Отстаивая проект Конституции, уже принятый Конституционным конвентом, но еще не ратифицированный Штатами, Александер Гамильтон писал о предусмотренном в нём порядке назначения президента: "Если этот порядок и несовершенен, но по крайней мере превосходен". С тех пор процедура избрания президента довольно сильно изменилась. Многие американцы отнюдь не считают её такой уж превосходной. Но мне все время кажется, что американцы не меняют его не только потому, что поправить Конституцию сложно, но и потому, что при прямом всеобщем голосовании выборы лишатся своего главного качества – непредсказуемости. Казалось бы, в долгой истории американской демократии были уже все возможные коллизии. Даже покойника однажды избрали в Сенат, всего 20 лет назад. И всё же сюжет каждой президентской кампании уникален. Нынешняя не исключение.
На Джо Байдена уже махнули рукой. Он слабо проявил себя на дебатах и крайне неудачно начал сезон праймериз. Эксперты гадали, что предпримут боссы Демократической партии, чтобы остановить неудержимый рост акций сенатора Сандерса, способного, с их точки зрения, отпугнуть своей "левизной" избирателя умеренных взглядов. Но грянул "супервторник", и Байден вышел в лидеры гонки. Его успех стал новым свидетельством эффективности американских избирательных технологий. Но какими бы хитроумными ни были политтехнологи, им приходится иметь дело с неуправляемым волеизъявлением избирателей. Их пугают социализмом и завлекают обещаниями, для них выискивают компромат на соперника, кандидаты готовы плясать перед ними вприсядку, но в конечном счете распорядиться своими голосом может только сам избиратель.
Один из популярных мифов об американской демократии – миф о всесилии денег. "В Штатах невозможно выйти на выборы президента, не имея нескольких миллиардов долларов", – убежденно говорил Владимир Путин, критикуя американскую избирательную систему. Но вот в гонку вступил Майкл Блумберг, занимающий со своими 58 миллиардами 8-е место в мировом рейтинге богачей. И с треском провалился. Потратив полмиллиарда, он получил 53 делегата национального съезда – получается, один голос обошелся ему в 9,4 миллиона долларов. Дороговато даже для 8-го номера списка Forbes.
Теперь, когда сразу четверо кандидатов сошли с дистанции, а шансы ещё одного стали призрачными, соперников в борьбе за партийную номинацию осталось двое. Итог их дуэли по-прежнему непредсказуем. Всего вероятнее, ни один из них не получит абсолютного большинства делегатов, необходимого для избрания единственным кандидатом партии – 50 процентов плюс один голос. Если тот, кто придет к финишу вторым, не сложит оружие добровольно, как это сделали Хиллари Клинтон в 2008-м и тот же Сандерс в 2016 году, Демократической партии придется вынести решение на усмотрение съезда, причем в первом туре голосования партийный истеблишмент участвовать не будет, а во втором делегаты будут освобождены от обязанности голосовать в соответствии с волей избирателей своих штатов. Руководство партии такая перспектива страшит, но поделать с этим оно ничего не может.
О съездах-договорняках, подобных договорным матчам в спорте, можно сказать много плохого. В прошлом за кулисами таких съездов, в прокуренных комнатах отелей (эти "прокуренные комнаты" стали идиомой – воротилы политики, сговариваясь между собой, нещадно дымили сигарами), творилось всякое: делегатов подкупали и шантажировали, кандидатам выкручивали руки, а если ничто не помогало, выставляли на голосование "тёмную лошадку" – кандидата, который устраивал все фракции, но подчас был совершенно неизвестен широкой публике. Но нынешние технологии не позволят заниматься предвыборными махинациями втайне. Они теперь тоже часть демократической процедуры, как бы рьяно политики ни боролись с утечками.
Выбирать в конечном счете приходится одно из двух, и не всегда предложенный выбор нам нравится, но за нас его никто не делает.
Владимир Абаринов – вашингтонский журналист и политический обозреватель
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
