В частных клиниках аннексированного Крыма больше не будут делать аборты. Теперь искусственное прерывание беременности в Крыму будет проводиться только в государственных медорганизациях, где перед процедурой женщин будут отправлять на так называемое психологическое доабортное консультирование.
Еще одна идея, которую озвучил глава РПЦ Патриарх Кирилл – ввести запрет на "склонение" (принуждение к аборту путем уговоров, предложений, подкупа или обмана) к абортам по всей стране. В отдельных регионах такие ограничения уже есть – в Мордовии и Тверской области. Отдельные клиники в Курской и Челябинской областях, а также в Татарстане также уже отказывают женщинам в прерывании беременности.
О том, как в России собираются ограничивать аборты – Настоящему Времени рассказала активистка в сфере репродуктивных прав женщин, соосновательница проекта "Никакого правильно" Мария Карнович-Валуа.
– Подконтрольный России Минздрав Крыма говорит, что теперь в Крыму аборты делают только в госклиниках, и там же "специалисты помогают женщине разобраться в себе и мотивах своего решения, информируют о возможных мерах поддержки со стороны государства". Вы можете себе представить, как такие разговоры могут выглядеть?
– Да, могу. Я знаю, что чаще всего такие разговоры выглядят как запугивание и манипуляции. Женщинам обычно врачи вынужденно – мне хочется верить, что большинство врачей все-таки вынуждены это делать, а не делают по собственному желанию, – сообщают информацию, которая не соответствует действительности. Например, о том, что у абортов есть тяжелые физиологические последствия для здоровья женщины. Или, например, о существовании такого феномена, как постабортный синдром. Это что-то вроде посттравматического стрессового расстройства, только после аборта. Международное научное сообщество существование такого синдрома не признает.
Я думаю, что в основном это давление и запугивание. И наверное, рассказывают о том, что государство будет как-то поддерживать. Насколько это близко к правде, мне сейчас судить сложно. Я знаю, что активисты, которые занимаются этим не от государства, а по собственной воле, обычно занимаются женщинами до рождения ребенка. А как только ребенок рождается, они сразу же теряют интерес.
– Тут еще важен момент, что в частных клиниках запретили делать аборты, а в государственных будут. Государственная медицина – что в аннексированном Крыму, что в России – она ведь сильно отличается от частной, верно?
– Да, достаточно сильно. В первую очередь, отличие в том, что частные клиники, насколько мне известно, чаще всего стараются производить так называемый медикаментозный аборт – тот, который Международным научным сообществом признан самым безопасным, предпочтительным для женщины и, более того, самым недорогим и удобным для государства, если оценивать без эмоций.
В государственных клиниках чаще всего все-таки происходит хирургический аборт, который по объективным причинам сложнее и для женщины, и дороже для государства. Но это возможность контролировать женщину. Когда она будет обязана идти в государственную клинику, там обязательно будет произведено доабортное консультирование, а в частных клиниках, на что ссылаются наши законодатели, вероятно, не соблюдаются рекомендации Минздрава по этому консультированию. Я хочу верить, что так оно и есть, что в частных клиниках за деньги на женщину не давят. А теперь женщины вынуждены обращаться туда, где на них будут давить.
И конечно, если мы говорим о хирургическом аборте, то есть о более сложной и потенциально проблемной процедуре, я думаю, что это будет еще одним рычагом давления на женщин. Им будут рассказывать о том, что если вы сейчас сделаете этот хирургический аборт, вы потом, например, не сможете иметь детей.
– Раньше в том числе "Важные истории" писали о том, что в российских государственных клиниках даже был введен план по женщинам, которых удалось отговорить от аборта. Вам о таком известно?
– Да, я слышала об этом, что называется, по сарафанному радио. Действительно, женщины рассказывают о том, что им становится понятно, когда они туда приходят: они часть некоего плана. Конкретная женщина и ее ситуация врача не волнуют – ему очень важно поставить галочку.
Я хотела бы здесь отдельно оговориться, что не склонна винить конкретных врачей в этой ситуации, потому что многие из них просто не имеют возможности этому сопротивляться: они работают внутри системы, и не то чтобы у них много вариантов пойти против главврача. А у главврача – против министерства здравоохранения. И как мы видим по ситуации с частными клиниками в аннексированном Крыму, даже люди, которые не работают в системе государства, и то не имеют особо возможности сопротивляться этому.
– Если обобщать все новости, которые сейчас приходят, и следить за логикой событий, то можно предположить, что запрет на аборты в частных клиниках, вероятно, будет введен по всей России. Что это означает для женщин?
– Сложно сказать, кроме того, что это чудовищная тенденция, очень опасная для здоровья женщин – как физического, так и ментального. Потому что мы знаем, что любой вывод аборта из легальной системы – даже частичный, как здесь, когда у женщины нет возможности выбрать клинику, где совершить процедуру – обычно приводит к тому, что женщины начинают обращаться к так называемым подпольным специалистам. Если бы у меня, например, был выбор – пойти в государственную клинику, где на меня будут психологически давить, угрожать и так далее, или обратиться к какому-то врачу по договоренности, возможно, я бы выбрала второе, потому что для некоторых женщин это психологическое давление, унижение и стигматизация, с которыми они сталкиваются, гораздо страшнее возможных физиологических последствий.
Я не склонна думать, что в ближайшее время аборты будут полностью запрещены в России. Есть такое мнение, что в постсоветском пространстве у постсоветских женщин свои отношения с абортом, и вроде как это будет слишком непопулярной мерой для того, чтобы ее продвинули. Но если это все-таки произойдет, то, как мы знаем по мировой практике, это в первую очередь увеличит количество нелегальных абортов, а значит, материнскую смертность. Это самое главное и самое страшное последствие.
– Возможно ли какое-то низовое сопротивление этим практикам и правилам? Есть ли шанс, что женщины, работающие в женских консультациях, не будут выполнять эти рекомендации и не будут отговаривать женщин от абортов?
– Хотелось бы верить, но вряд ли. Слишком сложны и опасны последствия такого сопротивления. Скоординированного сопротивления здесь быть не может, потому что откуда ему взяться? А частные инициативы обычно очень жестко наказываются, и у людей потом больше нет желания этим заниматься.
