раздачу костюмов.
Но, Иван, и это не последняя новость. Знаменитый Мартин Скорсезе закончил-таки фильм о Джордже Харрисоне. В 2011 году, очевидно, этот фильм выйдет на экраны. Называться он будет “Жизнь в материальном мире: Джордж Харрисон”. Документальная лента расскажет о жизни великого гитариста до, во время и сразу после его участия в группе “Битлз”. Скорсезе работал над проектом совместно с вдовой Харрисона Оливией. Для фильма из личного архива Оливии было отобрано огромное количество ранее никому не известного материала. По словам вдовы, она позволила Скорсезе использовать видеоматериалы, которые заготовил сам Харрисон - он хотел сделать документальный фильм о группе “Битлз”. И, кстати, до Скорсезе к Оливии Харрисон обращались из самых разных компаний с предложением снять документальный фильм на основе этих материалов, однако она всем отказывала. Работа над фильмом продолжалась в течение последних трех лет и не прерывалась даже на время съемок “Острова проклятых” с Леонардо ди Каприо. И, кстати, для Скорсезе это далеко не первое обращение к теме жизни известных музыкантов - он уже снял картину про Боба Дилана, про “Роллинг Стоунз” и других.
Ну, и в завершение не могу не сказать, что на экраны Москвы вышел фильм под названием “Быть Джоном Ленноном”. Мне все-таки больше нравится его английское название “Nowhere Boy”, которое отсылает нас к песне “Битлз” “Nowhere Man” – человек, молодой человек, мальчик или подросток ниоткуда. Но, может быть, действительно, “Быть Джоном Ленноном” для русскоязычного уха звучит лучше. Этот фильм посвящен самому, пожалуй, неизвестному периоду в жизни Джона Леннона, то есть его жизни до начала “Битлз”, и главная проблема этого фильма - это отношения Джона Леннона с двумя женщинами, которые очень во многом определили его судьбу, оказав на него огромное влияние. Это его тетя Мими, которая его вырастила, и его трагически погибшая мать Джулия. Но об этой картине долго я говорить не буду, поскольку она идет в прокате и любой, кому это интересно, может с ней познакомиться.

Иван Толстой: Продолжим культурную панораму. Объявлен новый литературный конкурс “Дары волхвов”. Его куратором стал нью-йоркский писатель и журналист Вадим Ярмолинец. Специально для нашей программы он прислал письмо с рассказом об этом начинании, и мы с удовольствием познакомим с его планами наших слушателей.
“Не очень много произведений литературы, - пишет Вадим Ярмолинец, - сохраняют актуальность более чем для одного, в лучшем случае – двух поколений читателей. Рассказ О. Генри “Дары волхвов” читаешь с волнением и сегодня, хотя его дебют состоялся 105 лет назад в давно исчезнувшей нью-йоркской газете. История молодых супругов Деллы и Джима не столько даже урок христианской, то есть жертвенной, любви, любить не научишь, а ее демонстрация для читателей всех возрастов – настоящая любовь именно такая. Готовность влюбленных “оторвать от себя”, независимо от текущих цен на гребешки или цепочки для часов, выдавливает из читателя слезу с неизменностью реакции в правильно подготовленном химическом опыте. Это ли не мастерство, которое, как говорится, не пропьешь – поговорка более чем подходящая для трагического случая О.Генри.
Вадим Ярмолинец продолжает. Если можно разложить этот рассказ на основные составные – любовь, жертвенность, оптимизм и неожиданная развязка, то это именно то, что хочется увидеть в рассказах, приходящих на конкурс “Дары волхвов”.
Мотивы, стоящие за учреждением этого конкурса, не только литературного свойства. Авторов, живущих плодами добросовестного литературного труда – немного и хлеб их не всегда обилен. Менее удачливые, как тот же О.Генри, надевают хомут газетной поденщины, другие сознательно занижают планку собственного мастерства и начинают гнать литхалтуру, третьи перестают писать вообще. Постсоветское раскрепощение книгоиздательства этих проблем не решило, раньше интересы издателей совпадали с партийными, теперь с интересами так называемой массовой аудитории. Многие замечательные авторы по-прежнему пишут в стол. Если еще пишут. Для меня показателен случай одесского автора Сергея Шикеры, чей совершенно выдающийся роман “Стень” (впервые опубликованный в журнале “Волга” №№9-12, 2009 г.) попал в этом году в лонг-лист “Большой книги”, но по-прежнему не вызывает интереса книгоиздателей и не оценен по достоинству ни левыми ни правыми критиками, хотя дает пищу и тем и другим. А написан он был в 90-х! Сколько мы знаем значительных прозаиков, которые писали романы в стол? Полдюжины? Или меньше? Редкий автор, я уверен в этом, не задумывался о целесообразности затрат времени и сил на писательство.
Система конкурсов с призами – то немногое, что может поддержать автора. Учредители конкурса “Дары волхвов” – старейшие издания русской иммиграции в США “Новое русское слово” и “Новый журнал” - хотят внести свою лепту в создание системы такой поддержки. И я надеюсь, что его итогом станет не только вручение чеков, но и появление сборника классной современной прозы.
Условия для участников простые – рассказ присылается по электронной почте на адрес darohenry@inbox.com в формате Word. Число знаков не должно превышать 10 000 – это чуть больше, чем в русском переводе «Даров волхвов». Принимаются рассказы, опубликованные после 1 января 2010 года или не публиковавшиеся раньше. Номинаторами могут быть как издатели так и авторы. Более подробная информация – на конкурсном вебсайте http://www.darohenry.com/”

История Руссикума – знаменитой и загадочной русской католической семинарии в Риме, которую курируют отцы-иезуиты – рассказана в недавно вышедшей в Риме монографии на английском языке. Ее автор – отец Константин Саймон. Книга называется “Pro Russia: The Russicum and the Catholic work for Russia”, то есть “Руссикум и католическая работа для России”. Рассказывает наш итальянский корреспондент историк Михаил Талалай.

Михаил Талалай: Руссикум, католическую русскоязычную семинарию в Риме, мне довелось узнать в несколько этапов. Стоит это здание в одном из самых красивых и знаменитых уголков Вечного Города – на Эсквилинском холме, где некогда меценатствовал Меценат, – его имя именно тут и стало нарицательным.
В стены Руссикума, напоенные необычным русско-итальянским духом, впервые меня привел Дмитрий Вячеславович Иванов, более 20 лет тому. Всё мне тогда, в первую поездку в Италию, казалось удивительным. А в Руссикуме было чему дивиться – все вроде бы привычное, родное, свое, стенопись под Васнецова, русские книги, но и “чужое”, - гулявшие по семинарским коридорам безбородые батюшки, портреты прелатов и пап римских. Само сочетание “русско-католический” казалось странным, а разобраться в разного рода сопутствовавших определениях – униатство, греко-католики, восточный обряд – тогда еще не умел. Дмитрия Вячеславовича Иванова все приветствовали с уважением – ведь его отец, поэт Иванов, да и сам Дмитрий, были столпами русского католицизма. Позднее я узнал, что с Руссикумом был связан последний период творческой и преподавательской деятельности корифея символизма; в 36-м году, по предложению ректора Руссикума отца Филиппа де Режиса, Иванов был назначен профессором старославянского языка и русской литературы, а затем он стал профессором старославянской грамматики в прилегающем Папском Восточном институте.
Зашли мы с Дмитрием Вячеславовичем Ивановым и в храм, расположенный под одной крышей с семинарией – в честь преподобного Антония Великого. И здесь – тоже необыкновенные вещи: у входа – русский осьмиконечный крест, но надпись “Русская католическая церковь” – на трех языках, русском, итальянском, английском. Внутри, вроде бы все знакомо, но и тут вещи непривычные – образа неведомых святых со славянской вязью – например, Святая Тереза имени Младенца Иисуса. Как оказалось, ей был посвящен и весь Руссикум.
О самом учреждении, под управлением иезуитов, у меня были весьма смутные сведения. Конечно, советской пропаганде, клеймившей Руссикум как шпионское гнездо Ватикана, я не верил. Этой пропаганде, как не удивительно, вторил западный кинематограф: именно тогда вышел итало-американский фильм “Руссикум”, где главного героя, симпатичного семинариста русского происхождения, вербовало ЦРУ…
Прошли годы, и следующим приближением к Руссикуму стала книга Бориса Ширяева “Ди-Пи в Италии”, которую я готовил к переизданию для петербургского издательства “Алетейя”. Вот что литератор и беженец писал о Руссикуме в 1940-х годах:

Диктор: Внешняя поверхностная часть истории Pontificium Collegium Russicum – Русской Католической семинарии в Риме, а вместе с нею и всего Восточного обряда Западной Церкви, ясна. Линия, проведенная по ней в глубь веков, идет через Владимира Соловьева, несколько русских аристократических семей, виллу княгини Зинаиды Волконской, до сих пор носящую в Риме ее имя, Петра Чаадаева, тайный католицизм мистических поисков Александровской эпохи, мальтийский крест Павла Первого, дипломатические миссии Поссевина, Флорентийскую Унию и упирается в нерушимую стену Московского Православия, у подножия которой упала шапка единственного русского кардинала Исидора и венчанная Мономаховой шапкой голова неизвестного удальца, тайна имени которого до сих пор скрыта в архивах Ватиканского книгохранилища.
Но история времен грядущих нащупает и другую, внутреннюю линию к разгадке этого странного горения русской одинокой иноческой лампадки среди блистательных, пышных паникадил величественной столицы Престола Святого Петра. Эта линия скрыта в глубинах религиозного сознания и идет в обратном направлении из веков к нашим дням.
Что привело к тихому свету русской лампады аристократа французской крови и французской культуры отца Филиппа де Реджис, немцев, итальянцев и даже испанцев, ставших священниками Восточного обряда, черпающими сладость молитвы не в звонком ансамбле каскадов латинского фонтана, а в тихоструйном журчании одинокого славянского ручья? Что?
Что заставило этого потомка крестоносцев Людовика Святого понять и принять мятущуюся душу капитана Красной Армии, а теперь студента Руссикума Павла, знавшего о Христе только из учебника Емельяна Ярославского? Что?
Что, вопреки голосу всего “священного” и “прогрессивного” Западного мира, клеймившего нас “изменниками” и “предателями”, побудило повторить здесь позабытые этим “просвещенным” миром слова:
– Братья во Христе.

Михаил Талалай: Борис Ширяев поставил в конце своего описания Руссикума вопросительный знак. Кто они – родные или чужие. Братья или нет? Но вскоре – в личной жизни, для самого себя – он поставил знак восклицательный – да, братья! И более того, сам стал русским католиком восточного обряда. Тогда, посещая стены Руссикума, Шиярев еще не знал, что через несколько лет в метрические книги церкви при Руссикуме, в раздел “Умершие” будет внесено и его имя, с пометой, “скончался в Сан-Ремо в 1959 году”.

Книга вполне соответствует трехъязычной надписи у входа в русско-католический храм Святого Антония Великого: она издана на английском, в Италии, рассказывая о России. Ее автор – профессор и священник Константин Саймон, член Ордена Иисуса. Сын венгра и белоруски, он родился в Америке, где получил широчайшее образование – вообще, следует заметить, что иезуиты по праву известны своей ученостью. В 80-е годы он приехал в командировку в Рим, как оказалось надолго. Отец Константин стал преподавать в Папском Восточном институте, и со временем возглавил кафедру… Исторический склад ума привел его к занятиям в архивах Руссикума, который располагается в одном здании с Папским Восточным институтом. Несколько лет назад стали выходить первые результаты этого многолетнего поиска: две книги тоже на английском языке “Пионеры и свидетели борьбы ради христианского единства”.
В конце прошлого года, наконец, вышел и обобщающий труд, куда вошли и предыдущие материалы и много новых. Предисловие к нему написал профессор университета Салерно Андрей Шишкин, который в качестве куратора архива Вячеслава Иванова хорошо знает и проблематику русского католицизма. Отец Константин Саймон в первых главах своей книги дал резюме о русском католичестве, о таких ярких фигурах, как княгиня Зинаида Волконская и о ее римском салоне, а затем перешел к веку двадцатому и к историческому контексту – падению старого строя в России, что дало надежду Римскому престолу на свободное распространение католицизма в пределах бывшей Империи. События в Советском Союзе приняли другой оборот: католиков тут стали преследовать наравне с православными. Таким образом в 30-е годы Руссикум, его преподаватели и студенты разделили судьбы первой волны русской эмиграции, как после Второй мировой войны – второй волны, о которой писал Ширяев. Константин Саймон рассказывает о множестве неизвестных историкам людей, об их чаяниях и драмах. В 50-е годы, в разгар Холодной войны, Руссикум подвергался самым яростным нападкам с советской стороны, однако с разрядкой, при Брежневе, сюда была проложена и православная тропа из СССР. Здесь любил бывать митрополит Никодим (Ротов), а Православная Церковь стала посылать сюда своих учеников, благо римская семинария, в отличие от российских, сохранила кадры, книги и прочее. Не обошлось и без третьей волны эмиграции – теперь Руссикум после решений Второго Ватиканского собора о том, что Православной Церковь это не раскольничье учреждение, а Церковь-Сестра, мог широко помогать и православным из России, в первую очередь, преследуемым. Помогал Руссикум и советским диссидентам.
Новая книга отца Саймона – это образцовая академическая монография, в 900 страниц, с указателями и библиографическим аппаратом. Ее тема – это, конечно, не только Руссикум, но много шире, это Православие и Католицизм, Россия и Запад, на самом драматическом стыке, среди нападок и упреков – в шпионаже, прозелитизме, ренегатстве. Написать полноценную историю Руссикума мог только автор “изнутри”, посторонних в архивы таких учреждений не пускают. Им и стал Константин Саймон – серьезный, вдумчивый и спокойный историк из Америки, житель Рима, любитель России.

Иван Толстой: На очереди – наша рубрика “Переслушивая Свободу”. Только что отмечалась очередная годовщина со дня рождения Пушкина, и мы предлагаем нашим слушателям архивный материал на пушкинскую тему. Сегодня прозвучат голоса двух знаменитых эмигрантов – Александра Галича и Андрея Синявского. Разговор между ними состоялся в 75-м году в Женеве на одной из литературных конференций, незадолго до выхода из печати скандальной книги Абрама Терца “Прогулки с Пушкиным”. Необычно в данном случае то, что Галич выступает в абсолютно чужой для себя роли интервьюера: он ведь журналистом не был, но, как сотрудник Радио Свобода, пробовал себя и в таком качестве.

Александр Галич: Теперь уже самый дурацкий вопрос: каковы твои ближайшие планы? Литературные, я имею в виду.

Андрей Синявский: Литературные планы… Я слишком последнее время за все хватаюсь, ничего не успеваю и перебрасываюсь от одного к другому. Недавно написал, почти только что, статью о “Верном Руслане”, повести Владимова, которая меня очень порадовала и даже потрясала. Вот тут надо готовить тоже, хотя особой подготовки не требуется, но все-таки надо продумать выступление на международной конференции, которая продлится несколько дней на севере Франции, конференции посвященной Пастернаку. Я там тоже должен выступать. Кроме того, у меня в работе несколько вещей. Пока я их не кончил, я просто не решаюсь об этом говорить.

Александр Галич: Я хочу, чтобы ты выдал тайну, что скоро появится твоя новая книжка.

Андрей Синявский: Про Пушкина? Да. Она появится действительно скоро, на русском языке. Она написана была еще в лагере, причем в самом начале моего лагерного сидения. Начал я ее сразу после суда, как я приехал в лагерь, и, наверное, отсюда ее такой несколько неожиданный и странный характер. Это совсем не академическое исследование творчества Пушкина. У меня под рукой не было тогда никаких особых книг и пособий, творчеством Пушкина я никогда специально не занимался. Это, собственно, попытка лирического излияния, попытка продолжить спор с судьей и со следователем, попытка продолжить последнее слово на суде, где я пытался все же отстаивать независимость искусства, и поэтому не признавал себя виновным. Какая-то, видимо, была внутренняя потребность продолжить этот разговор, его как-то заострить. Ну, что бы я мог сказать? Если бы я был пушкинистом, может быть, я что-то мог сказать, внести какие-то дополнительные маленькие оттенки в трактовку “Евгения Онегина” или “Медного Всадника”, но тут у меня была совершенно другая задача - не дополнить уже существующую огромную литературу о Пушкине, а как-то резко повернуть этот материал, иногда заведомо подходить к произведению так, как если бы я его просто элементарно, по школьному не понимаю или читаю совсем не то, что там написано.

Александр Галич: Нет, я думаю, что это произведение вызовет необыкновенный интерес и, разумеется, повергнет в трепет истинных правоверных пушкинистов.

Андрей Синявский: Даже не столько в трепет, а будут цитированы многие места, многие будут возмущены.

Александр Галич: Кончено.

Андрей Синявский: Но я уже привык к тому, что я многим не нравлюсь.

Александр Галич: А тебе иногда снится суд и лагерь?

Андрей Синявский: Суд не снится, а лагерь снится постоянно, почти каждую неделю мне снится лагерь. Иногда очень мило, а иногда довольно страшно. Тут что-то произошло, может быть, из-за того, что меня несколько раньше выпустили, причем выпустили неожиданно, буквально выбросили на волю, как щенка бросают в воду, только наоборот, из за решетки на волю. Видимо, где-то в подсознании осталось такое, что я не досидел, мне еще нужно сидеть примерно полтора года, и в разных снах это по-разному, иногда несколько месяцев мне еще осталось досидеть, а там происходят какие-то трагические события, и я думаю, досижу я или не досижу, и вот вокруг этого обычно сны и разворачиваются.

Александр Галич: Хорошо, Андрей, спасибо тебе большое за эту беседу. Пожелаем тебе всего-всего самого наилучшего, и ждем тебя у нас, как говорят торжественно, в эфире, поскольку очень скоро начнутся твои регулярные передачи, чему мы все очень радуемся. Спасибо тебе большое!

Иван Толстой: Андрей Синявский отвечал на вопросы Александра Галича. Звуковой архив Свободы. Запись 13 сентября 1975 года.

А теперь, Андрей, мы переходим к вашей персональной рубрике “Музыкальные подробности”.

Андрей Гаврилов: Эльдар Джангиров родился в Киргизии 28 января 1987 года. Его мама была преподавателем музыки, отец Эльдара, доктор технических наук, увлекался коллекционированием джазовых пластинок, так что вокруг Эльдара всегда была музыка. В Киргизии его именовали не иначе как вундеркинд: мальчик постоянно участвовал во всевозможных фестивалях и, в конце концов, когда ему было 9 лет, на одном фестивале в Новосибирске его заметил будущий спонсор Чарльз Мак Уортер, который был настолько поражен способностями мальчика, что организовал его приезд в США. Эльдар получил стипендию на обучение в летнем лагере для одаренных детей в Центре Искусств в Интерлокене на 4 года. В 1998 году семья Джангировых эмигрировала в США. В Америке он выигрывал всевозможные конкурсы по категории фортепьяно, и в 15 лет у Эльдара уже вышел первый альбом, который так и назывался “Эльдар”. Кстати, во всех американских джазовых справочниках и даже джазовых магазинах проще найти его диски, если спросить “Эльдар”, потому что фамилию Джангиров, в общем, мало кто может толком выговорить. Эльдар дебютировал в лос-анджелесском “Jazz Bakery”, выступал на фестивале Лайонела Хэмптона, и был выдвинут на премию “Гремми”. Его альбомы выпускает известная компания “Sony”, причем, ее классическое отделение. На данный момент у него вышло уже 4 компакт диска, а первый альбом Эльдара был даже переиздан.
Мы сегодня слушали фрагменты его концертного альбома, который вышел в 2006 году, это запись его выступления в престижнейшем и знаменитейшем джазовом клубе “Blue Note”. С ним играет Марко Панашиа на контрабасе, Тодд Стрейт на ударных, и к ним еще присоединялись два знаменитейших джазовых трубача - Крис Ботти и Рой Харгроув. Итак, Эльдар Джангиров, киргизско-американский джазовый пианист, выступление в клубе “Blue Note”.