Владимир Тольц: 105 лет назад, 9-го (по старому стилю) января 1905 года в Петербурге войска и полиция расстреляли несанкционированное властями мирное шествие рабочих, желавших обратиться к "первому лицу" государства - Царю - с петицией о необходимости устранения очевидных тягот их повседневной жизни. Эта бойня вошла в историческую память нации под именем "кровавого воскресенья". Но как вошла, так к нашему времени почти вся и вышла. Кто сегодня вспоминает эти события - один из ключевых моментов российской истории? И это несмотря на то, что проблема противостояния казенной силой несанкционированным акциям отнюдь не утратила своей актуальности? Правда, в канун годовщины по телеканалу «Страна» показали соответствующую часть сериала "Клим Самгин". Да еще в Интернете заново воспроизвели фальшивую картинку советского живописца Владимирова, изображающую "расстрел рабочих на Дворцовой площади" (при всем ужасе событий 9 января следует все же признать, что этого не было - демонстранты до Дворцовой попросту не добрались). А еще в канун 105-летия январского расстрела - тоже в Сети - перепечатали статейку из питерского издания "Монархист", в которой утверждалось, во-первых, что вообще жертв "Кровавого воскресенья" было не так много.
"Количество погибших, включая полицейских чинов, 9 января в действительности было 96 человек, а раненых - 311. Отнюдь не тысячи".
А во-вторых, что малосознательных питерских рабочих подбили на несанкционированную манифестацию "враги России" из инославных и "мировой закулисы", коварно искушающей православных, от эсеров и эсдеков до либералов и малосознательных беспартийных, своим универсальным орудием - деньгами. Среди этих "врагов России" перечислены «возглавивший японскую шпионскую сеть в Западной Европе, полковник Матоир Акаши», один из его главных агентов - финский революционер Конни Циллиакус и "некий Яков Шифф - владелец банкирского дома "Кун, Лееб и К°" в Нью-Йорке". (Ну, а как же еще? Невозможны такие конспирологические построения без фигурирования в них еврейского капитала, олицетворения всех человеческих пороков! Как бы в подтверждение этого услышал вчера от человека, интересующегося историей: "Скажите, а поп Гапон не еврей? У больно фамилия какая-то странная…" - "Нет, он украинец". - "Ну, я же говорю! Еще хуже, по нынешним временам…") А в статье из "Монархиста" еще много всякого…
И мои разговоры о "кровавом воскресенье" с двумя наиболее авторитетными по нашим временам знатоками предмета - автором исследований о "красной смуте" профессором Владимиром Прохоровичем Булдаковым и автором и редактором недавно изданного двухтомника "История России. ХХ век" (его уже "солженицынским" окрестили), профессором Андреем Борисовичем Зубовым - начались с обсуждения именно этой монархической заметки. Оба моих собеседника ею оказались, мягко говоря, недовольны.
Андрей Зубов…
Андрей Зубов: Вы знаете, разумеется, это крайне тенденциозная статья, написанная в стиле всех тенденциозных, и левых, и правых, и монархических, и коммунистических статей. То есть это выборочное использование источников, часто сокрытие более серьезных более объективных источников и исследований, неиспользование серьезных архивов, использование близких по взглядам к высказываемому мнению точек зрения каких-то автором мемуаров. И, соответственно, ткется заведомо ложная канва.
Владимир Тольц: Владимир Прохорович высказывается еще более эмоционально.
Владимир Булдаков: Я скажу откровенно, я историк, не психиатр, и комментировать такого рода заявления не могу. Что касается заговоров, можно сказать только вот какую вещь. Если люди не понимают своей истории, они, конечно, готовы поверить в любую чушь, что и происходит каждый день, в общем, в нашем отечестве. Что касается первой русской революции, Кровавого воскресенья, японских денег, - вопрос этот, в общем, давно уже выяснен, ничего тут нового нет. Другое дело, что некоторым современным авторам нужно отметиться, сделать вид, что они чего-то знают, хотят сказать что-то новое и так далее, и тому подобное. Видимо, та публикация, о которой идет речь, относится к их числу.
Да, действительно, в годы первой русской революции, с 1904 по 1905 год, даже раньше действовал такой полковник Акаши, японец, который, в общем, субсидировал эсеров. Но что касается Кровавого воскресенья, то, конечно, здесь эсеры к нему никакого отношения, такого непосредственного, не имеют. Здесь другая история. Что касается других банкиров, то же самое. В общем-то, желающих потратить деньги на что-то всегда было много, но вопрос в том, -опыт показывает, - что всегда эти деньги были потрачены впустую.
Владимир Тольц: Профессор Зубов рассуждает о статье в "Монархисте", опираясь на свой недавний опыт.
Андрей Зубов: Вот это обычная форма, понимаете. Поскольку мне пришлось недавно вот издать историю России ХХ века, и там, естественно, не одно "Кровавое воскресенье", а тысячи различных сложных и спорных тем русской истории, то мне и приходят тысячи сейчас писем вот подобного рода, где самые невероятные измышления предлагаются по разным темам. У них у всех есть какая-то правдивая подоснова, но она потом раздута невероятно разными домыслами.
Вот единственное, что я думаю, то ли это вообще общечеловеческая особенность, то ли это особенность, гипертрофированная нашим советским, а может быть, даже и цензурным царским опытом манипулирования историей как идеологией? И каждый считает, что может сам внести свою лепту в эту манипуляцию.
Владимир Тольц: Знаете, что меня смущает в такого рода построениях? - Гипертрофированные представления о мощи, в общем-то, невеликих сумм денег, которые тот же упомянутый уже полковник Акаши (он, кажется, в 1905-м и в Петербурге-то уже не жил) выделял русским революционистам (так могут верить в деньги только бедные люди!), а во-вторых, наивность представлений, что вот этими малыми деньгами можно купить целый, по сути дела, великий народ народ…
Андрей Зубов: Ну, то, что японцы не гнушались подобными методами, это абсолютный исторический факт, во время русско-японской войны. О связях японских агентов с Гапоном мне лично ничего не известно, и, по-моему, никому не известно из серьезных историков. То есть Гапон действовал по массе резонов, там было, видимо, и искреннее возмущение тем, как живут, как тяжело рабочим, он, в общем-то, любил простой народ, действительно понимал его. С другой стороны, у него было невероятное честолюбие, он же мечтал, как он потом уже признавался в эмиграции, что царь его сделает своим первым советником, что они вместе выйдут на балкон, что они будут вместе строить христианскую державу в России. Но вот японского Генерального штаба там точно не было.
Владимир Тольц: Ну, Бог с ним, с Акаши! Поставим вопрос иначе. Если не деньгами, то чем, как удалось вовлечь в стачку, а затем и вывести на демонстрацию вот такую громадную массу народа?
Андрей Зубов: По данным этой статьи, завышенным, кстати говоря, сотни тысяч демонстрантов. Ведь людей-то не обманешь. Понимаете, я, например, из своей теплой квартиры не пойду просто так, значит должны быть резоны! Резоны эти известны: всеобщая забастовка, забастовка, потому что рабочим жилось, конечно, плохо, на Путиловском заводе были большие проблемы. И можно сказать одно, что если японцы и сработали, то они сработали на ошибках государственного руководства России, так же, как, кстати говоря, и немцы перед началом и во время второй русской революции в 1917 году.
Владимир Тольц: Андрей Борисович, я вновь верну вас к своему вопросу. Речь идет о прямом действии невеликих, по нашим понятиям, денежных сумм на судьбу целого народа, на смену государственного строя в большой стране. Можно ли столь дешево и напрямую купить политическое мнение пусть небогатого, но столь многочисленного народа?
Андрей Зубов: Вы понимаете, здесь вот какой момент, и он тоже не в пользу наших монархистов. Манипуляция возможна, но манипуляция возможна тогда, когда общество, которым пытается манипулировать враг, оно абсолютно ценностно дезориентировано и пусто, когда любые идеи, в частности, идеи на поражение собственного правительства и собственной страны могут быть приняты. Естественно, в стране с высоким уровнем национального самосознания, национального патриотизма это невозможно.
Известно, что немцы разрабатывали вот эту методу подрыва изнутри не только в отношении России - и в отношении Франции, и в отношении Англии. Когда после 1915 года положение Германии стало весьма незавидным, на место честного боя стали вставать или в дополнение к честному бою такие вот программы подрыва изнутри. Но нигде не получилось. Во Франции не получилось, в Англии не получилось. Они пытались раскрутить ирландскую адскую машину - ну, в Ирландии что-то получилось, но мало. И даже ирландские, в общем-то, аристократы отказывались, хотя они были за независимость Ирландии, но отказывались таким образом ее получать из рук фактически немцев. Общество, народ и в Англии, и во Франции был образованный, - читали газеты, понимали национальные задачи, - и смысл войны был ясен.
А в России народ был неграмотный, газет не читал, международное положение не понимал. Поэтому здесь это была благодатная почва для различных агентов. И положение народа было более тяжелым, в общем-то. А почему, собственно, русский народ был неграмотный? Он что, был неграмотный в силу того, что татаро-монголы его задержали развитие? На самом деле, все упирается в ту же царскую администрацию, в то же нежелание образовывать народ в крепостном праве. Вот, собственно, и получили то общество, которое было удобосклоняемо к враждебной агитации. В 1905 году эта агитация была маргинальна. Конечно, здесь, в этой статье "Монархист", ее сильно преувеличили, а вот в 1917 году она была достаточно эффективна. И беда опять же в самом царском режиме, который оставил народ в таком положении, когда он слушал, развесив уши, всяких большевистских или даже немецких агентов.
Владимир Тольц: Так считает автор и редактор недавно изданного двухтомника "История России. ХХ век", профессор Андрей Зубов.
И я предоставляю слово сейчас участвующему в этой передаче доктору исторических наук Владимиру Булдакову, который не только развивает мысль, изложенную его коллегой профессором Зубовым, но и напоминает нам о том, как развивались 105 лет назад события в Петербурге.
Владимир Булдаков: Если власть утрачивает контакт с народом, связь с народом, то такие эксцессы, с позволения сказать, они становятся просто неизбежными. О том, что будет эта самая демонстрация, было известно задолго до 9 января. По крайней мере, 6 января об этом уже знали. В это время начались стачки питерских рабочих, и к этому времени в столицу уже стягивались войска. То есть власть, попросту говоря, перепугалась. А что касается замысла самого воскресного шествия, то, в общем-то, он просто связан с деятельностью священника Георгия Гапона, который с 1902 года организовал такое неполитическое общество рабочих, которые призваны были, в общем-то, работать не против монархии, а, скорее, на укрепление связи народа и власти.
Надо сказать, что в те самые времена к рабочим пытались подойти не только социалисты, социал-демократы и эсеры. В 1902 году руководителем Особого отдела департамента полиции была создана целая сеть рабочих организаций. Это были организации так называемого полицейского социализма. Что касается отца Георгия Гапона, - кстати сказать, он родился в том же году, что и Ленин, то есть в то время был молодой человек, 35 лет ему еще не было, - так вот, он хотел организовать рабочие собрания, которые не походили бы на полицейский социализм, с одной стороны, и не походили бы на революционные организации какие-то. Они основывались на двух принципах – самосознании и самопомощи. И, разумеется, единение царя с народом. Вот таким образом.
И что касается этих событий, они проходили на фоне довольно многочисленных забастовок питерских рабочих и призваны были вот это самое доверие народа и власти восстановить, только и всего. А тем временем в столицу стягивались войска, войскам была дана совершенно четкая команда, как действовать. Да, собственно, команды особой не требовалось. Дело в том, что положение об усиленной чрезвычайной охране, оно было известно с 1881 года, то есть после удачного покушения, убийства Александра Второго. Это было все известно, как войска должны были действовать – это все знали. И, в общем, эта самая полицейская операция, она была произведена образцово.
Владимир Тольц: Ну, вот тут-то у меня большие сомнения! Что значит "образцовая войсковая операция" против своего народа? Я уже слышал это словосочетание. Про новочеркасский расстрел так не говорили, правда, но вот в оценке операции "Чечевица", то есть массовой депортации чеченцев и ингушей в Азию, это выражение использовалось. А о чем вы, если вернуться к событиям января 1905 года?
Владимир Булдаков: Главная задача, которая ставилась перед полицией, - не допустить войска на Дворцовую площадь. Это и было сделано. Сделано было, прямо скажем, по всем правилам военного искусства, то есть здесь использовалась и кавалерия, казаки в основном, и гвардейцы, пехотинцы. Все было просчитано: как стрелять, когда пускать конницу и так далее, и тому подобное. То есть это походило со стороны военных на чисто военную какую-то, войсковую операцию. В общем-то, в обществе не возникло никаких сомнений, что это был сознательный расстрел. Хотя, по правде сказать, власть, безусловно, перетрусила, перепугалась, и власть всеми силами старалась не допустить вот этого самого контакта царя и народа. Между прочим, Гапон еще 8-го числа отправил петицию царю, очередную, где просил выйти к народу. В общем-то, от Николая Второго требовалось только одно – выйти к народу, сказать несколько слов, и, в общем, проблема была бы решена. Но этого не случилось, случилось нечто противоположное. Ну, результат известен, то есть кровавые жуткие события, которые положили начало первой русской революции.
Владимир Тольц: Мнение доктора ист.наук Владимира Булдакова.
А вот что говорит мне профессор Андрей Зубов.
Андрей Зубов: Когда вот читаешь все эти подборки документов, свидетельств, воспоминаний, то видно, что, скажем, рабочими двигало действительно их тяжелое положение, Гапоном двигало двойственное чувство, с одной стороны, конечно, невероятных личных амбиций, с другой стороны, жалости к рабочим, желания им помочь. А царской администрацией двигало, увы, опять же двойственное чувство: с одной стороны, привычка пренебрегать народом, пренебрегать людьми, пренебрегать их интересами, держать и не пущать, а не решать, неумение работать с людьми, неумение вместе с ними выходить из ситуации, умение только управлять, да и то плохое, а не сотрудничать, и, наконец, всегда надежда на твердую руку, на то, что вот пули и сила все поставят на свои места.
И, кстати говоря, ужасный страх французской революции. Вот французская революция была в умах очень и очень многих, даже великих князей. Например, предполагавшегося к назначению командующим военным округом в случае чрезвычайного положения Великого князя, по-моему, это был Владимир Александрович, - его назначили потому, что он был хорошим специалистом во французской революции. Об этом так прямо и говорили близкие ко двору люди вот в эти дни января 1905 года.
Владимир Тольц: Ну и, наконец, стоит обратиться к монархистской ревизии количества жертв "кровавого воскресенья". Напомню, игнорируя современные данные, автор статьи в "Монархисте" предлагает такое: количество погибших, включая полицейских чинов, 9 января – 96 человек, количество раненых – 311. Как вам это, Андрей Борисович?
Андрей Зубов: Обычная безобразная спекуляция! Дело в том, что я уже не первый раз встречаюсь в правых источниках с указанием на том, что вообще жертвы, если и были, то они были минимальны, что там было совсем не много людей, погибло, что много пострадало солдат, что стреляли из толпы в солдат, в полицейских и так далее. Вы знаете, есть официальные данные – данные начальника полиции Лопухина – и на конец дня 9 января, и на конец дня 10 января, когда, естественно, были более полные собраны данные. Эти данные официальные, опубликованные, они говорят о том, что… Ну, нам интересно, естественно, 10 января, потому что 9-го они еще заниженные, безусловно. Вот на конец дня 10 января число погибших достигло 200 и число раненых, по данным Лопухина – 800 человек. В статье приводятся значительно более низкие цифры, это цифры, которые сообщил в своих воспоминаниях Сергей Александрович Джунковский, который вообще не был в это время в Петербурге и ничего подобного не знал, он был московским губернатором и тогда просто отдыхал.
Что же касается более, наверное, точных все-таки цифр, это цифры, засекреченные еще тогда, в 1905 году, это цифры комиссии присяжных поверенных, которая была создана 16 января и которая в течение вот 10 дней – с 16 по 26 января – обследовала морги, больницы и кладбища Петербурга и после этого сообщила о 1216 убитых и более 5 тысячах раненых в результате этих событий в Петербурге 9 января. Она же сообщила, что ни один солдат или офицер, или полицейский не был убит во время этих событий. Были ранения, но не было убитых. Вот три порядка цифр.
Владимир Тольц: Таковы цифры, таковы факты, Когда я пытаюсь понять, на чем основано их искажение в монархистской публикации, мне ничего не приходит в голову, кроме догадки, что автор-монархист чувствует себя обязанным и сегодня считать истиной то, что, обращаясь к недорасстрелянным, сказал в 1905 году его кумир – император Николай Александрович:
"Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей страны. Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага".
Владимир Тольц: Мне кажется, что расстрелянный в 1918-м последний российский император тут ошибся. Мне кажется, что не внешний враг погубил его царство. Начало конца империи было положено в день завершения "образцовой воинской операции" 9 января 1905 года, роковой ошибкой российской государственной власти.
