Польские сибиряки, или сыбираки (польск. sybirak, sybiracy), – так называли польских подданных Российской империи и граждан Польши, которые были сосланы или по своей воле переехали жить в Сибирь. При советской власти польская диаспора в Сибири пополнилась в результате насильственных депортаций. В 1936 году поляков выселяли в Сибирь из приграничных районов СССР. А в 1940–41 годах случилась вторая депортация, когда поляков сослали в Сибирь из захваченных по пакту Молотова – Риббентропа территорий Западной Белоруссии и Западной Украины.
Но в досоветские времена некоторые поляки, наоборот, именно в Сибири находили спасение от преследований и ареста. Известный барнаульский музыкант, педагог, общественный деятель Антоний Марцинковский бежал на Алтай в 1907 году от преследований царской полиции за участие в революционных волнениях 1905 года. Здесь он стал одним из родоначальников местного музыкального образования. Марцинковский руководил церковным хором, был органистом барнаульского римско-католического костела, работал тапёром в электротеатре "Иллюзион", открыл и первый в Барнауле книжно-музыкальный магазин "Эхо". В 1924 году он возглавил Рабоче-крестьянскую консерваторию, которая в 1926 году была преобразована в музыкальную школу. Здесь же, в музыкальной школе, его и арестовали 22 октября 1937 года по обвинению в якобы участии в подпольной "Польской организации войскова". Следом была арестована его жена Августа Марцинковская.
К тому времени их сын – Людвиг Марцинковский – учился в Сибирском лесотехническом институте в Красноярске. После ареста родителей в институте состоялось собрание, на котором его убеждали отречься от родителей, но он отказался это сделать – за что Людвига освободили от обязанностей профорга группы, но, что по тем временам удивительно, разрешили продолжить обучение в институте.
Позже Людвиг вспоминал, как в 1938 году в местном комиссионном магазине увидел свой велосипед, конфискованный после ареста родителей, и… портрет отца: "Я открыл входную дверь магазина, и прямо на меня, как и на других входящих, с большого портрета, выполненного художником Никулиным, смотрел папа! – пишет Людвиг Марцинковский в своих автобиографических записках. – На портрете отец находился около пианино, облокотившись левой рукой… кисть у головы, чем-то напоминал П.И. Чайковского на обложке брошюры… Наверное, на меня обратили внимание и продавцы, и находившиеся в магазине покупатели – и я постарался уйти!.." (Из книги "Забытые имена. Антоний Марцинковский")
17 января 1938 года Антоний Марцинковский и еще 25 человек были расстреляны. Его жена в том же году скончалась в барнаульской тюрьме. О клейме сына врага народа советские власти напоминали Людвигу Марцинковскому постоянно.
– Когда началась война, дед хотел пойти на фронт добровольцем, – рассказывает его внучка Дарья Марцинковская. – Но его не взяли по той же причине: сын врага народа. И отправили в стройбат, на лесоповал. Там ему приходилось очень тяжело, зато не убили... Как однажды сказал мой двоюродный брат Саша: не будь наш прадед врагом народа, мы бы, возможно, не родились… Вообще, дед не любил рассказывать о судьбе своих родителей. Эта тема была для него очень тяжелой. До конца жизни он всё это переживал. Когда собирался пожениться – это было в мае 1941 года – он сказал своей невесте Антонине, чтобы она не брала его фамилию, на всякий случай. Зато я в свое время, наоборот, поменяла свою фамилию, полученную при рождении, на фамилию предков. И мой сын Антон тоже Марцинковский.
Место захоронения Антония Марцинковского до сих так и неизвестно.
– Если честно, мы уже не надеемся когда-нибудь узнать его,– замечает Дарья Марцинковская. – Как и место, где похоронена Августа Ивановна. Мой дед Людвиг очень переживал, что не знает места, где похоронены его родители. А в документе о посмертной реабилитации говорится, что "место захоронения неизвестно".
Как это, именем поляка назвать заведение
Заслуги Антония Марцинковского до сих пор в должной мере не отмечены в столице Алтайского края, считает автор недавно опубликованной книги о нем, учитель русского языка и литературы барнаульской гимназии Инна Губушкина:
– Ясно, что вклад этого человека в культурную жизнь Барнаула требует, чтобы его именем или назвали музыкальную школу, или хотя бы установили мемориальную доску. Насколько я знаю, такие попытки предпринимались. Но результата пока нет.
– Я несколько раз предлагал каким-то образом увековечить память Антония Ивановича, – вспоминает член организации "Дом Польский" и бывший ее руководитель Вячеслав Бубнович. – В 1995 году я пришел в мэрию Барнаула, там проявили сначала заинтересованность. А потом ответили, что увековечить Марцинковского в названии одной из улиц (мы предлагали это) слишком дорого, а для присвоения его имени учебному заведению требуется решение трудового коллектива. Однако теперь уже бывший директор барнаульской музыкальной школы №1 (которой, кстати, в свое время руководил Марцинковский) на мое обращение ответила: "Как это, именем поляка назвать заведение?!" Сейчас, к сожалению, в крае в этом отношении присутствует еще большая ксенофобия, из-за нее поднятие такой темы, как увековечивание памяти Антония Марцинковского, становится совсем проблематичным…
Дальнейшие судьбы неизвестны…
В государственном архиве Алтайского края работает выставка "В ходе следствия обнаружены…". Представленные здесь документы –свидетельства тех испытаний, которые выпали на долю репрессированных и сосланных в Сибирь поляков. Рабочий Людвиг Пехота был арестован 31 марта 1941 года Троицким районным отделом НКВД и сослан в Сибирь. Работал вздымщиком – добывал смолу хвойных деревьев в местном лесхозе.
В 1941-м Людвига Пехоту обвинили в "регулярно высказываемой враждебности по отношению к советской власти, восхвалении жизни в капиталистических странах".
Незадолго до ареста Пехота якобы говорил своим знакомым о предстоящей войне с Германией и вроде бы при этом не высказывал уверенности в победе СССР. На первых допросах Пехота отрицал свою вину, на последних, согласно протоколу, ее полностью признал.
– Приговорен Пехота был к пяти годам лишения свободы, – рассказывает сотрудник краевого архива Анастасия Носкова. – Его дальнейшая судьба неизвестна. Он был реабилитирован 24 мая 1989 года.
Еще один герой выставки – арестованный в апреле 1940 года в Змеиногорском районе Иван Ридванский.
– С восьми до пятнадцати лет Иван Ридванский работал пастухом в Конявской волости Виленской губернии, – рассказывает Анастасия Носкова. – Затем батрачил у богатых сельчан. Однако в годы Первой мировой войны он, согласно протоколам допросов, был конюхом в германской комендатуре. В 1928 году получил от польского правительства земельный надел, использовал труд батраков, за что и был признан "классово чуждым". И получил восемь лет лишения свободы.
Многие репрессированные и сосланные в Сибирь поляки в годы войны вступили в формировавшуюся тогда в СССР Первую польскую пехотную дивизию имени Костюшко. В числе тех, кто пополнил ряды таких отрядов, был и будущий президент Польши Войцех Ярузельский (1923 - 2014 гг), отбывавший ссылку в Бийске.
Семья Ярузельских после начала Второй мировой войны бежала из Польши в Литву, а после присоединения Прибалтики к СССР их арестовали в Вильнюсе как кулаков – это случилось 14 июня 1941 года. Главу семьи Владислава Ярузельского отправили в один из лагерей Краслага на юго-востоке Красноярского края. Жену и двух детей депортировали на Алтай – в село Турочак, что в 200 км от Бийска. Войцех работал на лесоповале, получил там снежную слепоту, из-за чего всю жизнь вынужден был носить темные очки и заработал на своей родине прозвище "сварщик". Там же, в Сибири, он выучил русский язык, на котором говорил практически без акцента.
Отношение к русским у меня тогда было, мягко говоря, не очень хорошим
В 1942-м Ярузельского-старшего освободили из лагеря, и он воссоединился с семьей, которая в то время жила в Бийске. Какое-то время Владислав Ярузельский работал конюхом на рыбозаводе, но 4 июня 1942 года умер в больнице Бийска и был похоронен на католическом участке городского Покровского кладбища. По воспоминаниям Войцеха Ярузельского, он похоронил отца, завернув вместо савана в газету "Правда". На могиле поставили деревянный крест. Спустя 4 года семья Ярузельских уехала в Польшу. В 50-е Покровское кладбище было закрыто, а в следующее десятилетие уничтожено, и на его месте построили жилые дома. Памятник Владиславу Ярузельскому на условном месте территории Зареченского кладбища Бийска был установлен в конце 1980-х по указанию М.С. Горбачева на средства Войцеха Ярузельского. Рядом с ним установлен коллективный памятник полякам, умершим в Бийске в годы войны. В 2005 году Ярузельский приезжал на Алтай, был у места, где похоронен его отец, и дал тогда это интервью (сейчас оно публикуется впервые. – СР).
– Отношение к русским у меня в юности было, мягко говоря, не очень хорошим, – рассказывал Войцех Ярузельский в 2005 году. – Да и не знал я народ, а представление составил из семейных преданий: мой дед участвовал в восстании в XIX веке и был, кстати, сослан в Сибирь. А также из общения с сотрудниками НКВД, что нельзя назвать позитивным опытом. Что касается русского языка, то его пришлось учить как по книгам, так и в живом общении. Книги брал в местной библиотеке, в основном это была русская классика XIX века. А живую речь осваивал в разговорах с поселенцами, ссыльными, коллегами по работе на лесоповале. Лексикон рабочих был предельно прост и функционален, в нем обильно присутствовала так называемая нецензурная лексика. Так случилось, что жемчужинам русской словесности в виде классической литературы и русскому мату я обучился практически одновременно. Все это не позволило мне, довольно жестко настроенному к русским из-за своей судьбы, распространить негатив на всех людей. Обычные же люди были не только просты, но и весьма приветливы, хотя внешне порой казались грубыми.
В июле 1943 года Войцех Ярузельский поступил в формировавшуюся тогда в СССР Первую польскую пехотную дивизию имени Костюшко. По его признанию, именно ощущение принадлежности к своему народу с его непростой судьбой помогало ему выжить в годы ссылки и войны:
– У Польши была сложная судьба, наша страна исчезала с карты мира, но неизменно возрождалась, потому что поляки за свою историю научились не бояться трудностей и хранить верность своим традициям, хотя часто это было очень тяжело. Это чувство помогало мне даже в сибирской ссылке…– вспоминал Ярузельский.
Сегодня сообщество поляков – одна из наиболее активных из всех национально-культурных диаспор Алтая. Во многом это заслуга руководителя "Дома Польского" певицы Ванды Ярмолинской. Ее предки попали на Алтай во время депортации из белорусского города Барановичи.
– Конечно, между россиянами и поляками всякое было в истории, – говорит Ванда Ярмолинская. – Мы и дружили, и, бывало, воевали, но сегодня мы считаем, что нужно наводить мосты и развивать сотрудничество, пусть это и делать сегодня нелегко.
