Угольные разрезы и отвалы пород окружают многие города и поселки Кемеровской области. Вблизи самих разрезов места для отвалов уже давно нет, и огромные грузовики с отработанной породой сбрасывают отработанную руду даже в жилых районах:

"У нас с домом отвал коксового участка, — показывает за окно Светлана Коломийченко из города Киселевск. — Начали его засыпать, как я помню, 1 января 2010 года. Один за другим подъезжали "Белазы" и отвалы начали сыпать. Пыль стояла, шум, грохот. И вот так они сыпали в течение нескольких лет".

"Нас окружают: отвал участка Коксовый, отвал Юргинского, отвалы бывшего Вахрушевского, сейчас он называется Краснобродское поле, — перечисляет она. — То есть кругом отвалы разных разрезов, даже в центре города".

Жители Киселевска, по ее словам, взрывы на соседних угольных разрезах слышат каждый день:

"Приблизительно с часу до четырех, в этот промежуток, — рассказывает Коломийченко. — Жуткие взрывы, всё дрожит. Вот отошел плинтус, это о чём говорит? Что от взрывов на разрезах повело дом, фундамент покоробило, появились трещины".

Владимир Горенков из поселка Апанас скоро тоже будет жить на угольном отвале:

"По плану Сибэнергоугля буквально за теми пихтами должен начаться отвал, — показывает он во двор дома. — Представляете? Отвал прямо в конце деревни, у меня за огородом, где тайга".

Горенков рассказывает, что всю жизнь прожил в городе, но 5 лет назад с женой переехал на природу:

"Свежий воздух и так далее, — иронизирует он о своей несбывшейся мечте. — В общем-то я приехал жить в тайгу, а не на отвал".

За окном ​Людмилы Ишметьевой из деревни Березово также находится разрез, "Березовский-южный". Раньше на этом месте были луга, пруды и пастбища, но примерно четыре года назад территорию отдали под добычу угля открытым способом. В отличие от добычи в шахтах, в данном случае процесс организован так: сначала мощным взрывом "вскрывается" верхний слой породы до угля, а потом экскаваторы начинают рыть сам уголь, постепенно углубляя карьер.

Ишметьева вспоминает, что взрывы на разрезе были такой силы, что от них стали облетать с фасадной стороны декоративные камни, которыми семья украсила вход в дом.

"Вот это наша драгоценная деревня, она во всех проектных документах по разрезам даже селом не называется, — показывает женщина карту. — Там сказано, что ближайшие к разрезу "Берёзовский-южный" города — Новокузнецк в 20 км и Прокопьевск в 10 км. А нашего села вообще нет, оно не упоминается!"

Помимо того, что разрез находится в непосредственной близости от деревни, руководство "Березовского" хочет также убрать единственную дорогу, которая идет в село.

"Почему они хотят её снести? Потому что она проходит по лицензионному участку, по углю, представляете? Под дорогой много угля. Наплевать на дорогу, главное — уголь", — возмущается женщина. Вместо уже существующей дороги власти, по ее словам, хотят построить новую, между отвалами: по плану она удлинит путь в село на 14 км.

*****

Местные жители считают, что добыча угля открытым образом, которая идет в Кемеровской области, — хищническая. Угольные компании не занимаются рекультивацией земель, не восстанавливают поврежденную почву и лес. Еще одна проблема — угольная пыль от разрезов и отвалов, которая покрывает густым серым слоем значительную территорию области.

"Я не химик, но я из школы знаю, что отвалы — это очень много всяких вредных для здоровья элементов, там вся таблица Менделеева. Поэтому всё наше, выращенное на грядках, наверное, тоже с радиацией", — говорит Коломийченко, открывая очередную банку маринованных помидоров.

"В советское время в основном это была подземная добыча, в шахтах, — вспоминает она про Березовский. — Потом в 90-е годы шахты стали закрывать. И вот постепенно все шахты закрыли, и вместо шахт теперь разрезы".

По данным активистов в Кемеровской области, угольные разрезы вместе с отвалами занимают в регионе уже около 100 тыс. га. И с каждым годом их становится все больше.

Владимир Горенков говорит, что вокруг поселка, где он живет, раньше была тайга. Сейчас вокруг практически "лунные" пейзажи: черные холмы, густо покрытые угольной пылью.

"До этих куч отвалов это была тайга, здесь водился зверь, — вспоминает Горенков. — Сейчас тайги нет, зверя тоже нет. Есть угольные отвалы, есть онкология. Есть взрывы и есть облака пыли, которые, если осаживаются на твою картошку, — то урожая тоже нет. Вода из колодцев уходит. Это беда не только наших сел, которые соседствуют с разрезом, а беда всего Кузбасса: здесь разрез на разрезе сидит и губит экологию. Самое страшное, что земля после разрезов не восстанавливается: ведь плодородный слой формируется 5-7 тысяч лет".

"Разрезы" и добыча открытым способом обходятся компаниям примерно в три раза дешевле, чем добыча угля в шахтах.

"То есть взорвал, вскрышу (снятие верхнего слоя земли — НВ) сделал и греби экскаватором, всё, — объясняет Коломийченко. — Естественно, это во много раз дешевле. Поэтому и идут по пути наименьшего сопротивления".

"Мы, сельские жители, считаем, что эта схема преступная", — говорит Горенков. И объясняет почему так считает: разрешения на добычу многим компаниям выданы с нарушениями, законы о добыче полезных ископаемых не соблюдаются, а сами угледобывающие компании принадлежат нескольким олигархам и местным властям.

"Все деньги от угледобычи выводятся. Все предприятия, которые здесь добывают уголь, все находятся за рубежом: это швейцарцы, итальянцы, англичане и другие. В принципе никто не скрывает, и они сами это декларируют, что уголь вывозится в офшоры. Мы колония. Нас завоевала кучка олигархов", — говорит Горенков.

"Любого можете спросить в Кузбассе: кому принадлежит разрез Березовский? Он скажет: Тулееву (Аман Тулеев много лет был губернатором Кемеровской области, ушел в отставку в апреле 2018 года после пожара в торговом центре "Зимняя вишня" — НВ), — говорит Горенков. — Чей холдинг "СДС-уголь"? Тулеева. Поэтому, когда Тулеев выходил говорил: "Уголь – это наше богатство", я ему верил. Потому что это богатство лично его и тех олигархов, которые к нему приближены".

"Перед тем, как начинается разрез, перед тем, как начать работать, компания обязана сначала выселить, переселить людей, которые живут в километровой зоне. Это закон, — объясняет Сергей Шереметьев, один из организаторов протестов против угольных "разрезов" в Кемеровской области. — Но это же деньги, а им нужно как можно дешевле! Они рекультивацию территории не делают. Им за взятки чиновники пишут, что на месте разреза и отвалов нет никаких краснокнижных растений, и даже леса нет".

*****

Местные жители говорят, что пытались организовать диалог с властями и обратить их внимание на то, к чему приводит угледобыча открытым способом. Но власти и на местном, и на областном уровне их демонстративно не слышали:

"Нас просто физически не допускали в те места, где мы могли что-то сказать, — рассказывает Людмила Ишметьева. — Например, мы попробовали попасть на заседание Совета народных депутатов, где обсуждался вопрос о передаче под разрез сельскохозяйственных земель. Нас просто физически туда не пустили. Я думаю вот это самое страшное — сращение бизнеса, у которого есть деньги, и властей, у которых есть власть".

"У нас 30 октября митинг был в городе. И наш губернатор Тулеев назвал нас отморозками, — вспоминает Коломийченко. — Так и сказал: "отморозки, которым платят огромные деньги", и, мол, они эти деньги на протестах "отрабатывают". А я говорю: пусть бы он приехал и посмотрел, кто нам тут что заплатил!"

Когда жители области поняли, что обращения к властям результатов не дают, они перешли к протестам и блокировке работы угледобытчиков:

"Мы просто вставали и не давали работать экскаватору. Стоишь, а он же не может грузить, если люди стоят", — рассказывает Сергей Шереметьев.

Власти, по его словам, эти протесты воспринимали как массовые митинги и отправляли полицию арестовывать "зачинщиков":

"26 августа мы вышли, блокировали технику, остановили, человек 300 нас собралось, — вспоминает Шереметьев. — Приехал подполковник Макаров с административным кодексом. Говорит: "Сейчас в уазик запихаю организаторов, у вас тут митинг".

Горенков тоже участвовал в протестах и побывал за это под административным арестом:

"Мы вышли перекрывать дорогу на разрез Берёзовский, бороться с угольщиками, которые незаконно копают. Ну а полиция признала нас организацией, которая организовала несанкционированный митинг, и меня, как организатора, забрала", — рассказывает он.

Но ни аресты, ни давление властей (Сергей говорит, что не может никуда официально устроиться на работу, потому что власти давят на его работодателей, требуя его уволить) не снизили протестных настроений.

"Нам надо бороться не с каким-то разрезом конкретно, а именно с системой, — говорит Шереметьев. — Да, людей трудно поднять с дивана. Но чего бояться-то? Важно не сколько прожил, а как прожил. Против этого государства я как боролся, так и буду бороться всеми способами".

"Нас считали за баранов, но люди поняли, что они не бараны. Есть статья 3 Конституции РФ, в которой сказано, что народ диктует, как развиваться земле, как развиваться экономике, как развиваться стране и так далее, — говорит Горенков. — Когда не останется законных методов, все равно останется за нами наша земля и наш образ жизни. И надо будет выбирать: либо мы за закон, который против людей, либо — за свои земли и за свой образ жизни".