Количество миллиардеров в России и размер их состояний удвоились в 2009 году. Об этом свидетельствует последнее исследование российской версии журнала Forbes. При этом российский ВВП в прошлом году упал примерно на 8 процентов. Но экономисты не видят в этом ничего удивительного.
Количество российских миллиардеров в прошлом году увеличилось с 32 до 62 человек, а их совокупное состояние выросло со 142 миллиардов до 297 миллиардов долларов. Как подобное могло произойти при столь обвальном падении ВВП – на первый взгляд, загадка. Но только для обывателя. Экономисты утверждают, что в этом нет ничего сверхъестественного. Во-первых, фондовый индекс РТС, оценивающий стоимость ведущих российских компаний, также удвоился за тот же период. Во-вторых, надо сделать поправку на особенности отечественного капитализма.
Директор департамента макроэкономики и стратегии банка "Траст" Владимир Брагин в комментарии для Радио Свобода отметил, что не надо ставить на одну доску рост числа миллиардеров и обвальное падение ВВП:
– ВВП – это мера продукта, произведенного страной в течение года. Что касается миллиардеров, то их количество больше взаимосвязано с оценкой стоимости принадлежащих им активов. Миллиардер – это же не человек, у которого мешок денег. Его благосостояние оценивается принадлежащими ему производственными активами, ценными бумагами и т.д. В конце 2008 - начале 2009 года стоимость производственных и финансовых активов сильно упала. Увеличение числа миллиардеров означает, что в течение 2009 года стоимость этих активов в значительной мере восстановилась. Вот и все дела. Говорить, что эти люди что-то украли или перераспределили в свою пользу, мне кажется неправильным. По крайней мере, делать подобный вывод, сравнивая выросшее число миллиардеров и упавший ВВП, неверно.
Что касается многомиллиардной финансовой помощи, оказанной государством крупнейшим финансово-промышленным группам, она действительно помогла им удержаться на плаву. К примеру, вспомним ситуацию в Пикалево: да, именно благодаря этой помощи российским ФПГ удалось сохранить многие из своих активов. К концу же 2009 года эти активы стали расти в цене. Правда, возникает вопрос: будут или не будут российские ФПГ возвращать средства, полученные от государства?
Но само увеличение числа миллиардеров, на мой взгляд, в очень малой степени определяется госпомощью. Можно, конечно, предположить, что были такие случаи. Но если олигарх возьмет и уволит всех рабочих, чтобы "выжать" все деньги в свою пользу, то через какое-то время его завод умрет, и он не сможет его продать. С другой же стороны, экономия на рабочей силе – необходимое условие, чтобы в условиях кризиса компания осталась на плаву.
Конечно, если у компаний есть постоянный доступ к "легким" государственным деньгам, у их владельцев искажаются стимулы. Им не надо повышать эффективность производства, конкурентоспособность, если они знают, что государство их всегда спасёт. К сожалению, подобная модель, характерная для Латинской Америки, отчасти сложилась и в России. Но для того, чтобы экономика как-то функционировала, число таких "паразитических компаний" не должно превышать определенную величину. В принципе, выход из такой модели возможен. Ведь южнокорейцы из нее смогли выйти. В России об этом говорится лет пятнадцать. К сожалению, пока все остается без изменений, – отмечает Владимир Брагин.
Профессор Михаил Бернштам из Гуверовского института (США) в интервью Радио Свобода был более категоричен:
– В России за последние 20 лет сложилось то, что в научной экономической литературе называется "паразитический тип предпринимательства". Это чисто научный термин, сейчас он распространен в экономической литературе для описания так называемых паразитических бизнес-групп в Латинской Америке, в России и в некоторых других частях мира. Такого рода поведение ведет к тому, что люди не инвестируют свои прибыли в технологический прогресс, не инвестируют в инновации, не инвестируют в своей стране, оставляют капитал за границей и всячески манипулируют политической системой. В плохие времена государство выплачивает их долги, в хорошие времена они уклоняются от уплаты налогов, не возвращают капитал и прибыли в свою страну. И речь тут идет не только о неверии в свою страну, речь идет об общем отношении, при котором своя страна просто не существует, – подытоживает Бернштам.
Больше всего вопросов к списку Forbes, по традиции, у самих его участников. Бизнесмен Александр Лебедев (в последнем списке – 34-е место с двумя миллиардами долларов) заявил Радио Свобода, что постоянно иронизирует над этим списком:
– И к четырем миллиардам я там подкатывался, потом все потерял, потом опять приобрел... Ничего общего с реальностью этот список не имеет. Когда они берут компанию, которая котируется на бирже - скажем, "Лукойл", - там все понятно: акции на бирже стоят столько-то. Но когда они берут частные компании, которые на открытой бирже не торгуются, надо нанимать оценщиков. Оценка может стоить 100-300 тысяч долларов. Это серьезная работа, которую Forbes не делает.
Forbes оценивает бизнес "с потолка". У меня есть переписка моих английских юристов с Forbes. В своем ответе сотрудники Forbes показывают, что никакую серьезную работу они не проводят. В свое время я, правда, отказался от иска к ним, так как хорошо отношусь к журналу: считаю, что надо дорожить выжившими печатными СМИ. Общество должно знать, кто чего стоит с точки зрения бизнес-интересов, но эту работу надо делать гораздо профессиональнее.
Серьезного обогащения крупных российских бизнесменов за последний год не произошло. Слава богу, есть те, кто выжил. Но список далек от реального положения дел. Если бы у меня спросили, буду ли я давать кредиты кому-то из этого списка, – нет, никогда. Надо менять стандарты отчетности, аудита, регулирования в бизнесе. Они должны быть гораздо строже. Компании должны быть гораздо прозрачней. Сейчас, когда какая-то очень крупная компания "заваливается", то в обществе возникает скандал, так как оно находится в неведении. С другой стороны, список Forbes должен быть, но он должен быть другого качества, – заключает Александр Лебедев.
Количество российских миллиардеров в прошлом году увеличилось с 32 до 62 человек, а их совокупное состояние выросло со 142 миллиардов до 297 миллиардов долларов. Как подобное могло произойти при столь обвальном падении ВВП – на первый взгляд, загадка. Но только для обывателя. Экономисты утверждают, что в этом нет ничего сверхъестественного. Во-первых, фондовый индекс РТС, оценивающий стоимость ведущих российских компаний, также удвоился за тот же период. Во-вторых, надо сделать поправку на особенности отечественного капитализма.
Директор департамента макроэкономики и стратегии банка "Траст" Владимир Брагин в комментарии для Радио Свобода отметил, что не надо ставить на одну доску рост числа миллиардеров и обвальное падение ВВП:
– ВВП – это мера продукта, произведенного страной в течение года. Что касается миллиардеров, то их количество больше взаимосвязано с оценкой стоимости принадлежащих им активов. Миллиардер – это же не человек, у которого мешок денег. Его благосостояние оценивается принадлежащими ему производственными активами, ценными бумагами и т.д. В конце 2008 - начале 2009 года стоимость производственных и финансовых активов сильно упала. Увеличение числа миллиардеров означает, что в течение 2009 года стоимость этих активов в значительной мере восстановилась. Вот и все дела. Говорить, что эти люди что-то украли или перераспределили в свою пользу, мне кажется неправильным. По крайней мере, делать подобный вывод, сравнивая выросшее число миллиардеров и упавший ВВП, неверно.
Что касается многомиллиардной финансовой помощи, оказанной государством крупнейшим финансово-промышленным группам, она действительно помогла им удержаться на плаву. К примеру, вспомним ситуацию в Пикалево: да, именно благодаря этой помощи российским ФПГ удалось сохранить многие из своих активов. К концу же 2009 года эти активы стали расти в цене. Правда, возникает вопрос: будут или не будут российские ФПГ возвращать средства, полученные от государства?
Но само увеличение числа миллиардеров, на мой взгляд, в очень малой степени определяется госпомощью. Можно, конечно, предположить, что были такие случаи. Но если олигарх возьмет и уволит всех рабочих, чтобы "выжать" все деньги в свою пользу, то через какое-то время его завод умрет, и он не сможет его продать. С другой же стороны, экономия на рабочей силе – необходимое условие, чтобы в условиях кризиса компания осталась на плаву.
Конечно, если у компаний есть постоянный доступ к "легким" государственным деньгам, у их владельцев искажаются стимулы. Им не надо повышать эффективность производства, конкурентоспособность, если они знают, что государство их всегда спасёт. К сожалению, подобная модель, характерная для Латинской Америки, отчасти сложилась и в России. Но для того, чтобы экономика как-то функционировала, число таких "паразитических компаний" не должно превышать определенную величину. В принципе, выход из такой модели возможен. Ведь южнокорейцы из нее смогли выйти. В России об этом говорится лет пятнадцать. К сожалению, пока все остается без изменений, – отмечает Владимир Брагин.
Профессор Михаил Бернштам из Гуверовского института (США) в интервью Радио Свобода был более категоричен:
– В России за последние 20 лет сложилось то, что в научной экономической литературе называется "паразитический тип предпринимательства". Это чисто научный термин, сейчас он распространен в экономической литературе для описания так называемых паразитических бизнес-групп в Латинской Америке, в России и в некоторых других частях мира. Такого рода поведение ведет к тому, что люди не инвестируют свои прибыли в технологический прогресс, не инвестируют в инновации, не инвестируют в своей стране, оставляют капитал за границей и всячески манипулируют политической системой. В плохие времена государство выплачивает их долги, в хорошие времена они уклоняются от уплаты налогов, не возвращают капитал и прибыли в свою страну. И речь тут идет не только о неверии в свою страну, речь идет об общем отношении, при котором своя страна просто не существует, – подытоживает Бернштам.
Больше всего вопросов к списку Forbes, по традиции, у самих его участников. Бизнесмен Александр Лебедев (в последнем списке – 34-е место с двумя миллиардами долларов) заявил Радио Свобода, что постоянно иронизирует над этим списком:
– И к четырем миллиардам я там подкатывался, потом все потерял, потом опять приобрел... Ничего общего с реальностью этот список не имеет. Когда они берут компанию, которая котируется на бирже - скажем, "Лукойл", - там все понятно: акции на бирже стоят столько-то. Но когда они берут частные компании, которые на открытой бирже не торгуются, надо нанимать оценщиков. Оценка может стоить 100-300 тысяч долларов. Это серьезная работа, которую Forbes не делает.
Forbes оценивает бизнес "с потолка". У меня есть переписка моих английских юристов с Forbes. В своем ответе сотрудники Forbes показывают, что никакую серьезную работу они не проводят. В свое время я, правда, отказался от иска к ним, так как хорошо отношусь к журналу: считаю, что надо дорожить выжившими печатными СМИ. Общество должно знать, кто чего стоит с точки зрения бизнес-интересов, но эту работу надо делать гораздо профессиональнее.
Серьезного обогащения крупных российских бизнесменов за последний год не произошло. Слава богу, есть те, кто выжил. Но список далек от реального положения дел. Если бы у меня спросили, буду ли я давать кредиты кому-то из этого списка, – нет, никогда. Надо менять стандарты отчетности, аудита, регулирования в бизнесе. Они должны быть гораздо строже. Компании должны быть гораздо прозрачней. Сейчас, когда какая-то очень крупная компания "заваливается", то в обществе возникает скандал, так как оно находится в неведении. С другой стороны, список Forbes должен быть, но он должен быть другого качества, – заключает Александр Лебедев.
