11 июня 1917 года в Никольск-Уссурийском состоялся Первый Всеукраинский съезд Дальнего Востока. Его делегаты потребовали автономии для территорий, населенных преимущественно переселенцами из Украины. Так началась борьба за независимость, которая не нашла поддержки ни у "белых", ни у "красных" и закончилась тем, что все украинские лидеры были репрессированы советской властью.
Осенью 42-го в оккупированном немцами Киеве умер 60-летний Юрий Глушко-Мова. За 12 лет до того он вернулся в Украину с Дальнего Востока, куда уехал молодым человеком, стал там одним из наиболее видных лидеров украинского национального движения, а затем и руководителем Зеленого Клина – так украинцы называли республику, которую пытались создать на Дальнем Востоке. Глушко-Мову преследовали и "красные", и "белые", он несколько раз чудом остался в живых, а умер от голода на родине вскоре после прихода нацистов. Сибирь.Реалии – о его судьбе и о том, как Дальний Восток стал этнически украинским, а потом вдруг "перестал" им быть.
"Так я впервые узнала, что мы украинцы"
– Когда я была маленькой, то все лето проводила у бабушки, в селе Ерковцы (Амурская область), – рассказывает Елена Лысенко, преподаватель русского языка и литературы из Благовещенска. – Все дети любят рыться в вещах взрослых, и я не была исключением. Как-то раз нашла у бабушки в комоде шкатулку со старыми письмами и открытками. Была там и фотография – пожелтевшая, на картонке с гербами. На ней была изображена молодая пара в необычном наряде. Я побежала к бабушке, спросила, кто это. Она ответила, что это мои прабабушка и прадедушка сразу после свадьбы. Я удивилась, почему они так странно одеты. А бабушка улыбнулась и сказала: "Потому что они с Полтавщины". Я спросила, что это такое, Полтавщина? И бабушка рассказала, что это такое место в Украине, где жили все наши родные до того, как переехать на Дальний Восток. Так я впервые узнала, что мы украинцы. До этого я была свято уверена, что все в нашей семье русские, ведь даже украинского языка никто не знал.
Когда мама приехала за Еленой, она поспешила поделиться открытием.
– Я встретила ее радостным криком: "Мама, мама, мы, оказывается, украинцы!" Мамину реакцию помню до сих пор. Она страшно поругалась с бабушкой, зачем она забивает мне голову всякой ерундой. Бабушка, всегда такая уверенная, покраснела, оправдывалась… Больше я этой фотографии никогда не видела, не знаю, куда она делась. И саму эту тему больше никто в семье не поднимал. Но я все равно запомнила бабушкины слова и, когда подросла, начала интересоваться, есть ли среди наших знакомых еще украинцы, кроме нас. Как выяснилось, почти у всех вокруг украинские корни. И так с любым дальневосточником – хоть кто-то один из бабушек или дедушек наверняка с Украины. Но в большинстве своем люди не любят об этом говорить, предпочитают называть себя русскими. Почему это так, я поняла, когда узнала, что век назад украинцы пытались создать на Дальнем Востоке свое собственное государство, за что жестоко поплатились. Репрессированный родственник тоже найдется в каждой семье дальневосточников. Нас очень хорошо научили молчать, поэтому даже не все украинцы по происхождению знают, что, если бы все повернулось иначе, мы могли бы жить в своей стране под названием Зеленый Клин, – говорит Елена,
За минувшие сто лет число украинцев на Дальнем Востоке, согласно официальным данным, сократилось более чем в 10 раз. Так, если во Владивостокском округе в 1926 году проживало 32,6% украинцев, то в Приморском крае в 2010 году при проведении переписи украинцами себя назвали всего 2,76% жителей. В Хабаровском округе в 1926 году было 28,1% украинцев, а к 2010 году осталось лишь 2,08%. Аналогичная ситуация во всех регионах Дальнего Востока.
Исследуя причины столько резкого сокращения, эксперты приходят к выводу, что главная из них в том, что дальневосточники украинского происхождения называют себя русскими.
"Можно подумать, что находишься где-нибудь в Миргороде"
Массовое переселение украинцев на Дальний Восток началось в последней четверти XIX века. К тому времени прошло уже больше столетия с тех пор, как огромные территории на левом берегу Амура перешли от Китая к России по Айгунскому договору, но назвать их экономически процветающими или хотя бы просто освоенными было никак нельзя.
Россияне из европейской части империи не спешили переселяться на далекие новые земли, и нехватка населения была главным тормозом для их развития. Поэтому в 1882 году для быстрого заселения Южно-Уссурийского края решено было организовать переброску крестьян морем за казенный счет. В путь они отправлялись из порта Одессы, что во многом предопределило регионы исхода – прежде всего ими стали Черниговская, Полтавская и Харьковская губернии.
Украинцы – как правило крестьяне – покидали родину из-за малоземелья. Больше всего их привлекал юг Дальнего Востока с его благоприятным климатом и плодородными землями, где в начальный период переселения каждой семье бесплатно выделяли по 100 десятин.
– 13 и 20 апреля 1883 года во Владивосток прибыли первые два парохода компании "Доброфлот" с полутора тысячами крестьян-переселенцев. Они основали в южной части Приморского края села Майхинское, Попова Гора, Ивановка, Жариково, Борисовка, Григоровка, Воздвиженка, Павловка, Николаевка, – рассказывает Владимир Волков, доктор исторических наук. – В последующее десятилетие, до 1891 года, доля выходцев из украинских губерний составляла 89,2% от общего числа переселенцев на юг Дальнего Востока. В результате к началу XX века украинцы стали второй по численности этнической группой не только в Приморье, но и на всей территории Сибири и Дальнего Востока, уступая лишь русским.
Морские перевозки крестьян на Дальний Восток прекратились в 1902 году. Но начало регулярного движения по Транссибирской магистрали придало переселению новый импульс. В общей сложности с 1883 по 1917 год из 266 281 переселенца в Приморскую область 179 753 оказались выходцами из Украины – 67,5%. Дальний Восток стал наиболее густонаселенным украинцами регионом за пределами их исторической родины.
В 1909 году сотрудники общеземской организации обследовали состав населения Дальнего Востока и пришли к выводу, что основное его ядро составляют малороссы: "Коренного великорусского населения очень мало… И без большой ошибки можно сказать, что Приморская область представляет вторую Украину со значительной примесью белорусов".
– Дальневосточные территории, заселенные преимущественно украинцами, получили неофициальное название Зеленый Клин. Оно использовалось намного чаще, чем другие украинские названия этих мест – Закитайщина или Приморщина, – поясняет Владимир Волков. – Изначально Зеленым Клином называли южную часть Приморья и Уссурийского края. Но постепенно поселенцы продвигались на северо-запад вдоль границы с Китаем по рекам Уссури и Амур, а также на север по побережью Японского и Охотского морей. Так в Зеленый Клин вошла большая часть Хабаровского края и Амурской области, а его общая площадь превысила миллион квадратных километров. На севере он доходил до Якутии. К 1917 году число жителей Зеленого Клина превысило 1,5 миллиона человек, и большинство из них были украинцами. Так, по данным переписи 1917 года, в Амурской области выходцы из Украины составляли 43,2% жителей, в Приморской – 48,2%.
Обустраиваясь на новых землях, украинцы воссоздавали привычный уклад жизни.
"Угроза общественному спокойствию и безопасности"
Переселяясь на Дальней Восток, украинцы хотели сохранить свою культуру, передать ее детям. Но во всех школах обучение велось на русском языке, не было ни книг, ни газет на украинском – использование "малороссийского наречия" в публичной сфере империи было запрещено Эмским указом Александра II от 1876 года. А любые попытки переселенцев с Украины объединиться, чтобы изменить ситуацию, пресекались в зародыше.
– Революционные события 1905 года заставили российскую власть несколько ослабить вожжи. Относительная либерализация и отмена Эмского указа позволили создать первую украинскую организацию на Дальнем Востоке. Ею стала украинская громада (община. – Прим. С.Р.) в Шанхае, – рассказывает Олег Лысенко, кандидат исторических наук. – А первой украинской организацией непосредственно на территории российского Дальнего Востока стала громада, созданная в 1908 году во Владивостоке небольшой группой украинских студентов Восточного института.
Студенты не выдвигали политических требований, занимались лишь организацией спектаклей и концертов на родном языке. Тем не менее всего через год, в 1909 году, этот по сути любительский театральный кружок был запрещен по распоряжению Министерства внутренних дел из соображений государственной безопасности.
Такая же судьба постигла в 1910 году товарищество "Просвiта" ("Просвещение". – Прим. С.Р.), которое украинцы пытались создать в Никольск-Уссурийске. В его уставе было записано, что товарищество намерено "содействовать развитию украинской культуры, а главным образом, просвещению украинского народа на его родном языке". Однако власти сочли существование организации с такими целями опасным и отказали в регистрации.
– Гайки в российской империи снова закручивались, и государство очень жестко реагировало на любые объединения украинцев, даже самые невинные по сути. Их воспринимали как ядро, вокруг которого могут сконцентрироваться националистические силы, чтобы со временем потребовать автономии, – продолжает рассказ Олег Лысенко. – Циркуляром от 20 января 1910 года за подписью Петра Столыпина был наложен запрет на создание любых национальных организаций, поскольку они "ведут к усугублению начал национальной обособленности и розни". Местным властям рекомендовалось в зародыше пресекать их появление, а уже существующие "инородческие общества, в том числе украинские и еврейские" закрывать.
Со вступлением России в Первую мировую войну контроль стал еще жестче. Так, в 1916 году власти отказали в регистрации даже Украинскому благотворительному общественному собранию, создатели которого намеревались собирать пожертвования для воюющей Русской Императорской армии.
– Поэтому украинцы Дальнего Востока смогли заявить о себе лишь в 1917 году, когда Николай II подписал отречение от престола и империя затрещала по швам, – поясняет Олег Лысенко. – В считаные недели возникли десятки национальных организаций во всех крупных дальневосточных городах. Поражала скорость, с которой они росли: так, громада во Владивостоке была создана 26 марта 1917 года, а уже к лету в нее входило около 3 тысяч человек. Всех их объединяло то самое желание, которого опасались охранители царских времен, – создать украинскую автономию.
Рупором сторонников украинской автономии стала национальная пресса. 30 апреля 1917 года во Владивостоке начали издавать первую в Азии украинскую газету – "Украiнець на Зеленому Клинi". Вскоре газеты на украинском языке появились и в Хабаровске, Благовещенске, Никольске-Уссурийском, в Маньчжурии.
10 июня 1917 года на заседании Центральной Рады в Киеве была провозглашена автономия Украины в составе России. А уже на следующий день, 11 июня, сторонники автономии Зеленого Клина провели в Никольск-Уссурийском (сегодня – Уссурийск. – Прим. С.Р.) Первый Всеукраинский съезд Дальнего Востока, в котором приняли участие свыше 50 делегатов более чем от 20 национальных организаций.
– Провести этот съезд оказалось очень непросто. Командование российской армии запретило посещать его заседания военнопленным украинцам из Галиции, воевавшим на стороне Австрии в Первую мировую войну. А Владивостокский Совет рабочих и солдатских депутатов, большинство в котором составляли большевики, постановил и вовсе разогнать съезд, чтобы не вносить раскол в революционное движение. Но большинство рядовых солдат были украинцами, поэтому они отказались выполнять резолюцию и разгонять делегатов. Съезд спокойно открылся и завершил работу 14 июня, – говорит Олег Лысенко.
Участники съезда сформулировали свою главную задачу так: "поднять национальное самосознание украинцев и развеять гипноз прошлого, когда русская власть активно проводила русификацию и боролась с украинским национальным движением". Достичь цели они собирались мирными методами: создавать украинские школы, местные громады и отделения товарищества "Просвiта", печатать книги и газеты на родном языке.
По итогам работы участники съезда направили Временному правительству телеграмму, в которой потребовали предоставить украинцам Зеленого Клина широкую национально-территориальную автономию, а также создать в правительстве специальное министерство по украинским делам.
"Приходилось одновременно быть и дворником, и премьером, и послом"
Свержение Временного правительства и приход к власти большевиков заставили пересмотреть эти планы.
– Украинцы Дальнего Востока решили не упускать уникальный шанс выйти из состава Российской империи по примеру исторической родины, – рассказывает Олег Лысенко. – На Втором Всеукраинском съезде, который состоялся в начале января 1918 года в Хабаровске, были избраны делегаты, которых направили для переговоров к правительству недавно провозглашенной Украинской Народной Республики. Участники съезда видели государство украинцев в Азии частью независимой Украины и ждали, что она поможет Зеленому Клину обрести самостоятельность. Однако Киев на тот момент был способен помочь соотечественникам с Дальнего Востока лишь литературой на украинском языке, никакой реальной поддержки он оказать не мог. Поэтому делегация, посетившая гетмана Скоропадского с предложением передать Зеленый Клин под юрисдикцию Украины, вернулась назад ни с чем.
В результате лидеры дальневосточного движения украинцев признали ошибкой ставку на Украину. В апреле 1918 года Третий Всеукраинский съезд принял постановление о создании на территории Зеленого Клина собственного независимого государства, простирающегося от Байкала до Берингова пролива. Назвать его предлагали Зеленой Украиной или Новой Украиной.
– Руководство этим государством должна была осуществлять Дальневосточная краевая Рада во главе с Секретариатом, в которую входили представители десяти окружных Рад – Владивостокской, Никольск-Уссурийской, Иманской, Хабаровской, Благовещенской, Свободненской, Сахалинской, Камчатской, Забайкальской и Маньчжурской. Список Рад дает хорошее представление о масштабе территорий, охваченных украинским национальным движением, – считает Владимир Волков. – Тогда же появились первые вооруженные украинские отряды самообороны: солдаты родом из Украины с оружием в руках покидали части регулярной российской армии и переходили в распоряжение местных Рад.
В конце октября 1918 года во Владивостоке состоялся Четвертый Всеукраинский съезд, объявленный Чрезвычайным. Он принял обращение "К народам мира" с призывом признать за Украиной право на национальную независимость, а также разработал проект конституции национально-культурной автономии украинцев Дальнего Востока. Кроме того, было принято постановление об организации местных украинских войск.
Новый состав Секретариата краевой рады возглавил Юрий Глушко-Мова.
– Мова – это псевдоним Юрия Косьмича Глушко, инженера по образованию, которому в 1918 году было 36 лет, – поясняет историк Андрей Бойко. – Он родился в Черниговской губернии, учился в Киеве, но потом перебрался на Дальний Восток и с 1904 года работал на КВЖД. Отвоевав на фронтах Первой мировой, вернулся в Зеленый Клин, где был избран председателем владивостокской "Просвiты". В апреле Глушко председательствовал на третьем съезде, а на четвертом возглавил краевой Секретариат.
– Съезд сформулировал главную задачу Секретариата предельно ясно и просто – защищать интересы украинского населения Дальнего Востока. Но когда вокруг бушует Гражданская война, это было очень и очень непросто, ведь приходилось постоянно лавировать между белыми и красными. Руководители Секретариата не раз подчеркивали, что признают только ту власть, которая признает права украинцев. Эта позиция не нравилась ни одной, ни другой стороне. Белые считали Зеленый Клин угрозой для "единой и неделимой" Российской империи. А красные полагали, что "буржуазное и контрреволюционное" движение украинцев подрывает будущий союз пролетариев всех стран. Поэтому разгром Зеленого Клина был предопределен, какая бы сторона ни одержала верх в Гражданской войне, – полагает Олег Лысенко.
"Не дадут своих детей для службы в чужих армиях"
Четвертый чрезвычайный съезд постановил: для защиты интересов украинцев Зеленого Клина необходимо создать собственные воинские формирования. Задачу сформировать национальные дивизии поручили генералу Борису Хрещатицкому, уроженцу Донецкой области, участнику Русско-японской и Первой мировой войн.
– Украинцы хотели создать свое войско не для того, чтобы выступить на стороне красных или белых. Прежде всего, это была возможность избежать мобилизации в армию Колчака или любого другого временного правителя Дальнего Востока, – считает Олег Лысенко. – Украинцы стремились сохранять нейтралитет, лавировать между противоборствующими сторонами. Они пытались не позволить втянуть себя в кровавую бойню Гражданской войны. Газета "Щире слово", которую издавала Дальневосточная Рада, обозначила эту позицию так: "Представители населения на своих съездах уже не раз заявляли, что они не дадут своих детей для службы в чужих армиях, и когда возникнет необходимость иметь свою армию, то на Дальнем Востоке должна быть армия украинская".
Хрещатицкий быстро набрал первую дивизию из одних только добровольцев. Но создать еще одну дивизию генералу не удалось, хотя желающих добровольно вступить в ее ряды было достаточно.
– Колчаковское правительство не только отказывалось признать за украинцами право на самоопределение, но и было принципиально против создания украинской армии. Соратник Колчака профессор Георгий Гинс открыто выступал против формирования украинских войск и заявлял, что для России "сибирский сепаратизм не так страшен, как украинское движение", – поясняет Олег Лысенко. – Сам Колчак на словах поддерживал эту идею, но как только была создана первая украинская дивизия, потребовал отправить ее на фронт – воевать с большевиками за "единую и великую Россию". Хрещатицкий выполнил приказ Верховного правителя, во главе дивизии отправился на фронт и храбро сражался, дослужившись до звания генерал-лейтенанта.
Нежелание признать права украинцев, насильственная мобилизация в армию Колчака и постоянные экспроприации на селе окончательно настроили украинских лидеров против колчаковского правительства. Краевой Секретариат во главе с Глушко-Мовой на тайном собрании решил объединиться с командиром чешских легионеров генералом Радолой Гайдой и вместе объявить колчаковцам войну. А также постановил начать формирование украинских партизанских отрядов, которые должны были в будущем стать костяком украинской армии. Когда об этом узнала колчаковская контрразведка, многие лидеры Зеленого Клина были арестованы.
– Глушко-Мову арестовали 20 июня 1919 года, – рассказывает Андрей Бойко. – На допросах арестованный держался исключительно стойко. В сентябре один из руководителей контрразведки оставил о нем такую запись: "глубоко и фанатично предан идее самостоятельности Украины, а потому ясно, что будучи освобожден из-под стражи и оставлен на свободе в Приамурском крае, он неизбежно возобновит свою противоправительственную деятельность в указанном направлении, поддерживаемый имеющимися у него связями и знакомствами, а также пользуясь всем тем престижем, который он обрел себя среди местного украинского населения как председатель Краевого совета". Понимая, каким влиянием пользуется Глушко-Мова, его сначала приговорили к смертной казни, но потом все же заменили ее на тюремное заключение и высылку на Камчатку. Пока приговоренный ожидал пересылки в тюрьме, у него умер сын. Глушко-Мова воспользовался тем, что его отпустили на похороны, сбежал и скрывался до конца колчаковской власти над Зеленым Клином.
4 января 1920 года Колчак передал "всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины" атаману Григорию Семенову. 20 января руководитель окружной рады Читы Василий Козак от имени всех украинцев Дальнего Востока обратился к Семенову за разрешением взять в свои руки местную власть и создать для ее поддержания национальную армию.
– Семенову были нужны любые союзники в борьбе с большевиками, поэтому он согласился признать за жителями Зеленого Клина право на самоопределение, – поясняет Владимир Волков. – 11 июля 1920 года Семенов издал так называемую Грамоту к украинскому населению Дальнего Востока, в которой гарантировал украинцам широкую национально-территориальную автономию и передавал им всю полноту власти на местах. Получив эту гарантию, лидеры Зеленого Клина начали сотрудничать с семеновским правительством, что станет главным пунктом обвинения после установления советской власти.
Хрещатицкий также перешел под начало Семенова и с согласия атамана начал формировать украинские казачьи полки. А после скорого поражения семеновцев уехал сначала в Харбин, а потом во Францию, где записался в Иностранный легион и снова сделал блестящую военную карьеру.
С началом японской оккупации часть отрядов украинских партизан поддержала "красных" и присоединилась к Народно-революционной армии Дальневосточной республики, в руководство которой входил украинец Яков Покус. Когда ДВР вошла в состав РСФСР, бывшие партизаны стали частью Рабоче-крестьянской Красной армии.
"Умер он не столько от старости, сколько от голода"
25 октября 1922 года Красная Армия вошла во Владивосток. Сразу же начались аресты, причем первыми были арестованы не белые офицеры, а около 200 руководителей и активистов украинского движения. Под арест попали не только члены Рады, но даже школьные учителя. Все украинские организации были распущены, а их имущество конфисковано.
5 ноября, всего через 10 дней после установления власти большевиков, был арестован и Глушко-Мова.
– Советская власть на Дальнем Востоке была еще слаба, поэтому расстрелять арестованных новые власти не решились. Над ними решили устроить показательный суд в Чите, столице Дальневосточной республики, где власть уже укрепилась, а такого количества украинцев не было, – говорит Олег Лысенко. – 24 самым известным деятелям Зеленого Клина предъявили обвинения в сотрудничестве с вражескими державами и контрреволюционными силами с целью отторжения Дальнего Востока от советской республики. Открытый процесс состоялся в январе 1924 года. В зале не было ни одного свободного места: вопреки ожиданиям, очень многие украинцы, жившие в Чите, пришли на заседание суда. Такая массовая поддержка, вероятно, повлияла на приговор, оказавшийся неожиданно мягким.
В 12 часов ночи 13 января 1924 года суд вынес приговор.
– Самое суровое наказание было назначено члену Дальневосточной Рады Петру Горовому – его приговорили к высшей мере, заменив максимальными тогда 10 годами заключения. Глушко-Мова и еще два активиста Зеленого Клина были приговорены к 3 годам заключения. "Но не за деятельность украинских организаций, а за то, что получили от атамана Семенова какие-то деньги, которые должны были служить доказательством сотрудничества с белыми", – записал один из подсудимых Василий Кийович. Показательно, что Глушко-Мову не спасло от тюрьмы то, что он был принципиальным противником сотрудничества с Семеновым. Этот факт демонстрирует истинную цель процесса: советская власть решила показательно расправиться с лидерами Зеленого Клина не за их "преступления", а за то, что они посмели мечтать о независимости, – отмечает Олег Лысенко.
Советская власть еще долго не решалась закрыть на Дальнем Востоке национальные школы, запретить выпуск газет на украинском языке. Ведь еще в 1926 году Приморье резко выделось на общем фоне высокой долей украинцев, составлявшей 32,8% при около 8% по РСФСР в целом. А во всем Дальневосточном крае число украинцев достигало 18,1% населения региона.
Решительное наступление на национальном фронте на Дальнем Востоке началось в 1927 году: после проведения всесоюзной переписи вдруг оказалось, что число украинцев сократилось по сравнению в 1917 годом более чем в два раза – с 950 тысяч до 400 тысяч человек.
– Разумеется, даже Гражданская война со всеми ее ужасами не могла привести к такой убыли населения, – подчеркивает Олег Лысенко. – Причина столь резкого сокращения числа украинцев была в том, что, согласно официальным установкам, еще с 1923 года украинцами начали записывать только тех, кто родился в Украине. Их дочери и сыновья, появившиеся на свет в Зеленом Клине, стали считаться русскими. Такими манипуляциями советская власть пыталась доказать, что Дальний Восток даже по национальному составу является неотъемлемой частью СССР. А чтобы не только на бумаге, но и на деле русифицировать украинцев Зеленого Клина, с середины 1930-х началось закрытие национальных школ и газет. Все, кто был недоволен этой политикой и осмелился протестовать, были репрессированы.
Глушко-Мова после отбытия наказания работал техником в Забайкалье и Таджикистане, потом нелегально вернулся в Киев и оказался под немецкой оккупацией. Найти себе место на исторической родине, захваченной нацистской Германией, Глушко-Мова не смог. В 1942 году он умер от голода.
На Дальнем Востоке советская власть продолжила политику насильственной русификации. За десятилетия она принесла желаемые плоды: так, к 2010 году доля украинцев в Приморском крае составила всего 2,76%, в Хабаровском крае –2,08 %.
– Это не потому, что украинцев на Дальнем Востоке не осталось, хотя, конечно, многие уехали. Просто в советские времена было намного выгоднее считаться русскими, а национальность в паспорт записывали, как сам скажешь. Многие даже фамилии себе меняли, добавляли русские окончания: был Глушко – стал Глушков, был Гончар – стал Гончаров, – объясняет Марина из Владивостока. – У меня в советском паспорте тоже было записано, что я русская. И мои родители по паспортам русские. Но я-то знаю, что у нас в родне все чистокровные украинцы, ни одного смешанного брака не было. Когда Советский Союз распался, многие, кто еще помнит, что он украинец, стали восстанавливать свои родословные, искать корни. Праздники наши начали отмечать, детей песням и танцам нашим учить, а теперь снова все заглохло. После 2014 года никто не хочет вспоминать, что он украинец, – все боятся. Считаться русским снова стало безопаснее: вон, внукам в школе песню "Я русский" включают, и никого не волнует, что дети все разных национальностей. Опять хотят всех русскими сделать. Но, как любила повторять моя мама, ген пальцем не задавишь. Да и я не допущу, чтобы мои внуки забыли, кто они и откуда.
