"Гей-мэр придет гораздо быстрее, чем многим кажется"

Открытый гей и ЛГБТ-активист Булат Барантаев решил баллотироваться на пост мэра Новосибирска. Он не сомневается, что власти допустят его до выборов. Как, впрочем, и в том, что они же не позволят ему победить.

Некоторое время назад Булат, по его собственному признанию, решил поискать "запасной аэродром" – место, где было бы комфортно заниматься бизнесом и жить без оглядки на гомофобную среду. Он побывал во множестве стран, в некоторых из них успел пожить и осмотреться. В итоге выбрал для себя город, в котором проводит примерно половину своего времени. Оставшуюся половину – в Новосибирске. Здесь у него по-прежнему немало близких людей. В том числе – дочка.

– Современный мир мобильный, открытый, можно покупать авиабилеты, можно делать бизнес там, где удобно, и люди переезжают, – рассказывает Булат Барантаев. – Я родом из Горно-Алтайска Республики Алтай, в котором прожил до окончания школы. Потом поступил в Алтайский университет, пять лет прожил в Барнауле. Переехал в Новосибирск. А в январе 17-го мы собрали вещи и отправили их в Берлин. И с тех пор жизнь такая: и там, и тут. Я интересуюсь жизнью общества, людей, культурологией, антропологией, мне интересно наблюдать, как меняются за полтора месяца Россия или Новосибирск, как меняется Берлин.

​– И все же, почему вы решили искать "запасной аэродром" в Европе?

– У меня есть бойфренд, мы познакомились в 2014 году. Мы вместе создали бизнес. Обсуждали все, что происходило вокруг жизни ЛГБТ-людей в это время, и он, пожалуй как-то особо близко к сердцу принимал ситуацию. То есть у него был интерес уехать. А у меня был интерес к путешествиям, я всю жизнь переезжаю. А почвой послужила, наверное, гомофобная повестка российских властей в том числе. Так как я стал политическим активистом даже раньше, чем гей-активистом, еще с 2009 года, то все то, что я наблюдал, – это деградация конституционного строя в России, деградация правовой системы, несоблюдение того, что записано в законах, избирательное правосудие и прочее. В общем, было ощущение, что безопаснее иметь как минимум "запасной аэродром" вне России. Мы начали интересоваться бизнес-визами в разные страны. И остановились на Германии, это связано со спецификой нашего бизнеса. Берлин – одна из гей-фетиш столиц мира, туда приезжают тысячи геев отовсюду для участия в вечеринках, фестивалях и так далее. Поэтому нам нужно было даже для развития бизнеса быть ближе к нашим потребителям.

– Какое отношение имеет к этому ваш бизнес?

– Наша компания существует в секторе гей-фетиш одежды. Это сексуальная одежда, подчеркивающая атрибуты мужской маскулинности, сексуальности, будь то гульфик, линии мышц и так далее.

– Говоря о деградации общественных институтов в России, вы подразумевали и личный опыт? Ваши права тоже ущемлялись здесь?

– Да. В 2011 году на меня напали прямо на ступенях мэрии, нападение было инспирировано самой мэрией. Потому что никто, кроме сотрудников отдела по работе с общественными организациями, не знал, что я приду в тот час в то место. Грубо говоря, я выхожу из их офиса – и на меня нападают трое, разрывают куртку, пытаются избить, из баллончика прыснуть и так далее. Были и другие события, какие-то нападения в рамках Монстрации. Мы тогда подали заявление в полицию вместе с фотографиями нападавших. И когда вообще никакого хода этому делу не было дано, стало совершенно очевидно, что полиция Новосибирска заодно с теми, кто это все организует. Были и другие случаи. У нас был глава отделения полиции "Центральный". Вот, он спрашивал: "У вас сегодня акция вечером?" Я говорю: "Да". Он говорит: "Увидимся тогда вечером в сквере". Но никогда он там не появлялся. И вообще никто не появляется. Присылали одного полицейского, и нас атаковала группа из десяти каких-то парней в масках с яйцами куриными, которые закидывали ими просто. А этот полицейский нами руководил, за каким столбом и как прикрываться. И вот эта трусость, двуличие всей нашей власти...

​– А что это за акция была?

– Мы проводили акции, связанные с ЛГБТ-просвещением. Например, была акция о том, что гомосексуальные слоны никогда не видели гомопропаганды по Первому каналу. Или гомосексуальные дельфины такие не потому, что так модно. Любой тип сексуальности естественен, что подтверждает живая природа. Или я раздавал журналистам выводы психотерапевтической ассоциации США о том, что мужчины, которые ненавидят геев, на лабораторных экспериментах, по сравнению со всеми другими мужчинами, показывали физиологические реакции на различное эротическое мужское видео и так далее.

– По-русски говоря, у них возникала эрекция на гей-порно...

– Да. В отличие от тех, кто говорил, что им плевать на геев, они нейтральны, безразличны. И на моем постере было написано: "Мужчины, ненавидящие геев, показывают на лабораторных экспериментах физиологический интерес к другим мужчинам". И журналистам раздавали выводы, собственно, цитаты из американского журнала научного. И таких акций было несколько. И вот эти атаки на ступенях мэрии и во время шествия, только слепой не увидел бы, что во всем этом участвовали сама мэрия Новосибирска, Центр по борьбе с экстремизмом так называемый и так далее. Все говорило о том, что все это инспирировано именно ими. И нет ничего удивительного в том, что потом полиция ничего не делала. Когда фотографии и видео мы приносили, они говорили: "Это дело частного обвинения. Идите в суд". Прекрасно! Я плачу налоги, а вы за мои налоги будете просто сидеть и ничего не делать.

– То есть в основном ваши права нарушались в России именно на почве гомофобии…

– Да, именно по отношению ко мне. Кроме этого, естественно, я, как один из членов движения "Солидарность" Бориса Немцова, был свидетелем множества других эпизодов: каким-то простачкам подсовывали наркотики, вымогали деньги... Все эти люди приходили, и мы различную помощь им оказывали, акции проводили, пикеты и так далее. Потом выборы местные. Мои коллеги участвовали в них. Как им жгли машины, сжигали производства и так далее. И вот этот перечень того, что делает российская власть или не делает в плане выполнения своих обязанностей… Если у тебя как у предпринимателя есть выбор, ты, наверное, уже задумаешься о том, что делать, где платить налоги. Поэтому и появился наш интерес к Европе, к Германии. Но так как бизнес международный, то есть производство в Новосибирске, а в Берлине – представительство, то сейчас я одной ногой там, другой тут...

– А налоги вы платите все-таки где?

– Налоги, конечно, в Новосибирске. Это не секрет. И наши местные СМИ, и РБК об этом писали. Не помню, то ли 40, то ли 50 человек у нас работают. Помню, была давняя новость: "Новосибирец открыл продажу одежды для геев в Париже". И комментаторы пишут типа: "Вот и пусть валит в Париж!" А следующий отвечает: "Но рабочие места он, вообще-то, здесь обеспечивает. Это наши с вами люди работают, получают зарплаты, платятся здесь налоги".

​– Но рынок сбыта, надо думать, у вас все-таки в основном вне России…

– Конечно. Даже не в основном, а исключительно.

– А почему? Ведь в России геев, наверное, не меньше, чем в Европе. И наверняка есть тематические вечеринки. В конце концов, фетиш-продукцию можно и дома использовать...

– Да. Один или два магазина из Москвы заинтересовались, вышли с нами на связь. Но это, наверное, раз в год какие-то мелкие поставки. Наш бизнес-план вообще не предполагал Россию. Я сам из маркетинга, из рекламы и из бизнес-плана Россию исключил по нескольким факторам. Во-первых, фетиш-одежда дорогая. То есть 120 евро за шорты, 100 евро за футболку – это около половины средней российской зарплаты, но меньше 10% немецкой зарплаты. С другой стороны, для этого нужно, чтобы существовала инфраструктура – это открыто работающие гей-клубы, гей-парады, на которые съезжаются сотни тысяч, и не только геев. То есть атмосфера свободы, безопасности. На гей-вечеринке в каком-нибудь Мадриде, в большом бассейне, может собраться 10 тысяч человек. То есть все эти люди приезжают даже из деревень Испании или прилетают из США, и они покупают на месте одежду, свежий костюм, чтобы во всем новом показать себя и других посмотреть. Кроме этого, нужно иметь свободное сознание. То есть для того, чтобы надеть на себя что-то сексуальное, нужно чувствовать себя свободным, нужно принимать себя, радоваться своему телу, быть свободным, чтобы проявить сексуальность.

– Для россиян это не характерно, по-вашему?

– Мне, как человеку из глубинки России, прекрасно понятно, что мужская сексуальность в гомофобных кругах всячески презирается. Среди этой гомофобной аудитории считается, что сексуальной должна быть только женщина. Патриархальные устои и мышление о том, что женщина является сексуальным объектом. Но не мужчина! Однако равенство прав предполагает не только, что женщина может быть водителем троллейбуса, а и то, что мужчина может быть объектом сексуального желания и женщины, и мужчины. И никто по этому поводу не стесняется. И если какие-то вставки в лифчике для женщин появились давным-давно и стали массовым, не вызывающим никаких вопросов явлением, то вставки в мужские плавки являются сейчас неким атрибутом гей-фетиша. Но в конце концов это станет таким же повседневным явлением, как пуш-апы и прочие элементы женского белья. И каждая наша новая коллекция является дополнением к образу сексуальности мужчины. То есть объективирует тело мужчины с точки зрения сексуальной привлекательности. И это на 180 градусов отличается от гомофобно-патриархального дискурса, в котором радостно присутствует часть российского общества. Это все идет из советской культуры, из патриархальной зоновской культуры, в которой мужское сексуальное унижение одного самца другим рассматривается как символ победы или еще чего-то. Потом все эти уголовники приходили миллионами из советских тюрем во дворы, и вот эта зоновская культура, ее отголоски продолжаются по сей день. То есть чем выше уровень образования – тем меньше гомофобии, чем ниже уровень развития – тем выше уровень гомофобии.

– По-вашему, дело исключительно в вернувшихся когда-то, давным-давно, во дворы уголовниках?

– Когда приходят политики, которым нужно "разделяй и властвуй", то есть по принципу "украинец – россиянин" или "гей – гомофоб", они начинают подливать масла в огонь, им выгодно это, чтобы создать образ врага внутреннего и так далее. Если бы Путин и компания не подливали масла в огонь, вы не поверите, но все те же самые люди во всех опросах сказали бы то же самое, что говорят в Испании: "Мне все равно. Они никак не влияют на мою жизнь". Тюремная культура уходит вместе с поколением тюремной культуры. А если подливать масло и все это снова ворошить, можно протянуть еще пару сотен лет, можно вообще начать людей есть – все что угодно можно начать делать, если у тебя в арсенале телеканал "Россия" и Первый канал.

​– Давайте поговорим о вашем выдвижении. Вам это зачем?

– Цели две. Если даже я не приму участия в выборах, меня не зарегистрируют, я не найду спонсоров или еще что-то, я хочу свою повестку, накопленную за годы политического активизма и участия в выборах, я ведь и в Госдуму избирался, вынести в виде программы. Она касается движения в городе, это автомобили и общественный транспорт. Люди в соцсетях уже обсуждают эту программу: чтобы из одной части города в другую можно добраться за час, чтобы общественный транспорт работал 24 часа в сутки и так далее. И вот они пишут: "Мне его идеи нравятся. Какая разница – гей он или не гей?" – "Да, согласна". И так далее. Я даже написал: "Ха-ха. А в Новосибирске давно такое выражение слышали: "Мне нравится программа этого кандидата в мэры"? То есть у нас все настолько примитивизировалось, что обсуждаются не решения для города, не стратегии, а "нравится – не нравится коммунист – единоросс" и так далее. Примитивизация. Ну, и кроме того, гей-активизм. Это то, что геи могут и не боятся участвовать в выборах, могут быть кандидатами, геи могут говорить не только о геях, они могут говорить о дорожном движении, о сугробах, о грязи в городе, об отвратительном управлении городом и так далее.

– Наверняка вы в курсе, что ваше выдвижение не будет прецедентом. Недавно журналист Антон Красовский в Москве пытался зарегистрироваться в качестве кандидата в мэры. И никакого скандала это не вызвало. С другой стороны, я не уверен, что его попытка каким-то образом поспособствовала борьбе с гомофобией в нашем обществе.

– То есть вы считаете, что не помогло? А я считаю, что помогло. Вы думаете, что для жителей Новосибирска обычное дело, что гей становится кандидатом в мэры? А что, соседние города не читают новости Новосибирска? Для них это нормальное дело? Нет, конечно. Когда я был кандидатом в депутаты Госдумы от Новосибирской области в 2016 году... Это все маленькие скандалы. А сейчас конкретно на выборах мэра эта тема – уже не скандал. Я, как ветеран в этих делах, даже сейчас вижу сам по себе фокус. Я его и создал на тему дорожного движения, дорог и общественного транспорта. Хватит обсуждать сексуальность, кто каким сексом занимается. Гей может предложить программу, с которой ваш коммунистический мэр справиться не может, который гордится тем, что он никогда не был за рубежом. Действующий мэр Локоть ни станции метро не построил, ни экспресс-автобусы не запустил... Ничего лучше в Новосибирске не стало. Кроме каких-то позорных Форумов снега международных, на которые приезжают максимум люди из Казахстана и из Китая. Ну, это просто как бы позор. Я посчитал: я жил в 26 городах в мире – от Лас-Вегаса до Бангкока, Лондон, Мадрид и так далее. И я везде наблюдаю и делаю посты в соцсетях – какие-то интересные вещи, касающиеся сити-менеджмента. То есть организации городского пространства, дорожного движения, общественного транспорта и так далее. Моя жизнь – это мой университет, где я научился разным вещам у мэров городов, в которых жил...

​– Напомню: речь идет о городе, избранным мэром которого является коммунист. Электорат КПРФ поддержит открытого гея? Если даже вас зарегистрируют, кто за вас проголосует?

– Главная проблема будет не в регистрации меня. На данный момент власть меня вообще не боится. То есть они зарегистрируют, даже обрадуются, даже руку пожмут, может быть, чем-то помогут. Потому что уверены, что уж гей-то точно угрозы для власти не представляет. Проблема, скорее, в финансировании и спонсорах. Потому что мало кто из спонсоров сейчас верит в это и может вложиться. Но моя стратегия называется "Вода камень точит". В 2011 году на меня все накидывались, включая блогеров, журналистов, редакторов, с какими-то осуждениями, критикой и так далее, но за эти годы все стало нормализовываться. А в каком-нибудь опросе телеканала "Дождь" – как вы относитесь к геям? – 80% говорят: нейтрально или положительно. Много что изменилось с 2009-2011 годов. Лидеры общественного мнения, то есть люди, которые определяют плюс-минус, что будет написано, какими словами и так далее... Гомофобия перестала быть модной хотя бы даже в этом малом кругу, сообществе. Сейчас быть гомофобным – это показать себя каким-то деревенским дурачком.

– Среди продвинутых интеллектуалов и условных хипстеров. Но не они составляют большинство электората, который приходит к избирательным урнам.

– Дело в том, что я вижу прогресс. Поверьте мне, в 2009 году в движении "Солидарность" многие люди выражали гомофобию. И даже Борис Немцов был слегка гомофобным, но потом он изменил свое отношение. И дело как раз в том, что вода камень точит. И вот эти люди... кто-то совершил камин-аут, рассказал о своей гомосексуальности коллегам, друзьям и так далее. Именно эти люди меняют постепенно, понемногу меняют общество. Был ноль процентов, стал 1%, потом 10% и так далее. То, что вы сейчас говорите как данность: "Ну, это интеллигенция и так далее". Не было такого в 2009 году. Надо мной деловые партнеры могли шутить, ха-ха, я в голубой машине. "Подходи к моей голубой машине. Наверное, она больше бы тебе подошла". Сегодня такие шутки уже неуместны, они звучат пошло. А в 2011 году люди могли шутить. Вы не видите этот прогресс, а я вижу. Можно ненавидеть то, чего ты никогда не видел, но когда ты видишь, что вот, показывают фотографии: они – гей-активисты, он – гей кандидат, а это – гей-отец...

​– Вы упомянули свое участие в выборах в Госдуму два года назад. Какой результат у вас был?

– Скажем так, я избирательную кампанию не вел... Точнее, вел в рамках тех объемов, которые гарантированы государством, – это всякие площади в газетах по всем районам Новосибирской области. Роликов не было. Надо мной друзья смеялись: "Ха-ха! 100 человек за тебя проголосуют или нет?" Но за меня проголосовали чуть меньше двух тысяч.

​– А сколько это в процентах?

– Это мало. Может быть, процент или два. Но, тем не менее "100 человек за тебя проголосуют или нет?" не прошло. И вот таков результат.

– Кампанию вы не вели, потому что денег не было?

– Да. Я кампанию вел – публиковал рекламные объявления в газетах, на которых крупно было написано: "Кто, кроме нас, поднимет в Госдуме вопрос Путину – импичмент?

– И все же, если вас допустят до выборов, сколько за вас проголосует? В процентах.

– Я бы написал сценарий так. Допустим, находятся предприниматели, которые готовы вложить в рекламную кампанию и так далее. Как только начинается рост популярности – я это проходил на примере своих коллег – начинается все то, о чем я говорил: нападения, аресты тиражей, срывы листовок и прочее. Это абсолютно мафиозный подход к ведению выборов, который наши власти демонстрируют. Я бы мог вилять, говорить, что "нет, я иду только на победу". Но я реалист. И я вам скажу, что на этих выборах моей целью является не победа, а передача месседжей, о которых я уже говорил, чтобы город начал обсуждать эти мысли.

– Если допустить, что вас все же избрали мэром Новосибирска. Вы представляете себя встроенным в нынешнюю систему российской власти, с ее коррупционностью, жестко выстроенной вертикалью? Как бы вам работалось в таких условиях?

– Я знаю выбранных независимых мэров. Чтобы получать какие-то ресурсы из федерального бюджета, им приходилось прогибаться и так далее. Я знаю одно, что моя стратегия жизненного успеха – это открытость. И во всей этой ситуации я бы в том числе жителям города просто говорил: "Так как в нашей стране происходит то-то и то-то, то федеральные власти пытаются вставить палки в колеса нашему с вами развитию, строительству станций метрополитена и так далее. Поэтому давайте на следующих выборах еще меньше проголосуем за "Единую Россию". Давайте сами учиться зарабатывать и так далее". Что-нибудь типа того. Курс на некую самостоятельность от федеральных властей в том числе.

– А как вы собираетесь убеждать голосовать за вас гомофобно настроенных избирателей? По каким причинам они должны пересмотреть свои взгляды и стать толерантнее?

– Здесь ничего нового нет, все элементарно. Вопрос ЛГБТ – это всего лишь частичка. Это право быть другим. Если ты алтаец, если ты полный в школе, если государство и администрация не обеспечивает возможностей, не поддерживает некий правовой порядок, чтобы каждый человек был независимым, не мог один другого бить... В такой ситуации ресурсы человека во многом направлены на самозащиту. Пойти в кружок бокса вместо того, чтобы учиться рисовать или еще что-то. Логично, что там, где не нужно тратить жизненные ресурсы на самозащиту, и государство об этом заботится, у тебя будет больше возможностей учиться петь, программировать, и ты создашь, возможно, Microsoft Windows или что-нибудь еще. А в странах, где гомофобия, ненависть к другому, люди вынуждены тратить энергию на защиту. Естественно, что Microsoft Windows они не изобретут. Вот и все.

– Или изобретут, уехав в другую страну.

– Вот! Я из уроков обществознания помню: функция государства – это чтобы одна группа населения не могла убивать другую. Вот в этом смысле наше государство не справляется. Я из такого лицея, откуда вышло много физиков, потом учился в университете, где были физики, химики и так далее. Так вот, сейчас они работают по всему миру. И я прекрасно понимаю, что людям, кроме денег, нужны и многие другие вещи.

– В Берлине и в Париже открытые геи были избраны мэрами еще в начале столетия. Клаус Воверайт и Бертран Деланоэ. 13 лет они занимали свои посты – люди их выбирали. Сколько времени должно пройти, чтобы подобное могло состояться в России?

– Я оптимист. И скажу, что через лет 10. Я исхожу не из того, что люди внезапно изменяет свое сознание, но считаю, что сработает принцип маятника после гомофобной истерии. Сегодня равенство прав ЛГБТ – это такая же часть всеобщей повестки дня, как право на свободную прессу или на независимый суд. Наша общая сегодняшняя повестка – демократическая, конституционная повестка – о том, что нужно вернуть исполнение законов, исполнение Конституции в ее оригинальной версии. То есть когда маятник качнется в сторону возврата к этим ценностям, тогда придут и ЛГБТ, и ЛГБТ-мэры. И гораздо быстрее, чем многим кажется.