«Такие люди не должны умирать. Но, к сожалению, жизнь такова. Вечная память» – это одни из многочисленных откликов в абхазском интернет-сообществе на смерть в воскресенье 31 июля великого писателя Фазиля Искандера. Мне подумалось о том, что в данном случае слова «вечная память» – вовсе не привычная фигура речи по отношению ко всем подряд ушедшим в мир иной, когда все прекрасно понимают невыполнимость такого пожелания. Имя же этого человека и впрямь будет жить вечно – пока, по крайней мере, будет существовать великая русская литература, пока будет существовать абхазский народ, сыном которого он был.
Кстати, существует расхожее мнение, много раз тиражировавшееся в СМИ, что Фазиль Абдулович Искандер родился 6 марта 1929 года в Сухуме в семье перса и абхазки. Но на самом деле из Персии в Сухум переселился его дедушка, ставший здесь владельцем кирпичного завода, а отец Фазиля, высланный в 1938 году в Иран и сгинувший там, уже был по матери (из фамилии Агрба) абхазом, а когда женился на абхазке Мишелия, их дети были таким образом абхазами на три четверти.
Весть о смерти Фазиля Абдуловича застигла меня вчера около часу дня, когда в большой компании с маленькими детьми мы были на пикнике на берегу речки Мачары, километрах в десяти от трассы вверх по течению. Позвонил педагог абхазского языка и большой поклонник творчества Искандера Ладико Константинович Адлейба и сообщил скорбную весть… Такие ощущения возникают, когда вдруг посреди яркого дня наступает солнечное затмение. Загородный отдых нашей компании продолжался еще несколько часов, но мысли о случившемся не покидали меня все это время, давили, подобно тяжелой плите.
Парадокс тут в том, что эту смерть никак не назовешь неожиданной. Почти 87 с половиной лет прожил писатель, и многие рассуждали в последнее время о том, доживет ли он до 90, станет ли, таким образом, официально долгожителем или нет. Искандер сделал в своей жизни все, что ему было предначертано, что мог сделать, не ушел в расцвете сил и таланта, как Пушкин или Лермонтов, Есенин или Маяковский… Но глубокая грусть все равно не покидала – ведь прекратила существование целая духовная галактика. Я смотрел на окружающие красоты природы – зеленые горы на горизонте, галечное дно мелкой, но стремительной речки – и думал о том, что Фазилю уже никогда не увидеть природу Абхазии, ее людей, все то, что он так любил и всю жизнь воспевал. В памяти всплыли поэтические строчки Искандера, положенные на музыку: «Ты говоришь – «Никто не виноват!» Но теплых струй не вымолить у рек. Пускай в долинах давят виноград, Уже в горах ложится первый снег». А вот здесь, в этой холодной речке теплые струи можно было, оказывается, «вымолить», что мы и делали, устраивая из камней запруды и «купальни», где вода быстро прогревалась на солнце… И окружавшее меня природное великолепие так контрастировало со словом «смерть»! Собственно, как и само солнечное творчество Фазиля, избравшего своим главным литературным оружием наиболее безотказное, действующее на совершенно разных людей мира – юмор и иронию.
Недавно в ходе интернет-переписки с однокашницей, с которой мы не виделись несколько десятилетий, мы обменялись с ней рассказами о минутах самого большого счастья в своей жизни. И я среди таких минут описал эпизод, когда в середине 70-х я «добрался»-таки до повести Искандера «Созвездие козлотура», взяв в читальном зале Республиканской библиотеки Абхазии номер журнала «Новый мир» десятилетней давности и расположившись читать его на морском пляже рядом с библиотекой…
Вчера вечером, вернувшись домой, начал читать в Рунете публикации, посвященные кончине писателя. Откликов было множество. В том числе и таких неожиданных для меня, как от генпрокурора Украины Юрия Луценко, который назвал его своим «любимейшим писателем советских времен». Многие, включая Виктора Ерофеева, Юрия Кару, сожалеют, что он не стал нобелевским лауреатом. Писатель Андрей Битов заявил, что Искандер, как никто другой, достоин Нобелевской премии: «Фазиль Искандер – бесспорно, великий писатель. Он написал, пожалуй, самый масштабный роман XX века — «Сандро из Чегема». Битов дважды предлагал Нобелевскому комитету вручить Нобелевскую премию по литературе Искандеру. Однако, по словам Битова, Нобелевский комитет руководствуется в первую очередь политическими соображениями: «Это чистая геополитика, которая к литературе не имеет никакого отношения… Иногда их выбор «для репутации» отражает литературные достижения - как в случае с Маркесом и Бродским».
Читая отклики, «споткнулся» о две фразы. Первая принадлежит российскому публицисту Аркадию Кайданову, который написал: «Он влюбил в Абхазию всякого, кто прочел его знаменитого «Сандро из Чегема». А в Абхазии его официально любили не всегда – маленькие страны трудно влюбляются в своих слишком больших сыновей». Очень, конечно, спорно. Да, можно вспомнить, как после публикации в 1966 году в «Новом мире» сатирической повести «Созвездие козлотура» партийная номенклатура в Абхазии обиделась и попыталась организовать кампанию «осуждамса», можно вспомнить критическую рецензию «Вопреки правде жизни» журналиста Льва Гольдинова в том году в «Советской Абхазии». Ну, так ведь номенклатура везде в СССР была одинаковой… Да, можно вспомнить и то, как некоторые люди в Абхазии в начале 90-х требовательно ждали от него, чтобы он стал трибуном, защищающим абхазов от агрессии чуть ли не в Генассамблее ООН. Но он не был трибуном (как не стал им и во время участия в работе знаменитого Первого съезда народных депутатов СССР в 1989 году), он был писателем. Не всем дано совмещать эти два разных качества…
А читательская аудитория в Абхазии всегда Искандера обожала, боготворила его, гордилась им. Стала расхожей фраза, что Владислав Ардзинба в политике и Фазиль Искандер в культуре – два непреходящих предмета гордости абхазского народа. И это воплотилось в триумфальный прием Искандера Абхазией во время его последнего приезда сюда 14 лет назад, в ежегодный фестиваль его имени, проводимый здесь с прошлого года. Мне показались очень точными слова из вчерашнего заявления Министерства культуры и охраны историко-культурного наследия Абхазии, где говорится о кончине «великого писателя, поэта, хранителя богатейших духовных традиций абхазского народа Фазиля Абдуловича Искандера. Уход Фазиля Искандера – невосполнимая утрата для абхазского и российского народов, огромная потеря для всей мировой культуры».
И вторая фраза. У кого-то из российских авторов, не помню уже у кого, прочел, что реальная Абхазия, конечно, очень отличается от Абхазии искандеровской. Тоже, по-моему, весьма поверхностное суждение. Абхазия начала двадцать первого века, разумеется, не может не отличаться от Абхазии середины века предыдущего, которую он в основном описывал, это естественно. Но Искандер всегда писал не о некоей вымышленной и тем более идеализированной Абхазии, его Абхазия поразительно точно совпадала с реальной в деталях и в глубинных своих смыслах.
Итак, прощание с «великим русским писателем абхазского происхождения», как звучит заголовок одной из прочитанных мной статей, состоится завтра в Центральном Доме литераторов в Москве, а похоронят его на Новодевичьем кладбище в российской столице. Туда собирается прибыть и делегация из Абхазии во главе с президентом страны Раулем Хаджимба, который вчера сообщил, что предлагал родным писателя похоронить его в центре Сухума, но подчеркнул, что все зависит от их решения.
Сегодня Рауль Хаджимба провел совещание по увековечению памяти Фазиля Искандера. Для этого создана рабочая комиссия. Советник президента Владимир Зантариа отметил, что в первую очередь необходимо назвать в честь писателя улицу в Сухуме и обязательно установить в столице памятник ему, превратить сухумский дом, где вырос Искандер, в место, куда бы стекались почитатели его творчества со всего мира. Обсуждался также вопрос о создании центра имени Фазиля Искандера в его доме в селе Мгудзырхуа. Президент поручил разработать программу по празднованию 90-летия Фазиля Искандера. Сегодня же он посетил дом, где вырос Искандер, – неподалеку от Сухумского кафедрального собора.
С Ладико Адлейба мы сегодня долго говорили по телефону. По его словам, музей Фазиля начал создаваться еще при его жизни – в том самом двухэтажном красивом доме по улице 4 марта, где он вырос и где сейчас живет его племянник. Может быть, именно эту улицу следует назвать его именем, а улицей 4 марта (день установления советской власти в Абхазии), чтобы коммунисты не обиделись, – какую-то другую? Или пусть улицей Искандера станет одна из центральных в столице? Памятник же Искандеру, сошлись мы во мнении, следовало бы сделать в окружении его самых знаменитых литературных героев.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
