Лидер движения "За права человека" Лев Пономарёв вышел на свободу из московского спецприемника №1, где провел 16 суток ареста за пост в фейсбуке. 5 декабря Льва Пономарёва арестовали на 25 суток по обвинению в повторном нарушении правил проведения публичного мероприятия. Поводом послужила акция в поддержку обвиняемых по делам "Нового величия" и "Сети". Правозащитник якобы организовал мероприятие, написав о нём в фейсбуке. Позднее Мосгорсуд сократил арест до 16 суток.

Президент Владимир Путин после обращений правозащитников поручил Генеральной прокуратуре проверить арест 77-летнего Пономарёва, однако отметил, что тот призывал к "несанкционированным митингам". "Мы же с вами не хотим, чтобы у нас были события, похожие на Париж, где разбирают брусчатку, жгут там все подряд, и страна потом погружается в чрезвычайное положение", – заявил глава государства. Генпрокуратура никаких нарушений не нашла и поручила Минюсту России провести внеплановую проверку движения "За права человека".

Суд также не отпустил находившегося под арестом Пономарёва на похороны правозащитницы Людмилы Алексеевой.

В пятницу Лев Пономарёв вышел на свободу: как рассказал правозащитник Радио Свобода, утром его силой вывезли в полицейской машине в ОВД "Мещанское" и там "выкинули на улицу с четырьмя сумками":

Embed share

"Выкинули на улицу с четырьмя сумками"

Embed share

Текст скопирван

---

width px height px

---

The URL has been copied to your clipboard

No media source currently available

0:00 0:02:15 0:00

Скачать медиафайл

• 270p | 6,6MB
• 360p | 11,0MB
• 720p | 22,1MB
• 1080p | 48,4MB

– Меня должны были выпустить в 10 часов. Существует расписание, кого и когда выпускают, там было написано – Пономарёв выходит в 10 часов. Но в законе не написано, откуда я выхожу. Я должен быть освобожден, а то, что я должен быть освобожден из изолятора, в законе не написано. Приехали какие-то полицейские на автомобиле. Я сказал, что добровольно не выйду. Если хотите применять силу – применяйте. Начальник спецприемника, как мне казалось, очень интеллигентный и милый человек, был вынужден взять меня за руку и повел к полицейским. Естественно, я не сопротивлялся, хотя, может быть, надо было лечь на пол, как это делает Сергей Мохнаткин. Но я этого не сделал, посчитав, что это выйдет слишком экстравагантно. В этом смысле они показали, что они готовы применить силу. Вывели меня, посадили в огромный полицейский автомобиль и на большой скорости, нарушая все, что только можно, повезли меня в ОВД "Мещанское". И это тоже любопытно: они должны были меня выпустить в 10 часов, и они старались это сделать.

– Почему они так поступили?

– Им пришел приказ. Я с ними разговаривал, когда ехал в машине. Я смотрю им в глаза: "Вам не стыдно за то, что вы делаете?" Все эти люди получают приказы и выполняют их, может быть даже, с душевной болью. Они поступили отвратительно. К спецприемнику приехало много людей, журналистов. Ко мне приехал сын (его на работе отпустили), наши родственники. Все у них совмещается очень интересно – и бюрократия, и беспредел. Ровно в 10 часов у ОВД "Мещанское" меня выпустили на улицу. Меня оформлял сам начальник ОВД, пожал руку. Все так торжественно происходило, интеллигентно. Потом дали мне в руки мои сумки и выставили на улицу. И я выглядел как типичный человек без определенного места жительства.

– В каких условиях вы сидели в СИЗО? Как с вами обращались?

– Условия были вполне удовлетворительные. В первый день, когда я пришел, я увидел, что там кормят омерзительно. Но на следующий день пришел Андрей Бабушкин с проверкой, и потом кормили намного лучше. Это все сидящие отметили.

– Намного лучше – это как? Чем вас кормили?

– Там написано – 250 рублей. Конечно, кормили не на 250 рублей. Потому что на 250 рублей надо каждый день хотя бы по два яйца давать. Но все было вполне съедобным. В этом смысле я не похудел, как жена говорит, а, может быть, даже поправился.

– Какие соседи у вас были?

– Соседи у меня были вполне приемлемые. Ко мне относились с полным уважением, и я с ними нормально общался. Интересные истории я узнал. Двум чеченским ребятишкам помог: я привлек адвоката, и их выпустили. Им по 20 лет, они чуть ли не конфеты в магазине сперли, а им хотели уголовку пришить, так как они вдвоем были, говорили, что это организованная преступная группа. Их выпустили, и они уехали в Чечню.

– Чем вы там занимались 16 дней?

– Слушал радио последнюю неделю. А до этого я читал художественную литературу.

– Во время вашего заключения произошло печальное событие: умерла Людмила Михайловна Алексеева. Вас не отпустили на похороны. Как вы это расцениваете?

– Я это расцениваю как гнусность. И эта гнусность идет с самого верха, я не сомневаюсь. Я смотрел много публикаций о том, как происходило прощание с Людмилой Михайловной. И я понял, что, конечно же, меня не должны были выпустить. Потому что на сцене был гроб в ЦДЖ. Рядом с гробом сидели члены Московской Хельсинкской группы, и я там должен был сидеть. И было пустое место, на которое предполагалось, что сядет Путин. По-моему, он там посидел некоторое время. Представить себе фотографию, где на одном фото были бы Путин и Пономарёв, довольно сложно, учитывая хайп, который был поднят на встрече Совета по правам человека с президентом. Я, конечно, немножко удивлен своей популярностью, но так уж сложилось. Поэтому так много было всяких разговоров о моем незаконном задержании. Они, конечно, не могли совместить на одном портрете Пономарёва и Путина. И, не дай бог, Путин бы еще был вынужден со мной поздороваться.

​– Что вы думаете о вашем аресте? Кто за ним стоит?

– Я скажу так: коротко – за этим стоит ФСБ, более широко – спецслужбы, еще более широко – Совет безопасности, Бортников, прокуратура и все остальное, силовики. Страной руководят эти силовики. Эти люди являются политической силой в стране. А Путин существует для того, чтобы их отмазывать, чтобы встречаться с Советом по правам человека, говорить какие-то невнятные слова, бормотать что-то о правах человека. И как президент, конечно же, он не выполняет свою функцию гаранта прав человека в России.

– Чем планируете заниматься в ближайшее время?

– Возможно, юристы обжалуют мой арест. Но самое главное – я буду продолжать заниматься делом "Нового величия" и делом "Сети". Я считаю, что эти дела должны стать отправной точкой изменения ситуации в стране. Они должны привлечь внимание общественности. Я должен объяснить людям, которые стоят ближе к власти: представьте, идет суд над фигурантами "Сети", и вся молодежь России будет знать, что этих ребят пытали электрическим током. Их будут сажать по показаниям, которые они давали под пытками электрическим током. Мне кажется, что в 21-м веке такое просто невозможно! Хорошо бы, чтобы те, кто в Кремле все это планирует, поняли, что это невозможный процесс, он не должен происходить в России в 21-м веке. Ну, а самые ближайшие мои планы – пойти на работу, – рассказал правозащитник Лев Пономарёв.

Ранее глава движения "За права человека" был оштрафован на 10 тысяч рублей за одиночный пикет в поддержку двух арестованных по делу "Нового величия" – Марии Дубовик и Анны Павликовой.

Участники ранее неизвестного движения "Новое величие" были арестованы в Москве в середине марта. Их обвинили в создании экстремистского сообщества. Четверо из них находятся в СИЗО, ещё шестеро – под домашним арестом. Большинство из арестованных – подростки. При этом обвинение строится на показаниях трёх мужчин, один из которых был внедрён в группу молодежи по заданию ФСБ. Согласно материалам дела, человек под ником "Руслан Д." предложил активистам преобразовать оппозиционный чат в политическое движение, написал политическую программу и арендовал помещение для проведения "учредительных собраний". Позже стало известно, что он был осведомителем спецслужб.

Уголовное дело о "террористическом сообществе "Сеть" было возбуждено ФСБ в октябре 2017 года. По нему проходят 11 антифашистов и анархистов из Пензы и Санкт-Петербурга. По версии следствия, они готовили вооруженное восстание и взрывы во время выборов президента России и чемпионата мира по футболу. Обвиняемые неоднократно заявляли, что давали показания под пытками.

13 декабря эстонский правозащитник, эксперт по проблемам малых народов и активист международного финно-угорского движения Оливер Лооде должен был приехать в город Кингисепп Ленинградской области, чтобы участвовать в семинаре по финно-угорским языкам. На пограничном пункте "Ивангород – Нарва" сотрудники погранслужбы ФСБ России отозвали его в сторону, забрали паспорт и вскоре вернули его вместе с официальным уведомлением о запрете на въезд в РФ. Обычно такой запрет выписывается на несколько лет, но люди, которые не хотели приезда Лооде в Россию, не поленились взять в руки калькулятор и проявили изобретательность: эстонцу запретили пересекать российскую границу до 2073 года, когда ему исполнится 99 лет.

В Эстонии Лооде руководит некоммерческой организацией "Центр развития коренных народов URALIC", он был экспертом Постоянного форума ООН по вопросам коренных народов (UNPFII), после аннексии Крыма Россией он активно выступает в поддержку крымских татар и даже основал международное движение "Освободите Крым" (Liberate Crimea). Российские власти не очень жалуют организации, отстаивающие интересы коренных народов, считая их порой чуть ли не сепаратистами (подробно о давлении на такие НКО Радио Свобода рассказывало в этой статье), но в случае с беспрецедентным запретом для Лооде на въезд в Россию до его 99-летия наверняка сыграла свою роль именно поддержка правозащитником крымских татар – по крайней мере, так считает он сам.

Смотри также

Большие проблемы малых народов

Удивительно в этой истории и то, что один из российских друзей Оливера Лооде, эксперт по проблемам малых народов Алексей Цыкарёв, в свою очередь, не может выехать в Европу: ему уже несколько раз отказывали в визе Эстония и Финляндия. Несмотря на это, Цыкарёв заступился за Лооде после того, как ФСБ запретила ему въезд в Россию.

О том, как Лооде и Цыкарёв, эксперты по проблемам малых народов и просто близкие друзья, оказались фактически разделены новым "железным занавесом", они сами рассказали в интервью Радио Свобода.

Оливер Лооде: "Финно-угры – лояльные граждане России"

– Я собирался приехать в Россию, чтобы участвовать в рабочей встрече проекта SANA 2019. Это проект, который связан с развитием и сохранением финно-угорских языков. Это была моя единственная цель. Во время паспортного контроля меня попросили отойти: выяснилось, что в моем отношении действует запрет на въезд в Россию. Через некоторое время работник пограничной службы сказал мне, что этот запрет действует до 25 октября 2073 года на пункте 1 статьи 27 Федерального закона 114, где говорится о том, что причина может быть связана с обеспечением обороноспособности или безопасности государства, общественного порядка либо защиты здоровья населения. Когда я попросил уточнить, как именно моя деятельность подрывает обороноспособность или безопасность России, мне не ответили.

​– Сколько лет вам будет в 2073 году?

– 99 лет, если все будет хорошо.

– Теперь у вас будет дополнительный стимул дожить до 99 лет. Или вы думаете, что сможете попасть в Россию раньше этого срока?

– Я думаю, было бы очень интересно отметить 100-летний юбилей в Санкт-Петербурге, например. Надеюсь, что такая возможность у меня будет. А будет ли эта возможность еще раньше – думаю, что это уже зависит не столько от меня, сколько от России.

– С чем вы сами связываете запрет на въезд? С одной стороны, основная сфера вашей деятельности – это культура и языки малых и коренных народов. С другой стороны, вы поддерживаете крымских татар, участвуете в акциях в их поддержку, были даже одним из инициаторов создания международного движения по освобождению аннексированного Россией Крыма. Возможно, запрет связан именно с этим?

– Это очень вероятно. Моя финно-угорская деятельность носит аполитичный характер. Мы занимаемся вопросами сохранения и развития языков. С крымскими татарами я сотрудничаю уже почти 5 лет, но в последнее время эта работа, может быть, стала более политизированной благодаря движению Liberate Crimea, которое является правозащитным, но имеет очень четкий политический посыл: основная причина нарушений прав крымских татар в Крыму – это все-таки оккупация. Если мы хотим быть серьезными правозащитниками, то мы должны говорить не только об индивидуальных случаях нарушений прав крымских татар и других жителей Крыма, мы должны говорить о причинах этих правонарушений, а это оккупация. Следовательно, только деоккупация Крыма приведет к устойчивому решению этих проблем.

– Как ваша организация помогает крымским татарам?

– Сейчас мы разрабатываем стратегию этого движения. Мы проводим фокус-группы, но самое важное – мы строим команду волонтеров из Украины, из Евросоюза. У нас к сегодняшнему дню охвачены многие крупные европейские центры: Париж, Лондон, Вена, Варшава и так далее. Создается группа и молодых людей, и опытных людей, готовых работать в своих городах, регионах, странах для того, чтобы говорить больше о том, какая ситуация сейчас в Крыму, о том, что нужно сделать, чтобы эту ситуацию исправить.

​– Приходилось ли вам раньше бывать в России? Когда вы были там в последний раз?

– Я много раз в своей жизни был в России по разным делам и личным интересам. В последний раз я был в России в октябре: посещал Петрозаводск, Санкт-Петербург, также участвовал в одном семинаре, который был связан с коренными народами.

– В вашу защиту высказался независимый эксперт ООН по правам коренных народов Алексей Цыкарёв. В то же время Цыкарёв отмечает, что ему самому недавно отказали в визе как Эстония, так и Финляндия.

– Любопытно, что у моего хорошего друга как бы зеркальная ситуация. Но я уверяю вас, что он никак не заслужил запрета на въезд в шенгенское пространство. Это одно большое недоразумение, что произошло с ним. Мой случай немного другой, потому что, в отличие от Алексея, я реально участвую в политическом процессе, можно сказать другими словами – в гражданском движении, которое несет политические посылы и цели. В этом плане это разные ситуации.

– Попытаетесь ли вы как-то оспорить отказ во въезде в Россию?

– Нет, я уважаю это решение как решение суверенного государства.

– Как, на ваш взгляд, в России обстоит дело с защитой, поддержкой и сохранением культуры малых народов – если сравнивать ситуацию с Европой?

– В Европе официальных коренных народов не так уж много. Мы можем говорить о народах саами в Скандинавии, Украина признала крымских татар как коренной народ. В России, если мы смотрим на целый континент под названием Евразия, больше всего коренных народов. И ситуация из-за этого, может быть, самая сложная. Конечно, у разных коренных народов разная ситуация. Мой опыт больше сосредоточен на финно-угорских народах, причем не только тех народах, которые Россия признает "коренными малочисленными народами" официально. Я также сотрудничал, например, с удмуртами, карелами.

Наше общее переживание – это сохранение и будущее языков, потому что количество носителей языков уменьшается. Это происходит не только из-за какой-то плохой или вредной политики России. Здесь есть объективные глобальные причины, почему на этих языках говорят меньше. Конечно, государство могло бы больше делать, чтобы не только поддержать эти народы и их языки в финансовом плане, но и дать этим языкам официальный статус, чтобы на этих языках можно было бы общаться, например, местным самоуправлениям, властям, чтобы это де-факто был официальный язык, который можно употреблять в ежедневной жизни. Чтобы на этих языках можно было учиться в школе, чтобы можно было учить этот язык как предмет. И вот здесь мы видим проблемы, особенно в этом году: Россия приняла Федеральный закон, по которому обучение на национальных языках сделали добровольным. Теперь это зависит от родителей в школах. Это нехорошая тенденция с точки зрения будущего этих языков.

– С чем вы связываете принятие такого закона? Может ли быть одной из причин его принятия опасение российских властей за "этнический сепаратизм"? Российские власти очень нервно относятся к таким вещам.

– Даже не хочу гадать. Если такие опасения есть, они неоправданны. Коренные народы, финно-угорские народы не представляют для России никакой угрозы. Это народы, которые не являются сепаратистскими. Я участвовал в финно-угорском движении почти 10 лет и не встречал ни одного финно-угорского сепаратиста! Финно-угры – лояльные граждане России, просто многие из них хотели бы иметь больше прав, больше возможностей использовать свои языки, развивать свою культуру, то есть быть, например, одновременно "гордыми россиянами" и "гордыми удмуртами".

– Будете ли вы, несмотря на свой невъездной статус, и дальше продолжать общаться на профессиональном уровне со своими российскими коллегами?

– Да, но нужно об этом подумать и переосмыслить. Я бы не хотел, чтобы из-за такого общения был причинен ущерб моим российским друзьям и коллегам. В этом плане лучше быть осторожным, – говорит Оливер Лооде.

По данным переписи населения за 2010 год, в России проживает около 200 народностей, чьи права охраняют всевозможные государственные комитеты и организации. Об этих народностях Радио Свобода подробно рассказывало в специальной серии репортажей "Этническая карта России": в их числе мордва, ханты, марийцы, удмурты и другие. На деле зачастую оказывается, что государство не поддерживает, а лишь имитирует заботу об интересах малых народов, а порой и вовсе препятствует деятельности защищающих их права НКО.

Алексей Цыкарёв: "Финно-угорская тема всегда была чувствительной для России"

Примером можно считать организацию "Молодая Карелия", которую возглавлял друг Оливера Лооде Алексей Цыкарёв. "Молодая Карелия" была вынуждена прекратить свое существование после того, как Министерство юстиции признало ее "иностранным агентом". Удивительно, но при этом Цыкарёву фактически перекрыт въезд в Европу: в последние месяцы он два раза пытался получить визы в Финляндию и Эстонию, и оба раза ему отказывали.

– Должны ли вы были участвовать в том же мероприятии, на которое не пустили в Россию Оливера Лооде?

– Да, я в нем участвовал. Несмотря на то, что он не приехал, мы его провели: определяли победителей конкурса грантов для языковых активистов, которые занимаются возрождением родных языков коренных народов. Оливер участвовал через скайп. Но это, конечно, не полноценное участие, потому что мы с ним планировали и культурную программу вместе с коренными народами Ленобласти, обсуждение нюансов проекта, планов на будущее и так далее. Конечно, важно, чтобы все участники, все партнерские организации участвовали лично.

– Как вы думаете, почему Оливеру запретили въезд в Россию, причем на такой издевательски долгий срок?

– Для меня это стало шоком. Я знаю, что из-за каких-то политических мотивов людей лишают возможности посещать Россию на год или на пять лет. А тут на целых 55! Это беспрецедентная мера, которая вызывает удивление. В чем причина – трудно говорить. Вся деятельность Оливера связана с Россией. Трудно эту деятельность считать угрозой, потому что она связана с культурой, с языком, с брендингом территорий, с продвижением финно-угорского культурного наследия. Здесь никогда не было никакой политики. Оливер, конечно, активный человек, у него есть и другие проекты, связанные с коренными народами по всему миру. Поэтому, может быть, здесь сыграл роль какой-то фактор.

– Вы имеете в виду его деятельность по защите прав крымских татар?

– В том числе. Наверное, это было ключевым фактором. Мы знаем, насколько чувствительна эта тема сегодня в международных отношениях, в том числе и в российско-европейских. Я думаю, что любая деятельность, связанная с крымскими татарами, неизбежно политизируется, и в ней видится какая-то угроза. Других догадок у меня нет.

– Почему вы встали на его защиту, хотя вам самому дважды за последнее время не дали шенгенскую визу?

– Это же не его вина. Оливер, наоборот, все время помогал и продолжает мне помогать, поддерживает меня в визовом вопросе. Он сам недоумевает по поводу этой ситуации, потому что именно его организация выступила приглашающей стороной. Эстонское правительство почему-то не выдало визу. Он является партнером нашей организации и других партнерских организаций в проекте, который мы совместно делаем. Конечно, я должен его поддержать. Более того, мы с ним уже давно дружим лично.

– У вас есть версии, почему вам не дают визу?

– Мы пытались узнать эту информацию через разные каналы, в том числе через личные, через официальные, через дипломатические каналы, по линии ООН. Никаких комментариев Финляндия не дает, Эстония не дает, они ссылаются на расплывчатую формулировку "угроза безопасности, угроза здоровью общества, международным отношениям", но это ни о чем не говорит. Я не считаю, что я делаю что-то плохое. Я всю свою карьеру посвятил выстраиванию мостов между Россией и Финляндией через финно-угорское сотрудничество, даже получал за финно-угорский активизм премию имени Леннарта Мери (президента Эстонии с 1992 по 2001 год. – Прим. РС), много раз был и в Эстонии, и в Финляндии.

Моя догадка только в том, что какие-то силы, наверное, в Финляндии, в том числе какие-то органы безопасности, которые занимаются защитой национальных интересов этой страны, могли допустить какую-то ошибку или неверную оценку. Я не вижу ничего такого, чем я мог бы быть угрозой для какой-либо страны, не говоря уже о таких странах, как Эстония и Финляндия, которые близки моей деятельности и всей моей карьере.

– Оливер Лооде опасается, что теперь на его коллег в России, поддерживающих с ним контакты, может быть оказано некое давление. Разделяете ли вы эти опасения?

– Я надеюсь, что этого не произойдет, но мы, конечно, не можем ничего исключать: финно-угорская тема всегда была чувствительной для России. У нас вся деятельность протекает открыто. Каждый свой шаг мы публикуем в интернете, на сайте. Поэтому нам опасаться нечего. В любом случае мы эту открытость будем проявлять и дальше.

– В чем "чувствительность" финно-угорской темы для российских властей?

– Особенная чувствительность заключается в том, что Эстония, Финляндия, Венгрия являются частью Евросоюза. Они являются частью Запада, некоторые из этих стран даже входят в военный блок НАТО. Я думаю, в России опасаются, что через эти страны финно-угорские активисты каким-то образом могут повлиять на российское гражданское общество, внедрить какие-то идеи, которые "чужды" российскому менталитету и восприятию вещей. Но подчеркну, что само международное финно-угорское движение занимается чисто культурными, языковыми вопросами. Я, например, не вижу никаких угроз со стороны финно-угорского движения для безопасности.

– Российское государство пыталось как-то ограничить вашу деятельность раньше?

– Наша организация всегда искала диалога, сотрудничала и пытается сотрудничать властями. Есть, конечно, такие силы, которые считают, что эта деятельность может привести к каким-то негативным последствиям. Нашу общественную организацию "Молодая Карелия" в 2015 году даже признавали иностранным агентом, ее пришлось закрывать и создавать новую организацию, чтобы не работать под этим нехорошим лейблом. Я сталкивался с давлением, но я не думаю, что это какое-то общее мнение, скажем, всего государства. Это мнение отдельно взятых людей, которые занимаются этой темой. Думаю, они таким нехорошим образом устраивают свои карьеры: ищут проблемы там, где их нет, – говорит Алексей Цыкарёв.