31 июля в возрасте 87 с половиной лет ушел из жизни знаменитый писатель Фазиль Искандер. На следующий день я откликнулся на «Эхе Кавказа» на его смерть публикацией «Абхазия прощается со своим гением». Было множество откликов в СМИ – и в Абхазии, и в России, и т.д. Причем их поток не прекратился, как обычно бывает, после похорон. Время от времени в самых разных изданиях я встречаю и обязательно читаю все новые и новые публикации, посвященные Искандеру. Собственно, впечатления от них и подвигли меня на сегодняшнюю статью. Хотя на искандеровскую тему я, как и многие другие люди, преклоняющиеся перед его творчеством и в Абхазии, и за ее пределами, готов писать бесконечно…
Но, прежде всего, снова коснусь своего личностного восприятия этого печального события. Да, тут вряд ли уместны ритуальные вздохи и сожаления о том, скольких выдающихся произведений мировая литература не досчиталась. Пожалуй, они даже выглядели бы фальшивыми: патриарх русской литературы и певец Абхазии был уже в том возрасте, когда можно с легкой душой сказать, что он сполна исполнил свой долг. Но так уж устроен человек, что ему нужны некие островки, зоны стабильности в жизни. Как-то успокаивает, что ли, неизменное появление на телеэкране в роли ведущего Высшей лиги КВН Александра Васильевича Маслякова, который родился всего на 12 лет позже Искандера и который всегда выглядит как огурчик – будто и не прошло полвека с тех пор, как он заступил на эту вахту. А не будет его – будет Александр Масляков-младший, все равно стабильность. Или когда при мысли о Фиделе Кастро, 90-летие которого отмечали на Кубе в минувшую субботу, скрутив в честь его юбилея 90-метровую сигару, нынешние убеленные сединами пенсионеры на постсоветском пространстве вспоминают, как вышагивали в коротких штанишках в пионерлагерях под «Марш 26 июля» и распевали «Куба, любовь моя!» Кстати, из Сухума не преминули отправить в подарок главному «барбудо» («бородачу») великолепно изданный недавно фотоальбом о пребывании Фиделя в Абхазии в мае 1963 году на основе снимков фотолюбителя Константина Таркила.
Вот так и мысль о живущем Искандере, думаю, грела душу многим в Абхазии: есть наша маленькая страна, и есть ее духовный полпред в мире. Стоп… А разве что-то изменилось с его физическим уходом? В том-то и дело, что в данном случае ничего не меняется. Созданное Фазилем Искандером в мировой литературе (его произведения переведены почти на все европейские языки) – это, можно сказать, вечный, неиссякаемый «золотой запас» абхазского государства. Очень точно писатель был назван в одном из прощальных официальных текстов «хранителем богатейших духовных традиций абхазского народа».
Разумеется, это духовное богатство, этот «золотой запас» непростительно было бы растерять, забыть, не суметь заставить работать на страну. Много надежд возлагаю тут на ежегодно проводимые в Сухуме с 2015 года фестивали Искандера, приуроченные ко дню рождения Фазиля Абдуловича. На новые экранизации его произведений. На изучение его прозы в школах и вузах.
Среди откликов в российских СМИ на кончину писателя выделяются воспоминания его друзей по литературному цеху и почти сверстников. Конечно, они наполнены восхищением перед создателем эпопеи «Сандро из Чегема».
Но вот Ирина Шолохова, которая выступила в «Биробиджанер штерн» со статьей «Фазиль из Чегема, русский писатель», – явно просто одна из почитателей Искандера, которых много разбросано на постсоветском пространстве, журналистка из поколения, познакомившегося с его творчеством лет тридцать назад, в перестройку. И вот она с грустью пишет:
«Большинство книг писателя было выпущено в прошлом веке. Специально прошлась по книжным магазинам, но нигде не встретила имени и фамилии Фазиля Искандера. Современная молодежь, с которой пришлось общаться, об этом писателе ничего не слышала. На его похороны, которые состоялись в Москве на престижном Новодевичьем кладбище, пришли в основном родные, друзья семьи и представители абхазской диаспоры. Это шокировало больше, чем сообщение о смерти писателя».
Понимаю (тем более что смерть человека на 88-м году не отнесешь к шокирующим уходам из жизни). На малолюдье в ЦДЛ при прощании с писателем обратили внимание и в абхазском обществе. Да, наверняка, если бы его хоронили в Сухуме и прощание с покойным проходило в Абхаздрамтеатре, как с Багратом Шинкуба и Юрием Вороновым, или в Филармонии, как с Владиславом Ардзинба и Сергеем Багапшем, народу была бы огромная масса – но к нему шли бы как к национальной гордости, национальному достоянию даже люди, очень далекие от литературы. А в Москве… Александр Черных» в публикации «Траур ожидания траура» (газета «Коммерсант), из которой, может быть, в частности, почерпнула информацию Ирина Шолохова, описывает прощание 2 августа в ЦДЛ так: «Забыли, забыли Фазиля, – сокрушался сатирик Виктор Шендерович. – Я-то думал, что очередь будет до Садового кольца. Но, как говорится, sic transit. Читатели в основном тоже поумирали, видимо». Разумеется, величие человека, оставленное им миру, измеряется вовсе не количеством пришедших на его похороны. Тем более в данном случае немало закономерного. К сказанному Шендеровичем (из известных шестидесятников жив только Евгений Евтушенко, который прочел у гроба Фазиля стихотворный экспромт), к тому, что пик популярности Искандера прошел 25-30 лет назад, я бы добавил и следующее рассуждение. Слава прозаика, произведения которого бывают сегодня обычно знакомы лишь узкому интеллектуальному слою его современников, существенно отличается по своему типу от славы певца, актера, барда, тем более ушедшего в расцвете сил… Тут невольно всплывает в памяти картинка похорон в Москве 36 лет назад Владимира Высоцкого; все говорят, что это было людское море.
А слой «искандероведов» истончился ныне, увы, до того, что многие СМИ, оповестившие в день его смерти об этом скорбном событии, совершили грубейшую ошибку при изложении биографию писателя – будто он перебрался на постоянное место жительства из Сухума в Москву в начале 90-х годов, хотя это произошло тремя десятилетиями раньше. Дело в том, что авторы почерпнули эту ложную информацию из Википедии. Сейчас, слава Богу, там внесено исправление.
Но, как это обычно бывает, уход известного человека из жизни вызвал всплеск исследовательского интереса к нему. В этом плане мое внимание привлекли две публикации. Одна – появившаяся 10 августа на сайте ИА «Курск сегодня» статья «Курский старт Фазиля Искандера» Олега Качмарского. Я давно уже знал, что после окончания в 1954 году Литинститута Фазиль Искандер работал в газетах «Брянский комсомолец», а затем – «Курская правда». А еще намного раньше читал его знаменитую сатирическую повесть «Созвездие козлотура», с начальной фразой: «В один прекрасный день я был изгнан из редакции одной среднерусской молодежной газеты, в которой проработал неполный год». Олег Качмарский уточняет, что это была брянская газета, куда Искандер пришел по распределению, но ему не повезло: на первой же летучке раскритиковал стихи редактора газеты, напечатанные под псевдонимом, потому-то и был впоследствии уволен по сокращению штатов… Качмарский пишет: «17 августа 1956 года Фазильбей Абдулович был зачислен в штат газеты «Курская правда» на должность «литературного сотрудника отдела культуры и быта». Официальному устройству на работу предшествовала первая публикация. Это был репортаж из села Горшечное под названием «На забытых станах», опубликованный 12 августа 1956 года. Таким образом, ныне исполняется 60 лет со дня первой публикации Фазиля Искандера в «Курской правде». Он приводит выдержку из репортажа, а потом и из фельетона «Эпопея», написанного в том же месяце уже в качестве штатного сотрудника газеты. Фельетон был написан в форме дневник самодура – директора Суджанской птицефабрики. Тут был, восклицает Качмарский, «уже один шаг до настоящей литературы – это ведь не что иное, как приведенная в газетный формат аллюзия на "Записки сумасшедшего" Николая Гоголя». Следующей публикацией 27-летнего Искандера в Курске стала рецензия на роман Грэма Грина «Тихий американец».
В июне следующего года Искандер ушел в отпуск, но в «Курскую правду» уже не вернулся, уехал в родную Абхазию, где начал работать в Абгосиздате. Очевидно, что журналистские будни в среднерусской полосе, где ему пришлось столкнуться с хрущевской кукурузной кампанией, «скрестились» в его творчестве с информацией о кампании «козлотуризации» в Абхазии в начале 60-х, и это вызвало к жизни замысел повести «Созвездие козлотура». Фазиль и сам вспоминал об этом в интервью последних лет.
А 12 августа на прошлой неделе колумнист «Sputnik Абхазия» Владимир Бегунов в публикации «Созвездие козлотура» родилось в «Советской Абхазии» рассказал о своей находке. Просматривая подшивки газеты «Советская Абхазия», он наткнулся в номере от 4 сентября 1963 года на заметку «Место рождения – Абхазия». Он приводит цитату из нее: «Читатели, вероятно, помнят, что специалисты животноводства поддержали высказанное на страницах "Советской Абхазии" предложение провести у нас опыты по скрещиванию туров с местными козочками… Поздней осенью прошлого года двух туров, приобретенных в тбилисском зоопарке, доставили на козоферму колхоза "Дурипш". Ими было покрыто несколько козоматок… Молодые козлотуры… быстро опережают козлят в темпах роста… Итак, опыт создания козлотуров удался. Значит, эту работу можно продолжать в более широких масштабах с применением искусственного осеменения». А выше на газетной странице, пишет Бегунов, напечатан очерк с названием «Под звездами». Это рассказ о романтическом директоре животноводческой фермы, который уходит ночью в горы и мечтает увеличить поголовье подведомственного ему хозяйства. Достаточно процитировать первое предложение: «Ночь исчертила бархатный полог неба августовским звездопадом и ушла на запад, забыв погасить оранжевый ломтик ущербной луны…» Так, мол, на одной газетной полосе козлотуры встретились со звездным небом и поселись на нем в воображении писателя… Кстати, прочтя подпись автора очерка – Р. Петрозашвили, я вспомнил и его исторический роман «У стен Анакопии», и то, как в середине 70-х мне довелось поработать короткое время с ним в редакции «Советской Абхазии». Мне тоже, кстати, попадалась заметка о козлотурах – другая, в подшивке газеты за 1962 год.
Бегунов цитирует интервью Искандера РИА Новости в 2009 году:
«Я вдруг открыл одну абхазскую газету и увидел в ней целую полосу, посвященную новому животному – козлотуру. Рассказывалось о его прыгучести, шерстистости… Вдруг почувствовал, что в слове "козлотур" и заключается вся глупость кампанейщины… Единственная отрицательная рецензия на эту повесть была опубликована в одной из абхазских газет… что это клевета, козлотуры прекрасно развиваются и чувствуют себя великолепно. Но на самом деле они вскоре исчезли, бедняги. Генетический тип тура, связанного с козой, оказался недолговечным».
Судя по всему, тогда, семь лет назад, память подвела Фазиля Абдуловича не только в том, что, как считает Бегунов, разнотемные очерк и заметка слились для него в одну публикацию на целую полосу, но и в том, что отрицательная рецензия на его повесть не защищала козлотуризацию (та кампания к 1966 году была в Абхазии уже давно свернута), она просто утверждала: «литератор Фазиль Искандер» написал поклеп на советскую действительность. Эту рецензию Льва Гольдинова под заголовком «Вопреки правде жизни» я прочел много позже ее появления и хорошо помню. Впрочем, может, не столько Фазиля память подвела, сколько журналист, который брал у него интервью, не смог точно все изложить. Такое тоже бывает.
Российское отделение Международного ПЕН-клуба учредило на днях литературную премию имени Фазиля Искандера. А в Абхазии продолжают обсуждать планы по увековечению памяти своего великого земляка. Есть, слышал, вариант поставить ему памятник в приморской эвкалиптовой роще в Сухуме, неподалеку от памятника махаджирам, на площадке, оставшейся от стоявшего здесь до грузино-абхазской войны небольшого деревянного здания профсоюзной библиотеки. Кстати, я вспомнил: в одном из рассказов Искандер описывал, как школьником принимал участие в высадке на этом месте эвкалиптов. Но один мой знакомый сегодня стал возражать: слишком неприметное место; не лучше ли поставить памятник в центральном парке – между зданиями городской администрации и филармонии? Слышал также, что есть предложения, кому из скульпторов заказать памятник, у российских политика Константина Затулина и театрального деятеля Евгения Князева. Но наверняка будет объявлен конкурс. И предложение назвать в честь Фазиля Искандера нынешнюю улицу 4 Марта, где стоит дом, где он вырос (в доме этом мыслится сделать его музей, который мог бы стать частью туристических маршрутов), тоже не всеми поддержано. Дело в том, что эта улицу не назовешь центральной, она проходит по малопосещаемой части города. Имя же Искандера, считают поклонники его творчества, должно звучать в его родном Сухуме как можно чаще.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
