Минюст России предлагает считать критику закона об иностранных агентах политической деятельностью и на этом основании включать НКО в реестр иностранных агентов. Об этом пишут "Ведомости" со ссылкой на доклад, представленный министерством в Госдуму.

Причиной включения в список НКО – "иностранных агентов" может также стать "деятельность, направленная на дискредитацию внешней и внутренней политики, решений руководства страны (в том числе и в отношении событий на Украине)", а также требования к изменению законодательства, говорится в документе.

По данным Минюста, в 2015 году число НКО, получивших статус "иностранного агента", выросло почти втрое, с 29 до 81.

Принятый в ноябре 2012 года закон обязал НКО регистрироваться в качестве "иностранных агентов", если они занимаются политической деятельностью и финансируются из-за рубежа. Летом 2013 года Минюст получил право признавать НКО "иностранными агентами" по собственному усмотрению.

В конце 2014 года представитель прокуратуры принес представление, в котором говорилось, что неправительственная организация "Комитет против пыток" занимается политической деятельностью, а следовательно, должна быть зарегистрирована в качестве "иностранного агента". В августе 2015 года межрегиональная общественная организация "Комитет против пыток" вынуждена была прекратить свое существование в Нижнем Новгороде и зарегистрироваться в Оренбурге под другим названием – "Комитет по предотвращению пыток".

Позволит ли это организаторам НКО продолжить свою деятельность и можно ли заниматься защитой прав заключенных со статусом "иностранный агент"? Об этом корреспондент Радио Свобода в Нижнем Новгороде беседует с бессменным руководителем организации Игорем Каляпиным.

– С начала 2012 года я внимательно следил за судьбой законопроекта об "Организациях, выполняющих функции иностранного агента" в Государственной думе. По высказываниям тех людей, которые этот закон придумали, было понятно, что направлен он на то, чтобы, по выражению инициаторов, "маркировать", а по-русски говоря, "заклеймить" те некоммерческие организации, которые состоялись в России как наиболее влиятельные и дееспособные. Их нужно было каким-то образом скомпрометировать в глазах общества. Причем сразу было понятно, что рано или поздно это клеймо повесят на всех.

Мы пытаемся сделать более гуманной нашу пенитенциарную систему, чтобы в ней не было пыток и насилия, но мы не занимаемся деятельностью, направленной на изменение государственной политики. И обвинять нас в этом – безумие со стороны государства. Я полагаю, что государственная политика должна быть направлена не на применение пыток, а как раз наоборот, на борьбу с ними. Поэтому, доказывая во всех судах, что мы не являемся иностранными агентами, мы и говорили, что наш "Комитет по предотвращению пыток", безусловно, занимается реализацией государственной политики, но уж никак не ее изменением. Тем не менее вердикт прокуратуры о том, что наша организация занимается политической деятельностью, был подтвержден в суде. Следовательно, мы обязаны теперь быть в реестре "иностранных агентов", куда нас сразу и включили. А после этого выписали три штрафа, указав, что мы не маркируем свои публикации, выступления, письма словосочетанием "иностранный агент". Слово "агент", однако, предполагает, что мы выполняем чьи-то поручения. А поскольку никаких поручений извне мы не только не выполняли, но и не получали, то сообщать о себе неправду мы не посчитали возможным. В связи с чем с августа 2015 года "Комитет против пыток" свою деятельность прекратил.

– Вместо прежней структуры возникла новая организация – "Комитет по предотвращению пыток". Что изменилось принципиально?

– Мы не имеем права получать никаких иностранных пожертвований, грантов и так далее. Статус остался прежним – межрегиональная общественная организация. Правда, с центром не в Нижнем Новгороде, а в Оренбурге. Субъект Федерации, в котором мы сейчас зарегистрированы, не имеет никакого значения. Поскольку мы яростно судились с нижегородским Минюстом, пытаясь отстоять нашу первую организацию, отношения сложились несколько конфликтные. Мы попытались зарегистрировать новую организацию в Нижнем, но в ответ представители Минюста стали придираться к каким-то запятым в Уставе. Мы поняли, что нас просто банально не хотят регистрировать в Нижнем Новгороде. Чтобы не раздувать конфликт на пустом месте, мы выбрали другой регион, где у нас давно работает отделение.

– В настоящее время в Государственной думе готовятся поправки к закону об НКО, согласно которым к "иностранным агентам" могут приравнять и российские благотворительные фонды. Ваше мнение на этот счет?

– Как член Президентского совета по правам человека я принимал участие в обсуждении этого законопроекта. В новой редакции закона отсутствует тезис о том, что политической деятельностью является деятельность, направленная на изменении государственной политики. Поэтому любая общественная активность (например, письмо в органы государственной власти) отныне станет рассматриваться как политическая деятельность. Таким образом, расширительная трактовка политической деятельности, которая де-факто уже существовала, будет узаконена. Любая общественная организация, которая вообще хоть что-то делает, попадает теперь под действие новой редакции закона и фактически будет обречена получить клеймо "иностранного агента". У меня нет никаких сомнений в том, что в течение ближайших месяцев эта поправка будет принята.

– С другой стороны, если нет желания становиться "иностранным агентом", просто не нужно получать финансирование из-за рубежа, разве не так?

– Не совсем так. До последнего времени всем было относительно понятно, что такое иностранное финансирование. Наша прежняя организация "Комитет против пыток" никогда не скрывала, что получает гранты от западных фондов. Новая организация "Комитет по предотвращению пыток" отказалась от грантов, но сейчас нам инкриминируют то, что российские граждане, которые жертвуют средства на деятельность НКО, работают в российских организациях, которые в свою очередь имеют иностранное финансирование. При таком правоприменении иностранным финансированием можно объявить фактически любые пожертвования, а политической деятельностью – любую общественную деятельность. Львиная доля российских доходов – это деньги, полученные от экспорта нефти и газа. Поэтому при желании соответствующую цепочку (не очень длинную, кстати, всего три-четыре звена) можно довести до нефтедолларов, поступающих из-за рубежа. В результате любые деньги в России легко можно объявить иностранными. В настоящее время подразделения Минюста в разных регионах страны, не дожидаясь принятия поправок, уже занимаются подобного рода экспериментальным правоприменением. Наш "Комитет по предотвращению пыток" ни одного цента ни от каких иностранных фондов не получал – у нас только небольшие пожертвования от российских граждан. Однако Минюст занимается странной, на мой взгляд, деятельностью, пытаясь доказать, что эти граждане работают в организациях, которые имеют иностранное финансирование. Данное обстоятельство является подтверждением моей гипотезы 2012 года, согласно которой закон об НКО совсем не призван контролировать иностранные деньги, которые приходят в Россию. Вести политическую деятельность на иностранные деньги, на мой взгляд, действительно нельзя. В частности, на выборах любого масштаба в нашей стране никаких иностранных денег быть не должно. Другое дело, что закон направлен на то, чтобы подавить любую общественную активность, на то, чтобы любую организацию, представители которой высказывают независимую точку зрения, можно было признать иностранным агентом. Так, на всякий случай. Чтобы гражданам можно было объяснять: "Они против пыток потому, что работают на ЦРУ". Или "Они борются с коррупцией потому, что они иностранные агенты".

– Чем же российским законодателям в таком случае не угодили благотворительные организации?

– До конца мне самому это непонятно. Но я думаю, что новые правила по старой традиции будут применяться выборочно. То есть вас можно будет привлечь за что угодно, но привлекать будут не всех. Кого захотят – объявят иностранным агентом, кого не захотят – не объявят. Можно быть хоть трижды "иностранным агентом", заниматься политической деятельностью и так далее. Но не объявит тебя Минюст агентом, значит, ты не агент. Хотя по новым правилам предъявить претензии можно будет фактически ко всем без исключения некоммерческим организациям в стране. Грядет этакое "царство выборочного правоприменения". Кого-то вынудят стать "иностранным агентом", кто-то на эти условия не согласится. Если нас, например, снова объявят иностранными агентами, мы будем вынуждены снова самоликвидироваться. Видимо, следующая наша организация станет организацией без образования юридического лица. Если государство создает такие условия, когда в формате НКО работать становится невозможно, значит, люди будут искать другие формы для продолжения своей деятельности. Сама по себе общественная активность никуда не денется.

– А может быть, все-таки проще принять условия игры, став пресловутым "иностранным агентом"? Умные люди поймут…

– Мы не просто оказываем юридические услуги гражданам, мы занимаемся и аналитической деятельностью. Кроме того, мы обращаемся в органы власти с предложениями, требованиями что-то изменить в работе властных структур. Очень часто органы следствия нарушают закон, не защищая должным образом граждан, пострадавших от пыток. Процентов семьдесят публикаций на нашем сайте посвящены тому, что органы Следственного комитета не проводят должным образом расследования по очередной жалобе на пытки. Если мы будем маркировать каждую публикацию словосочетанием "иностранный агент", это будет восприниматься людьми как давление на Следственный комитет неких "темных сил" из-за рубежа. А это не так. Я убежден, что с пытками нужно бороться в соответствии с требованиями российской Конституции и Уголовного кодекса. Кстати, само по себе отечественное антипыточное законодательство составлено получше, чем во многих других странах. Другое дело, что российское законодательство часто не выполняется. А мы требуем его неукоснительного исполнения. Только и всего.